Полный круг

От количества съеденных пирогов из лайма Филипа могло бы стошнить прямо на пол затхлого спортзала. По его углам были расставлены люминесцентные прожекторы, и в их дребезжащем свете сияли клубившиеся пылинки. Это был последний город агитационного маршрута; Филип даже не помнил его названия. В голове всплывало лишь ненужное знание о населении в пять тысяч человек. И судя по всему, эти пять тысяч забились в спортзал, где вместо волейбольных сеток был натянут матерчатый плакат с его лицом и очередным предвыборным обещанием. Работа Блейка — ходить и пожимать каждую протянутую к нему руку. Все эти руки трогали его, цеплялись, комкали пиджак, словно он гроздь винограда, отданная на съедение мартышкам. Но ему нравилось. Он был востребован и нужен без видимой причины. Не зря Андреа говорила, что он обаятельный человек. Да он и сам это знал. Жаль, его обаяние распространялось не на всех. По крайней мере, Рика оно не ввело в заблуждение. Было что-то проницательное в его вылинявших глазах. Он всегда смотрел на мир с какой-то настороженностью, и от этого взгляда Филипу порой становилось жутко. Так бывает, когда замираешь напротив аллигатора. Непонятно, то ли тварь тебя боится, и от этого становится еще опасней, то ли расчетливо ищет слабое местечко. — Мистер Блейк? Мистер Блейк, аккуратней, здесь ступенька, — к нему подбежал куратор собрания и принялся расчищать путь к кафедре. Отработанным движением Филип приподнял ногу и тут же ощутил под подошвой туфель шаткую ступеньку. Все повсюду было одинаковым: лица, импровизированная сцена, микрофон. Он даже не проверял звук — улыбнулся и сразу начал говорить. — Как настроение? Порядок? Хорошо, хорошо, — начал он. И пока звучали приветственные крики, Харрисон быстро бросила листик с речью поверх агиток на кафедре. Взгляд тут же нашел название города. — Ну что, сколько демократов в Сарфсайде? Все? Вот прям-таки все-все? Отлично! Чтобы такая же явка была в день выборов. Кстати, это напомнило мне одну историю… Выступление затянулось до получаса. Обычно справлялись за десять-пятнадцать минут. В суматохе никто не позаботился о воде, и после речи Филип едва ворочал языком. Горло пересохло, а тут еще набежали фотографы и принялись ставить его в нужную позу. Жители Сарфсайда окружили плотным кольцом. И вот оно, главное событие: миловидная старушка гордо прошествовала к нему с тарелкой, на которой покоился лаймовый пирог — традиционное кушанье штата Флорида. — Ах, мистер Блейк, будьте уверены, наш Сарфсайдский пирог самый лучший из всех, что вы пробовали! — заворковала пожилая леди и услужливо поднесла тарелку под самый нос. — Мистер Блейк, пожалуйста, для снимка! — Снимок, мистер Блейк! И Филип с улыбкой, полной энтузиазма, из последних сил изобразил жуткий голод. Он проглотил совсем маленький кусочек, снова улыбнулся. Вспышки фотокамер засверкали со всех сторон. Он делал вид, что жует; забил пирог за обе щеки. В такие моменты он страшно жалел, что баллотируется во Флориде, а не в штате Мэн, где в ходу лобстер, и никаких пирогов с сахарной коркой. — Знаете, вы правы. Просто пальчики оближешь! — соврал Филип. Хотя он бы уже и не вспомнил, в каком из сотни городов презентованный пирог был по-настоящему вкусным. — Подойдите, как вас зовут? Это вы приготовили? Давайте сфотографируемся. Когда все закончилось, в своем комфортабельном трейлере он набросился на банку с газировкой. Осушил ее до последней капли, а водой из кулера прополоскал рот. В полном изнеможении он упал на кожаный диванчик и принялся нетерпеливо крутить в руках пустую бутылку. Наконец-то все сопровождающие собрались. В трейлер заскочила Андреа. Она похлопала по стенке, отделяющей салон от водителя, и трейлер тронулся. — Ну вот и все. Ближе к ночи будем дома, — Харрисон села рядом и промокнула губы салфеткой. — Хочу в нормальный душ. И никакой гостиничной еды. — Не говори о еде. — Ах да, точно. Ты не любишь сладкое. Не то что Рик. Короткое имя сорвалось с ее языка, как стрела. Сам того не ожидая, Филип вздрогнул и с недовольным видом отвернулся к окну, где за пыльным стеклом мелькали деревья и фонарные столбы. Они медленно выбирались из глуши. Дорога была сплошь в трещинах. Темные жалюзи на окнах подпрыгивали и шуршали на каждой кочке. — Кстати, мы должны поговорить, — серьезным голосом сказала Андреа. — О тебе и Рике. — Граймс передавал тебе привет. Забыл сказать. — Вы не созванивались с тех пор, как ты уехал. У вас проблемы? — Следишь за мной? — усмехнулся Блейк. — Я твой политтехнолог, замечаю такие вещи. Давай пропустим ту часть, где ты рассказываешь, как у вас все прекрасно. Поспешно, будто они обсуждали наискучнейшую новость, Филип ответил: — Небольшие размолвки. Пустяки. Андреа раздраженно смахнула локон за ухо. — Мне нужно напоминать, насколько важны ваши отношения? Ты таблоиды читаешь вообще? Вот, вчерашний, например… — она дернулась в сторону столика, но стажеры уже выкинули несвежую прессу. — Сам-то понимаешь, какой образ тебе удалось создать? Рик — республиканец, ты — демократ. У него есть семья, а ты закоренелый холостяк. Он кажется командным игроком, ты — индивидуалистом. Он открыт публике, ты предпочитаешь решать проблемы без лишнего шума. Он накапливает ресурсы, ты их распределяешь. Даже ваше происхождение: он — мальчик с фермы, а ты городской. Есть ли кто-то более непохожий, чем вы двое? — О, я знаю одного парня… — Если разойдетесь сейчас, то губернаторства тебе не видать. Вы стали одним продуктом, и по отдельности вас никто не купит. Через четыре года я хочу вести тебя в Сенат. Докажи, что я не зря теряю время. — Чего ты хочешь? Чтобы я вывалил все грязное белье? — Я хочу знать, что происходит. Что за история с этим Ниганом Торном? Почему Рик не носит твое кольцо? — Рик-Рик-Рик! Ты продвигаешь меня или его? — раздраженно огрызнулся Филип. — Вот именно, что тебя и только тебя. Но ты помнишь план, и без Рика он не сработает. — Да-да, привести Граймса в божеский вид и вернуть в партию республиканцев. Сколько можно это обсасывать? — Недавно прошелся слушок, что его могут взять в палату представителей. В Конгресс. Ты знаешь много сенаторов-демократов, у которых есть свой человек в республиканской части Конгресса? Я, например, не знаю ни одного. С такой поддержкой ты можешь далеко пойти. Очень. — Например? Андреа понизила голос до едва слышного шепота: — Место в кабинете[1]. «Ох, а это звучит слишком хорошо», — тут же подумал Филип. При подобном раскладе получить место в кабинете президента могло стать реальностью. Сделать Рика своим человеком в республиканской верхушке — это бы решило многие проблемы и открыло бы перед Филипом любые двери. Все вопросы в их демократической стране решались именно таким же демократическим путем, и любое важное постановление могло быть принято лишь коллективно, с согласия двух партий. Однако главная проблема заключалась в извечной войне между республиканцами и демократами. На голосованиях республиканцы не давали ход решениям демократов и наоборот. К консенсусу они приходили довольно редко: каждая партия преследовала свои интересы, которые редко пересекались не то что с интересами друг друга, а страны в целом. Но если можешь совладать и с теми, и с другими, ты уж точно чего-то стоишь. Только люди с влиянием в обоих партиях могли пробиться повыше, туда, где вопросы решаются после фразы «доброе утро, господин президент». От мысли о подобной власти в животе Филипа что-то приятно скрутилось в маленький узелок. — Аккуратней, — так же тихо сказала Андреа. — Если упустишь Рика, упустишь свою карьеру. Филип на это ничего не ответил. Ленивым движением он потянулся к панели с напитками, дернул дверцу и извлек с нижней полки наполовину опустошенную бутылку виски. За время агитации по штату они с Андреа выпивали дважды. Кто-то другой назвал бы это особенными моментами, но не Филип. Для него это было своего рода «культурное мероприятие». Как поход в галерею или игра в гольф. — Подай бокалы, — он кивнул Харрисон и ловко откупорил бутылку. — И, наверное, лед. Они были в трейлере совсем одни. Водитель скрывался за стенкой. Ему ничего не было слышно или видно. Кортеж из нескольких машин и автобуса плелся позади на почтительном расстоянии. Андреа приоткрыла окна, и теперь до слуха долетал тихий шелест камешков, отскакивающих от колес. Потом она сбавила свет — в трейлере стало так темно, что можно было представить, будто они и не в трейлере, а где-нибудь в крошечной сельской закусочной, где на стенах, обитых рыжими деревянными панелями, поблескивают светильники в вытянутых желтых плафонах. Закончив суетиться, Андреа села на противоположный конец диванчика. Филип похлопал ладонью по своим бедрам — она закинула на них ноги. Ее строгая юбка, напоминающая Блейку чехол от очков, приподнялась выше колен. Но это оставило его равнодушным. В прошлые два раза он тоже был равнодушен. — За удачное завершение великого паломничества, — они ударились бокалами и сделали несколько глотков. Филип чувствовал, что она хочет его. Как и некоторые женщины, с которыми ему довелось иметь дело. И хоть в мире не существовало силы, что заставила бы его ответить взаимностью, он все равно наслаждался флиртом. Он дарил женщинам чувство безопасности. Доверительной близости. С ним они могли расстегнуть все пуговицы блузки или ослабить лямки нижнего белья, при этом не ощущая себя мишенью. Но самое главное, он мог дразнить их как угодно, но они не могли пенять ему на отсутствие продолжения. Поэтому Филип не отказывал себе в развлечении стянуть с Андреа ее тесные лодочки. Неторопливо он снял одну туфлю, потом вторую. Под тонкими телесными колготками краснели истертые пальцы. Мизинец на правой ноге был заклеен пластырем. Филип сжал узкую ступню — Андреа отозвалась усталым стоном и запрокинула голову. Постепенно она обмякала, распутывалась, как тугой, до скрипа затянутый клубок ниток. — Знаешь, в такие моменты я немного завидую Рику, — пробормотала Харрисон. — Да и вообще вам. — Да? Почему? — Работа не оставляет места для маневра. Не могу встречаться с коллегами: рано или поздно мы становимся конкурентами. Но вы с ним… Как вам это удалось? Выглядите такими, хм… — она опрокинула в себя остатки виски и протянула Филипу пустой бокал. — То ли камера вас так любит, и вы отлично играете на публику, то ли вы совершили невозможное и стали счастливы друг с другом. Без ответной улыбки Филип в один глоток допил свою порцию, а после вновь наполнил бокалы. Его завтраком, обедом и ужином был лишь тот злополучный лаймовый пирог. Алкоголь быстро ударил в голову, и чтобы прийти в себя, Блейк с громким хрустом раскусил кубик льда. Это совсем не помогло, так что он решил не останавливаться, и тут же выпил полбокала. — Знаешь, я рада за вас. Конечно же, когда у вас все хорошо, и мне самой работается проще. Но впервые за долгое время я просто рада за своего клиента. Ты мне нравишься, Филип. Надеюсь, у нас все получит… — Я ненавижу его. Заявление прозвучало столь внезапно, что Андреа моментально умолкла. Голос Блейка был спокойным и ровным, тон — будничным, будто он сообщал, что скоро пойдет дождь. И в угоду какой-то вселенской иронии по окнам застучал мелкий дождик. Частое во Флориде явление. Постучал, и перестал минут через десять. Все это время они просидели в тишине, раскачиваясь из стороны в сторону, как два метронома. — Помню, когда я был мальчишкой, каждое воскресенье отец водил меня в кафетерий неподалеку от его гольф-клуба. Небольшая компенсация за то, что я четыре часа таскал за ним клюшки по солнцепеку. В том кафетерии, кажется, он стоял на углу второй и тридцать первой улицы, где-то неподалеку от парка Семинол, — Филип бегло промочил горло, — в общем, там на витрине были миндальные пирожные. Такие, с зеленым бисквитом и посыпанные кокосовой стружкой. Их ставили на стеклянную этажерку и накрывали прозрачной крышкой. Мечтал попробовать их с того момента, как увидел. Но, какое горе, мой кузин был диабетиком, и отец свято верил, что никакого сладкого мне нельзя. Генетика и прочая ересь. Естественно, я его не послушался и купил это дурацкое пирожное на четвертаки, которые украл из его кармана. В итоге меня рвало всю ночь. Я плакал над унитазом, думал, что умру от диабета, хотя на самом деле просто отравился. Боже, — он пренебрежительно хмыкнул, — я был такой размазней. — Зачем ты мне это рассказываешь...? — Я признался отцу, что купил и съел проклятое пирожное. Он заверил меня, что я ни черта не умираю, но что сладкого мне нельзя. Категорически. Никогда. Ни крошки. И пока я не разревелся снова, он сказал: раз ты не можешь чего-то получить, возненавидь это. Удивительно, насколько ненависть может быть сильнее желания чем-то обладать. — Поэтому ты…? — Я могу ненавидеть Граймса, это несложно. Но я не могу ненавидеть губернаторство или работу в президентском кабинете. Это слишком абстрактно для ненависти, понимаешь? Более того, я не хочу ненавидеть. Я хочу получить мне причитающееся. Независимо от того, что там себе думает Граймс и какие у него планы. Он с неопределенной улыбкой взглянул на Андреа — та вздрогнула и поежилась. Ее нога все еще покоилась на ладони Блейка, и наверняка он почувствовал, как по ее телу пробежала, подобно электрическому току, какая-то непонятная, холодящая внутренности судорога. Изо всех сил Андреа старалась выглядеть непринужденной и даже скучающей. Она легко, будто отрабатывала это движение годами, приподняла ноги и опустила их на пол. По неосторожности она задела свои лодочки, и этот шлепок опрокинувшейся на пол кожаной туфли звучал оглушающе даже на фоне гудящего двигателя. Как раздраженная кошка, Харрисон быстро вскочила на ноги и юркнула в клетушку-спальню. Защелка на двери показалась ей смехотворно хлипкой.

***

Из-за длинных тонких конечностей некоторые приятели за глаза звали его «макарониной». Не то чтобы он был исключительно худ — просто нескладен, как и любой резко вытянувшийся подросток. Но здесь и сейчас он не чувствовал ни своих длинных ног, ни угловатых рук. В объятиях Сиддика он всегда становился меньше, словно его складывали в несколько раз, как бумажный лист. — Смотри, еще один спутник, — Сиддик дернул подбородком в сторону красной точки. Они лениво лежали на открытом балконе. Между решеток невысоких поручней было видно улицу. Узенькая и темная, она утопала в зелени. Асфальт блестел после дождевальной машины, а вывеска круглосуточного магазинчика, стоявшего на углу, разбрасывала по лужам неоновые блики. Но Сиддик любовался не этим: он смотрел на рясные звезды. Ночное небо над Тампой было поразительно чистым. А ночами перед ливнем так вообще прозрачным. Это зрелище гипнотизировало. Сиддик даже не замечал, как Карл тихо шипел под нос, терзая свою портативную приставку. Судя по телодвижениям, Граймс снова пытался побить собственный рекорд. Он сидел сверху и раскачивался в разные стороны, как будто это могло выровнять курс машинки на крошечном экране PSP. — Доедим пиццу? — спросил его Сиддик. — Нет, скоро за мной заедет папа. Семейные выходные и все такое. — Он заедет прямо сюда? Ко мне? — Угу. Карл отложил приставку и наклонился. Они оказались нос к носу. Сиддик почти не чувствовал на себе веса другого тела. Ему было легко. Без всякой стыдливой скованности он запустил пальцы в длинные спутанные волосы и притянул Карла ближе. Поцелуй был ленивым и медленным, таким тягучим, каким бывает плавленый чеддер. Им обоим казалось, что это самое вкусное, что только довелось попробовать в жизни. — Забей на отца. Он в курсе, что мы вместе. — Поэтому меня вернули в офис? Ты попросил? — Почему бы и нет? — Карл пожал плечами. — У тебя есть работа, это главное. — Опять я твой должник. — Ты, скорее, парень, который может позволить себе жилье и еду на вынос каждый день. Мое выгодное вложение. — Ах вот как, — Сиддик с улыбкой закатил глаза. — Тогда, может, поселишься тут, чтобы следить за своими инвестициями? Из квартиры через распахнутую балконную дверь потянуло сладким душком марихуаны. Это напомнило Карлу, что перед уходом было бы неплохо собрать свое барахло. Его вещи в беспорядке были разбросаны по залу квартирки, где кухня и спальня больше напоминали тесные шкафы, а не полноценные комнаты. Зал был почти пустым. Разве что стены, выкрашенные в бирюзовый поверх терразитовой штукатурки, ломились от книжных полок. Карл притащил сюда несколько своих эскизов, но Сиддик оказался слишком скромным, чтобы повесить самого себя на стену. Тем более в том виде, в каком он представал перед Граймсом. Поэтому прибитые к холсту и рамкам рисунки ютились по углам. В полумраке было трудно разглядеть, но Карл и без того знал, что его бонг стоял на кофейном столике. Там же валялись пачки со снеками и изящная черная дудочка, из которой Сиддик время от времени извлекал чудовищные какофонические сонаты. Конечно же, его желание приобщиться к миру искусства было похвальным, но Карл, положа руку на сердце, сказал бы, что как музыкант Сиддик не состоялся. — Там машина подъехала. Слишком шикарная для этого района. — Это за мной, — отозвался Карл, проигнорировав настойчиво вибрирующий телефон. — Скоро увидимся? — Я подброшу тебя на прослушивание в среду. — Идет, — он запихал сменные вещи в рюкзак и схватил пачку чипсов. — Все, я ушел. Они всегда прощались быстро, будто Карл исчезал не на пару дней, а просто выбегал в магазин за газировкой. Этой ночью он тоже не задерживался, и торопливо спустился по крутой лестнице на первый этаж. Его слегка вело из стороны в сторону, под ложечкой настойчиво сосало от голода. Воспаленные глаза едва сфокусировались на черной машине, что припарковалась прямо у двери подъезда. Фары несколько раз приветственно мигнули. — Шевели булками, змееныш, — донесся знакомый голос со стороны опущенного стекла. Карл с обреченным вздохом забрался на переднее сиденье. — Боже-боже, не думал, что твой симпатичный бойфренд позволяет тебе столько курить, — хмыкнул Ниган, провернув ключ зажигания. — Пристегни ремень, укурыш. — Почему здесь ты? Где папа? — Карл щелкнул ремнем безопасности и принялся флегматично жевать чипсы. — Рикки застрял в тюрьме в Рейфорде. Ну, я бы не стал его винить. В этой дыре поджарили Банди[2]. Помнишь этого чокнутого ублюдка, а? Я просил твоего папулю привезти сувениры. Даже за тебя замолвил словечко. Если повезет, получишь волосок с задницы старины Теда. — И когда он вернется? — Часа через три, если поторопится. — Ну класс. Старенький пикап Карла уже месяц простаивал на ремонте: какая-то из заказных запчастей застряла на перевалочном пункте. На починку ушли все его скромные накопления, которых бы хватило на покупку двух таких пикапов. Но Карл хотел держать на ходу последний подарок деда, даже если этой развалине оставалось жить лишь пару лет. По городу он катался на велосипеде, иногда его подвозил Сиддик. Особых неудобств не было. До этого момента. Район Дель Рио, где стояла облупившаяся пятиэтажка Сиддика, находился почти в получасе езды от элитного Даунтауна и его пригородов. Полчаса с Ниганом тет-а-тет в ограниченном пространстве. Ну а потом? Собирался ли он оставить Карла в покое, когда доставит в конечный пункт? — А где сейчас живет папа после той истории с обыском его квартиры? — Он как раз хотел поговорить с тобой об этом. У вас будет чертовски долгое время «отца и сына». Дальше ехали молча. Карл с тоской провожал взглядом вывески закусочных и лотки с мороженым. Неожиданно телефон Нигана зазвенел протяжной трелью — тот выругался, но взглянув на экран, быстро поднял трубку. Он почти ничего не говорил, кроме «хорошо» и «понял». Разговор закончился без прощания. — Так, шкет, у нас незапланированная остановка, — сказал он, резко развернувшись в противоположную сторону. Спустя минут сорок Ниган припарковался у роскошного загородного дома на Спаниш Лейк Драйв. Здесь все дома выглядели до нелепости шикарными, но только перед этим красовался претенциозный красный спорткар. Он был припаркован прямо на подъездной дорожке, будто его только купили и места в гараже для него не нашлось. — Посиди тихо, — Ниган закурил и выскользнул из машины. — Я быстро. Огонек сигареты медленно поплыл по воздуху в сторону дома. Кругом было темно. Фонари не горели, из окон не струился свет. Черный пиджак Нигана легко терялся в этом мраке. Заборов тут не было, двери не запирались — Ниган вошел в дом, просто дернув ручку. Его не было минут двадцать. Карл попробовал выбраться из автомобиля, но все дверцы оказались заблокированными. Вздохнув, он принялся шарить по салону в поисках съестного. Однако кроме пустого стаканчика с кофе и ментоловой жвачки тут ничего не нашлось. Вряд ли Ниган был из тех, кто держит в бардачке плитку шоколада, но попытка не пытка. Карл осторожно приоткрыл маленькую дверцу и заглянул в внутрь: пустые флакончики из-под лекарств, несколько старых газет, записки и презервативы — ничего интересного. Тогда Карл запустил руку поглубже — пальцы наткнулись на что-то холодное. — Какого черта…? — спросил он вслух, достав из бардачка тяжелый пистолет. Никакой маркировки на нем не было — стерта. С массивной ручкой и большой спусковой скобой, он выглядел как оружие, которым можно убить, даже легонько ударив противника по темечку. — Эй! — Ниган стукнул пальцами по стеклу и широко улыбнулся. От неожиданности Карл выронил пистолет. Неподъемным грузом он упал на голые колени и тут же прилип стволом к коже. — Положи, где взял, — спокойно сказал Ниган, усевшись на место водителя. В его руках была стопка бумаг. Он включил маленькую лампочку над головой, бегло просмотрел документы и с удовлетворенным видом бросил их на заднее сиденье. — У тебя кровь на манжете, — тихим голосом заметил Карл. В тусклом салонном освещении можно было рассмотреть, что уложенные волосы Нигана теперь всклочены. Его некогда безупречно отглаженная рубашка смялась, а на рукавах пиджака появились заломы. Он выглядел как человек, за двадцать минут пробежавший кросс. Или как человек, который только что с кем-то дрался. — Итак, — Ниган невозмутимо стянул пиджак и закатал рукава рубашки, — что насчет молочного коктейля? Кстати, я знаю охрененный круглосуточный стейк-хаус. Пять фунтов мяса для настоящих мужиков и прочее дерьмо. Что скажешь, тигр? — Что ты там делал? — Деловая встреча, сбор подписей. — А пистолет? — Всякое может случиться. Мир полон непредвиденного дерьма, — не глядя, Ниган отобрал у Карла пистолет и бросил его в бардачок. Туда же отправилась опустевшая пачка чипсов. — Так что насчет стейка и коктейля, м? Ответа не последовало. Однако Торн был из тех, кто воспринимал молчание как знак согласия, поэтому вскорости они сидели за столиком на пустой парковке супермаркета в окружении картонных коробок «Трикси-Стейк». Ниган ел с аппетитом, Карл же уныло возил картошку-фри по горчице, так и не притронувшись к мясу. — Знаешь, мне плевать, чем ты занимаешься, но не впутывай в это папу. Ему и так… досталось. От всех. — И от тебя в том числе, — отозвался Ниган, облизав пальцы. — Да-да, змееныш, ты тоже вел себя как маленькое дерьмо. Не смей больше сбегать от него, ты понял? Он обожает тебя больше, чем я обожаю свеженькие банкноты, а это, поверь, из серии вечной любви. — Не делай вид, будто хорошо его знаешь. Ниган усмехнулся, бросив пластиковую вилку на асфальт. — Может быть, я знаю его лучше, чем ты сам. — Да? Тогда что у него за проблемы с этим парнем? — Карл кивнул в сторону билборда над дорогой, где красовалось лицо Блейка в формате три на шесть метров. — Мне прислали кучу сообщений из его офиса. То фотосессия, то банкет. Пару недель назад звонила какая-то мисс Харрисон. Сказала, что мне должно прийти приглашение на благотворительный вечер с участием этого Филипа. — И что ты ответил? — Смеешься? Если папа не вручает мне приглашение лично, я на такое дерьмо не ведусь. — Умный мальчик, — Ниган сжал переносицу. — Блейк опасный сукин сын. Я хочу, чтобы ты держался от него подальше. — А чем ты лучше? Вопрос заставил Нигана перемениться в лице, да так резко, что у Карла между лопаток пробежал холодок. Он ожидал гневной вспышки или внезапной выходки, но вместо этого Ниган вдруг поднялся со скамейки и кивнул в сторону машины. Той самой машины, где в бардачке лежал пистолет без маркировки и испачканный в чьей-то крови пиджак. — Давай, пора домой. Куда и к кому домой Карл переспрашивать не стал. Пока он нехотя брел к автомобилю, в памяти всплыли утренние новости, где диктор путанно рассказывал о происшествии с Филипом Блейком. О потерянном в ходе «несчастного случая» глазе и о возможной причастности Нигана Торна. Ни в какой несчастный случай Карл не поверил. — Садись, — Ниган крепко сжал его плечо, когда Карл застыл у отрытой дверцы. Весь дурман слетел с него в мгновение ока. Карл незаметно сглотнул, но в машину все-таки сел. И пока они ехали, пытался запомнить дорогу. Он не был трусом, но в отличие от многих своих сверстников, не считал себя неприкосновенным. Он знал, что плохие вещи случаются, а плохие люди рано или поздно приходят в твою жизнь. Его осторожность и бдительность помогли ему не вляпаться в историю, пока он болтался по стране. А ведь такими счастливчиками были не все. Например, его подруга Энид едва сбежала от зажавшего ее у мусорного бака продавца воздушных шаров на пляже. Бенджи — их маленькая звезда серфинга на калифорнийском побережье — получил нож под колено от парня, который просто не хотел проигрывать в соревновании накануне. Для Карла не играло большой роли, что Ниган был родом из того же Дуквилля или что он был любовником отца. Это не давало никаких гарантий. Он все еще прекрасно помнил, как они с приятелями торопливо заводили их трейлер, когда отец Рона Андерсона появился на одном из многолюдных пляжей Калифорнии. Как он схватил Рона за волосы и протащил до самых волнорезов. Не зря Рон сбежал из дома. С того пляжа они сбежали тоже, а потом долго искали уединенное местечко, где их самих никто и никогда не найдет. — Приехали. Машина остановилась напротив частного дома в один этаж. Улица была темной, но отнюдь не враждебной. Ровными рядами тут высились дорогие коттеджи. За заборами виднелись ухоженные кусты и печи для гриля. В воздухе витал аромат душистого табака: Карл хорошо знал эти ночные цветы — неизменный атрибут пригорода, где у людей есть время на поздний полив и тщательную прополку грядок. У них в Дуквилле цветы никто не выращивал. — Где мы? — спросил он, выйдя из автомобиля и оглянувшись по сторонам. — Твой дом? — Мой и Рика. А это, — Ниган махнул рукой в сторону лаконичного коттеджа напротив, — дом Блейка. — Что…? — Думаю, пришло нам время поболтать. Ну? Идешь? — он подтолкнул Карла к крыльцу. Тот не сдвинулся с места. — Ну и где же твои могучие яйца, малыш? Что, думаешь, прикопаю тебя вон в той веселенькой клумбе? Черт, — Ниган негромко хмыкнул, — я собирался просто поговорить. Рассказать тебе все. От и до. Давай, веселее шаг, пока я не передумал. Хотя если ты уже обмочил штанишки, можешь подождать папочку в машине. — Ладно, — Карл отбил уложенную на его плечо руку. — Надеюсь, оно того стоит.

***

В угол полетела уже третья рубашка. Насквозь пропитанная потом, она упала на пол мокрой тряпкой. Ниган флегматично посмотрел на образовавшуюся горку одежды и перевел взгляд на Рика. Тот наворачивал круги по спальне, как акула вокруг выпотрошенной приманки. Его волосы прилипли к вискам и лбу, свисая влажными завитками, будто он только что их вымыл. Но нет, душ Рик принял пару часов назад. Это все пот, от которого он лоснился, как если бы пробежал под газонным разбрызгивателем. — Попка, сходи в ванную еще разок. Времени навалом. Можешь посадить в воду пару уточек, добавить пены… — Это должно закончиться сегодня же, — прорычал Граймс, схватив с прикроватной тумбочки конверты с приглашениями. Их было всего лишь два: для него и Карла. Оба были именными, и в каждом издевательской припиской значилось «плюс один» — небольшой ответный реверанс от Филипа. Приглашения на банкет в честь инаугурации пришли от Блейка пару недель назад, и с того момента традиционные «семейные выходные» Карла превратились в «я снова живу с папой». Рик не отходил от него ни на шаг. Возил в колледж и обратно, занимал по вечерам своей компанией и даже попробовал освоить игровую приставку. С последним на порядок лучше справлялся Ниган, но Карл его компанией доволен не был. Стоило им начать играть в команде, как любая миссия превращалась в поножовщину. В итоге их заблокировали на трех серверах за «огонь по своим». Естественно, они друг друга «своими» не считали. Рика их распри совсем не волновали. Если бы потребовалось, он бы держал Карла рядом с собой насильно. Его все глодало и не отпускало дурное предчувствие. Это было нечто сродни инстинкту, нечто, не поддающееся сомнению, как приступ страха перед несущимся на тебя грузовиком. Он не хотел вести Карла на этот банкет и не хотел оставлять его одного. Оба варианта вселяли в него тревогу. Он чувствовал: что-то случится. Однако и отказаться от приглашения тоже не мог. Шаг влево, шаг вправо — Блейк тут же осуществит свой план с наркотиками в общежитии. Ситуация была сродни мельничному колесу, на которое Рика наматывало и наматывало все крепче. Что до Нигана, то он оставался удивительно спокойным. Никогда еще Рик не видел его таким собранным. Он занимался своими делами, неизменно был ответственен за ужин и даже находил миллионы поводов для своих шуточек. Сегодня он был ответственен еще и за обед с завтраком, но чего удивляться: вечером их ждал этот проклятый инаугурационный вертеп, и у Рика все валилось из рук. По правде говоря, Ниган бы не доверил Граймсу нож и даже десертную ложечку: дом Блейка стоял всего-то через дорогу, и кто знает, сколько бы секунд понадобилось Рику, чтобы заколоть его насмерть двузубцем для лимона. — Кстати, у змееныша есть костюм? — задумчиво спросил Ниган, перевалившись на кровати на другой бок. — Будешь заплетать ему эту милую косичку, как в прошлый раз? Рик…? Эй, Рик, а куда ты, черт возьми… Но тот уже не слушал. Скомкав приглашения, Граймс решительным шагом двинулся из спальни. Ниган свесился с кровати, наблюдая, как тот направился к входной двери. Это заставило Торна вскочить с места со скоростью торпеды. Он молниеносно возник перед Риком, с невозмутимой улыбкой преграждая путь и хватая за руку. Карл, наблюдающий за всем из гостиной, встревоженно нахмурился. — Пап? Все в порядке…? — Все чики-пуки, шкет, иди, сделай кофе. Твоему папуле нужно взбодриться. Верно, Рик? — едва слышно добавил Ниган, медленно разжимая хватку. — Тебе надо, блядь, взбодриться и взять себя в руки. Дыши, Рикки, просто дыши. Видишь, это нихрена не сложно. Если продолжишь в том же духе, перепугаешь Карла до усрачки. Давай-ка лучше папа угостит тебя каким-нибудь чертовски хорошим коньяком, а ты расслабишь свои очаровательные булочки. Идет? Мы договорились? Я не слышу «да, дорогой». Рик угрюмо промолчал, однако когда Ниган поднял его лицо за подбородок, все-таки ответил: — Да. Да, я в порядке. Просто… Я не верю, что все закончится. — Может быть, ты и прав. Но, черт возьми, сегодня прокурор официально станет губернатором. Ты свою часть сделки выполнил, так что…. — Что? Ну? Договаривай. — С нас взятки гладки, малыш. Это заявление Рику не понравилось. Но разве с Ниганом можно спорить? Не успел Рик что-нибудь сказать, как тот уже отвальсировал его на кухню, где усадил за стол и прижал к стулу своим весом, навалившись на плечи так крепко, будто всерьез испытывал на прочность. Карл поставил перед Риком огромную чашку с дымящимся кофе и устроился напротив. — Так… Когда одеваться? — спросил он, глядя, как его родитель, застыв за столом с голым торсом, вертит на запястье отполированные до блеска часы. — И во сколько выходим? — Где-то через полтора часа, — ответил Рик. — Какой смокинг будешь надевать? С камербандом или тройку? — С пиджаком в полоску. Ниган понятия не имел, чем полнился гардероб Граймса младшего, но судя по обреченному виду Рика, пиджак в полоску был вещью нон-грата. — Какая вообще разница, в чем я пойду? — Тебя часто приглашают на инаугурацию губернатора? — Для меня он просто очередной ублюдок, который поступил с тобой как с дерьмом. — Карл! — Рик изумленно вскинул брови. Они уже давно обсудили и переезд к Нигану, и разрыв с Филипом, однако никаких подробностей Рик не освещал. Лишь путанно объяснил, что Филип не тот человек, который будет действовать в чужих интересах. Скорее, ради своей выгоды пойдет вопреки всему. Еще тогда Граймсу показалось удивительным, что Карл ничего не выспрашивал. — А что? Разве я не прав? Ниган мне все рассказал. И да, я всегда знал, что это он был на записи. С добрым утром, пап. — Что? Ты рассказал ему? — Рик нервно вскинулся. — Все? Ниган знал, о чем спрашивал Рик, и в ответ отрицательно мотнул головой. — Итак, Граймсы, раз все обо всем в курсе, почему бы не начать сборы? — Карл, иди одевайся. Вам еще заезжать за Сиддиком. — Нам? А… — А мне придется ехать с Филипом. Все, давай, и расчешись, — безапелляционным тоном скомандовал Рик. — Проследи, чтобы твой, хм, друг был готов к выходу ровно в шесть. Рику стоило титанических усилий включить в их процессию еще и Сиддика, к которому он по-прежнему относился с подозрением. Но Карл другого «плюс один» не хотел, да и сам факт, что его родитель в самоволку вышел замуж, был отличным аргументом в их спорах на этот счет. — Я сказал твоему мальчику, что Блейк, гм, применил насилие, так сказать. Без уточнений, — шепнул Ниган, когда Карл ушел в свою комнату. — Ты не можешь оберегать его вечно. Он уже взрослый. — Знаю. Просто…. — Все, хорош. Отключи чертов режим наседки и позволь себе расслабиться. Вот, выпей, — он достал коньяк из кухонного шкафчика. Чтобы запах спиртного не так чувствовался в дыхании, Ниган плеснул его в кофе. Хотя не удержался и сделал пару глотков прямо с горла. — А потом в душ. Рик послушно выпил все, что ему дали. Голова на мгновение стала пустой и легкой. Но лишь на мгновение. Потом дурное предчувствие вновь вернулось. Однако предаваться тревоге не было времени: инаугурация начнется ровно через два часа. Филип зайдет за ним совсем скоро. Перед присягой им придется долго позировать перед камерами и давать комментарии. То же самое ждет их и после. К банкету они приступят, когда остальные высокопоставленные гости будут уже подшофе. Что ждет его по завершению вечера, Рик не знал. В ванной Ниган помог ему раздеться. Не сговариваясь, без единого слова они голодно поцеловались, стукнувшись зубами. На губах Нигана проступила маленькая капля крови — Рик бегло слизал ее и тут же приподнялся на носках, чтобы сесть на столешницу с раковиной. В немом приглашении он развел ноги в стороны. Ниган не заставил себя упрашивать. Это был легкий способ избавиться от напряжения. Многострадальная раковина уже с дюжину раз использовалась не по назначению, когда Ниган возвращался домой глубокой ночью или когда Рик терял позиции в суде по очередному делу. На все про все уходило минут пятнадцать. Ниган не церемонился: он вбивался в Рика с такой силой, что тот в один прекрасный день едва не сбил своей спиной зеркало. И хоть все обошлось, теперь на зеркале красовалась едва заметная трещина. Вот и сегодня они торопливо, будто за ними кто-то гнался, прижимались губами куда придется. Ниган вслепую принялся шарить руками по полочкам — подставка с зубными щетками с грохотом упала на пол. За ней следом — полотенце и глупая пластмассовая статуэтка с гусыней в шляпке. Но это ничего, Карл наверняка не услышал: уже с пару минут он стучал в дарбуку, презентованную ему Ниганом в качестве взятки за хорошее поведение. — Ты положил это дерьмо на самую верхнюю полку? На самые, блядь, небеса, — пробормотал Ниган, щелчком открывая тюбик с лубрикантом. — Думал, Иисусу тоже нужна капелька или что? — Я что ли прибил эту долбанную полку? Что мы вообще должны хранить так высоко? — М-м-м, я сделал все с расчетом, чтобы детишки не добрались до родительских игрушек. — Единственный в этом доме ребенок в состоянии пользоваться табуреткой. — Я бы не был так оптимистичен касаемо его интеллекту… — Займись делом, — оборвал его Рик, притянув к себе за ремень джинсов. Довольно усмехнувшись, Ниган растер лубрикант по пальцам. Кожа от него приятно немела; Рик даже как-то раз заметил, что не просто немела — в особо чувствительных областях ее слегка покалывало. Сейчас он тоже негромко зашипел, когда Ниган скользнул подушечками по входу. Когда они уединялись в последний раз, Ниган долго исследовал это место языком, и теперь кольцо мышц было мягким и припухшим. Это все щетина, оставляющая на бедрах и ягодицах Граймса миллион маленьких царапин. — Как думаешь, — Ниган с улыбкой закусил губу, медленно давя пальцами на расслабленную щель, — мы отыщем свободную кабинку на банкете? Никогда не думал, чтобы тебе нежно отсосали, пока ты толкаешь речь за кафедрой? Если к любым похабным словечкам Рик уже давно привык, то этот беззастенчиво изучающий его взгляд вынести было невозможно. Ниган всегда смотрел ему прямо в глаза. И заставлял так же прямо смотреть в ответ. Он будто пытался уловить каждую эмоцию, заметить каждый вздох. Подобная мания контроля действовала на Рика, как взгляд удава действует на кролика. Одновременно хотелось сбежать или хотя бы прикрыться. И вместе с тем хотелось остаться. — Можешь выдохнуть, детка. Осторожно Ниган толкнулся двумя пальцами внутрь, минуя совсем небольшое сопротивление мышц. И если бы у них было время, он бы приказал Рику вытолкнуть пальцы обратно. В конце концов, Ниган был тем, кто привык играть с едой, и полную покорность ценил лишь после подавленного бунта. Это был его трофей. — Не так быстро, — сдавленно прошептал Рик, обвившись руками вокруг чужой шеи. В такой позе он чувствовал себя уязвимым. Слишком открытым, даже беспомощным. Но было в этом нечто особенное. Как доверие к страховке, когда прыгаешь вниз с обрыва настолько высокого, что кружится голова. Однако его страховку в виде Нигана нельзя было отрегулировать на свой вкус: в ответ Рик получил только вызывающий смешок. Пальцы двинулись грубее и глубже, заставляя колени безвольно разъехаться шире. Звук расстегивающейся пряжки ремня прозвучал в каком-то отдалении. Ниган спустил джинсы и белье, и Рик тут же потянул его к себе. Горячий ствол проехался по дрожащему от напряжения бедру — Рик вздрогнул и прижался крепче. Его ноги сжимали Нигана тяжелыми тисками. Сам того не понимая, он действовал на него, как медвежий капкан: пока не отведешь нужную пружину, не вырвешься. Но Ниган и не собирался сбегать. Вытащив пальцы, он перехватил Рика за подбородок этой же рукой. Тот сам направил его член внутрь, тут же ударяясь спиной о зеркало от глубокого толчка. Из его рта едва не вырвался стон, но Ниган успел зажать приоткрытые губы ладонью. Язык Рика мягко уперся в пальцы. Они трахались грубо и быстро. И вот уже челюсть крепче сжалась на фалангах, а судорожные вздохи и стоны нельзя было остановить, просто зажав рот. Мокрые удары бедер вторили скрипу шатающейся столешницы. Комкая чужую рубашку, Рик едва не разорвал ткань ногтями. Его глаза были полуприкрыты от удовольствия. Казалось, что даже тягучая от беспощадного темпа боль в промежности не способна заставить его остановиться. Он приподнимался навстречу каждому порывистому толчку. И в тех местах, где кожа встречалась с кожей, задерживался на лишнюю секунду. Не ища ласки или нежности, он отирался голым торсом о грубую планку рубашки, цеплялся за мелкие пуговички. Ниган чувствовал его набухшие от возбуждения соски, и как бы ни хотел насладиться зрелищем обнаженного перед ним Рика, все равно не отрывал взгляда от раскрасневшихся щек и трепещущих белесых ресниц. Дом оглушила трель дверного звонка. Это не заставило их прерваться. С тихим вскриком Граймс резко вздрогнул. Пальцы на его ногах непроизвольно сжались, и весь он выгнулся дугой. Белые капли брызнули во все стороны, оседая на рубашке Нигана от живота до самого ворота. Но тот не обратил внимания: с рыком полного удовлетворения он содрогнулся и прижался к гладкому и мокрому от пота паху. Сплетаясь руками, оба на несколько мгновений замерли. Трель зазвучала снова. Рик встревоженно нахмурился. — Это Филип. Черт, сколько мы…? Я должен… — он дернулся, чтобы спрыгнуть с раковины. Ниган остановил его мягким, но уверенным объятием. — Тш-тш-тш. Прими душ и оденься. Я присмотрю за твоим мальчиком. И за прокурором. Успокойся, со мной змееныш как у Христа за пазухой. Давай, — он помог Рику встать на ноги, — не торопись. Не слушая никаких возражений, Ниган прикрыл за собой дверь ванной. Испачканная рубашка полетела в угол к остальным. Накинув на плечи первую попавшуюся под руку пеструю гавайку, Ниган спокойно прошествовал к входной двери. Конечно же, это был Блейк. — Где Граймс? — без приветствия спросил тот. — Одевается. — Пусть поторопится. С той же бесцеремонностью, с какой Ниган хозяйничал у него в саду, Блейк вошел в дом. Осмотрелся по сторонам и без приглашения прошел на кухню. С выражением брезгливости он смахнул со стула разбросанные впопыхах хлопья и сел, закинув ногу на ногу. Его спина оставалась прямой, а поза — расслабленной, даже когда Ниган с вызывающей улыбкой обошел его по кругу, рассматривая, как музейный экспонат. — Еще рано. Что он тут забыл? — внезапно на кухню вошел Карл. Ниган при виде Граймса младшего удивленно присвистнул. С растрепанными волосами, в облегающих черных брюках и пиджаке в крупную белоснежную полоску Карл едва ли походил на почетного гостя нового губернатора Флориды. — Ты Карл, верно? Приятно познакомиться, я… — Я в курсе, — Карл не обратил внимания на протянутую ему руку. Ниган хрипло рассмеялся. — Так, ладно, зебреныш, тебя нужно причесать. Где гребанная расческа? Не отходя от Карла ни на шаг, Ниган попутно собрал со всех тумбочек резинки. Их можно было отыскать в самых неожиданных местах. По правде говоря, Нигану даже начинал нравиться подобный бардак. В каком-то смысле Карл делал их дом «живым». Что до Филипа, он их сборы никак не комментировал. Все втроем устроились на кухне. Карл на удивление послушно опустился на пол, чтобы Нигану было удобней возиться с его невообразимо непослушными локонами. Тот нанизал на запястье с десяток черных резинок и вооружился гелем для укладки. Тихо зашуршала щетка-расческа. — Так не больно? — Нет. Пробор на бок. Сможешь? — Будет шикарней, чем в гребанном салоне. На деле все оказалось не так-то просто. К тому моменту, как Нигану удалось создать на голове Карла какое-то подобие порядка, четыре резинки порвались, а две запутались в волосах. — Получается? — на кухню заглянул Рик. При виде Блейка он моментально напрягся, инстинктивно вставая между ним и Карлом. — Привет. — Я за тобой, — Филип взглянул на свои часы. — Нам пора. Все как-то разом вскочили на ноги. Рик в легкой растерянности замер на месте. Он чувствовал теплую ладонь Карла на запястье, легкое прикосновение Нигана к щеке. Осторожно смахнув с виска сына выбившуюся прядь, он шепнул ему на ухо, что все в порядке. Но тот вцепился в манжету его пиджака, как маленький. Не отпускал, даже когда Ниган легко наклонился вперед для прощального поцелуя. Блейк раздраженно прокашлялся — не отрываясь от губ, Ниган выставил перед ним указательный палец, словно приказывал назойливому официанту подождать с очередным бокалом красного. — Я буду рядом, попка. И присмотрю за всем. — Знаю. — Встретимся там. Все будет хорошо. Скоро все закончится. Черт возьми, мы не прощаемся. — Не прощаемся, — Рик отрицательно мотнул головой. _____________________________ 1. Кабинет президента США — собрание высших должностных лиц исполнительной власти, назначаемых президентом США с согласия Сената. Включает в себя вице-президента, госсекретаря и штат министров. 2. Тед Банди — серийный убийца. Ему приписывают более 100 жертв (убийства, изнасилования, некрофилия, похищения). Казнен в тюрьме в Рейфорде (Флорида) на электрическом стуле.