***
Суббота, время обеда. Лекционный амфитеатр Хьюстонского университета был набит битком. В одном из трех самым крупных ВУЗов США преподавало много знаменитостей: от звезды баскетбола Клайда Дрекслера до бывшего генпрокурора Гонсалеса. Здесь часто читали маститые писатели, журналисты, музыканты, активисты и бог знает кто еще. Однако послушать лекцию от человека, который заставил схлопнуться целый штат — такое было большим событием даже здесь. Согласно расписанию Дуайта, Рик читал в Хьюстонском университете каждую субботу. У Нигана было пять дней, чтобы подготовиться. Авиарейсы из Флориды до Техаса отменили из-за погоды, и ему пришлось гнать сюда своим ходом. Он хотел попасть к началу лекции. Вот только дорога до Хьюстона заняла пятнадцать часов, и Ниган посчитал большой удачей застать хотя бы последние минуты. Университет был огромен. Он долго не мог отыскать нужный зал. Блуждал по бесконечным коридорам, пока не наткнулся на странное столпотворение. Студенты стояли в проходе, двери амфитеатра были распахнуты настежь. Работая локтями, Ниган пробился в зал. Слушатели сидели на стульях и спинках, облепили ступеньки. — Вебер выделял три источника власти, — послышался растягивающий гласные голос. — Первый источник — насилие. Применение силы, запугивание, угрозы — все это кажется примитивным и банальным, не так ли? Но что если власть через насилие обретет более сложную форму? Например, будет закреплена юридически? Или не будет иметь под собой аспекта физического воздействия? Или будет совмещать все и сразу? Кто-нибудь из вас посмотрел фильм, который я советовал в прошлую субботу: «Гарри — друг, который желает вам добра»[4]? Что вы скажете о Гарри? Кто хочет высказаться? Пнув тяжелым ботинком какого-то парнишку, Ниган торопливо проскочил три ступеньки. Пока кто-то выкрикивал свои особо ценные мысли по поводу Гарри, Ниган сосредоточенно пробирался вниз. Он намеревался устроиться где-нибудь посредине, где Рик его не заметит. — Хорошо-хорошо, я рад, что вы справились с домашним заданием, — хрипло рассмеялся Рик. — Вернемся к Веберу. Ниган услышал голос более отчетливо. — Второй источник власти — авторитет. Полагаясь на авторитет, вы полагаетесь на второстепенные атрибуты: личную харизму, связи, возможно, какие-то знания или убежденность в том, что авторитет этими знаниями владеет. Моральный облик авторитетной власти, как правило, не существенен. Авторитетный лидер с одинаковым успехом может быть как тираном, так и благодетелем… Усевшись на ступенях между кресел, Ниган медленно-медленно поднял голову. Из груди вырвался беззвучный вздох. Там был Рик, его Рик. Тот, кто собирал ради него проклятые митинги, кто без сомнения пожертвовал собой, кто парализовал целый штат, лишь бы его спасти. Его самое большое сокровище, его мальчик, его самый храбрый рейнджер Рикки. Может быть, все пришли поглазеть на политика, что на рассвете своей карьеры так постыдно спустил ее в унитаз. Или всем было интересно, как вживую выглядит мужчина, позволивший столь жестоко собой воспользоваться. Каким он был на самом деле? Без криков, без крови? Был ли он настолько хорош собой, был ли он действительно так умен и обаятелен? Наверняка, к Рику Граймсу было много вопросов. И столько же претензий. Ниган же смотрел совсем не на это. Он смотрел на то, что прошло мимо него за несколько лет. Например, на седые пряди в кудрях. На бронзовый загар, отпечатавшийся на лице и руках. На щербинку в улыбке, которую Рик так и не исправил. На маленькие шрамы, теперь уже совсем не заметные. Один остался под глазом, второй — на переносице. На морщинки, на чуть обгоревший нос, на губы — все это осталось прежним. — И наконец последний источник власти — это право… Рик не стоял за кафедрой, а сидел за массивным письменным столом. Из-за этого слышимость была на порядок хуже. При себе у него не оказалось ни планшета, ни лекционных заметок, ни книг. Как и всегда, он не читал с бумажки. С отстраненным видом смотрел в одну точку и говорил, пока его не прервал тихий писк телефона. — Кажется, нам пора закругляться, — Рик не глядя отключил заигравший будильник. — Закончим разбирать Вебера в следующую субботу и, если нет возражений, перейдем к теории четвертой и пятой власти. Студенты принялись медленно продвигаться на выход. Кто-то выкрикивал слова благодарности за лекцию, кто-то выпрашивал автограф конгрессмена. Шумя и галдя, толпа постепенно редела. Ниган остался сидеть на ступенях в ожидании, пока они с Риком не останутся тет-а-тет. Странно, но тот по-прежнему его не замечал. Ниган с улыбкой смял валяющуюся на полу бумажку и метнул ее вниз. Бумажный снаряд упал рядом с туфлями Рика, но тот не повел и бровью. Ниган собирался было свистнуть, даже приложил к губам пальцы, как вдруг Рик поднялся со стула. Пошарив за спинкой кресла, он достал оттуда деревянную трость. С виду она казалась обычной тростью. Но только с виду. Ниган рассмотрел наконечник — круглый опорный наконечник, что бывает лишь на тростях у слепых. «Нет-нет-нет-хрена-с-два-нет!», — панически пронеслось у него в голове. Он опоздал. Так глупо и неотвратимо, как опаздывают на последний поезд маршрута, который закроют, стоит вагонам скрыться за поворотом. Рик его не увидит. Возможно, уже никогда не увидит. Неожиданно одна из дверей рядом с преподавательскими подмостками распахнулась — оттуда вышел Сиддик. Он принялся суетиться вокруг Рика, помогая найти саквояж. Теперь Сиддик носил куда более опрятный и дорогой костюм, стал шире в плечах. Его немного отросшие волосы были собраны в маленький хвост. — Рик, тебя подвезти? Может, я лучше все настрою дома и тогда поеду? — Не стоит, давай сейчас. Не хочу, чтобы ты опоздал. Карл с ума сойдет, если тебя не будет. — Ладно… Минуту. Сиддик достал из саквояжа Рика ноутбук и принялся щелкать тачпадом. К этому моменту все студенты покинул зал. Ниган тихо-тихо спустился к кафедре. Он всегда умел подкрадываться. Сиддик не замечал его до последнего, и чтобы его не вспугнуть, Ниган аккуратно взмахнул рукой. — О! — ошарашенно воскликнул Сиддик. Ниган приложил палец к губам, бессловесно скомандовав ему замолчать. — Что такое? Какие-то проблемы? — обеспокоенно спросил Рик, продолжая стоять на месте. — Нет-нет, все… Все в порядке… Просто вылезла какая-то реклама. Подойдя к ноутбуку, Ниган взглянул на экран. На рабочем столе заставкой стояла фотография с ним и Карлом (парнишка все еще был слегка зеленым после тошноты). Сиддик открыл браузер и принялся что-то искать. Спустя пару секунд взгляду предстала страничка какого-то концерта. Выступало несколько групп. Сиддик кликнул на название «Dead Pudding» — по ссылке оказалась афиша: «ПЕРВОЕ ЖИВОЕ ВЫСТУПЛЕНИЕ DEAD PUDDING В КЕМЕ!». — Рик, я оставлю видео с трансляцией запущенным. Когда придешь домой, просто два раза нажми на пробел и стрим автоматически запустится, — проинструктировал его Сиддик. — Концерт начнется где-то часов в пять, Карл с ребятами выступают третьими. Я позвоню, как они начнут. — Хорошо-хорошо, спасибо. Передавай ему привет, и следи, чтобы не как в прошлый раз. Что случилось в прошлый раз, они, к сожалению Нигана, не уточнили. Хотя, глядя на молодого мужчину, которым стал Карл, случиться могло все что угодно. Он по-прежнему ходил с длинными волосами, к сережке в носу прибавилась еще одна. Даже на афише выглядел все таким же вздорным засранцем: губы поджаты, глаза подозрительно прищурены, подбородок упрямо вскинут. Ниган готов был поставить сто баксов, что малец получал трусики фанаток в почтовых конвертах. — Мне нужно зайти к ректору, — сказал Рик. — Проведешь? — А до машины? — отозвался Сиддик, не сводя взгляда с Нигана. — Или ты сегодня с сопровождением? — Да, меня отвезут, не беспокойся. — Прерогативы конгрессмена. Одновременно они улыбнулись. Ниган вдруг ощутил себя третьим лишним. Нацарапав Сиддику записку, он бросил ее на стол и неслышно покинул лекционный зал. Ему оставалось лишь надеяться, что парень сделает вид, будто его здесь никогда не было.***
Прогнозы врачей обещали Рику продержаться как минимум до пятидесяти — достаточно времени, чтобы сделать карьеру и подготовиться. Однако судьба распорядилась иначе. Его карьера в прокуратуре была перечеркнута Ниганом, и ему пришлось начинать все заново. Это был долгий путь, действительно долгий. Сейчас ему сорок семь, он конгрессмен и он полностью слеп. Уйти на покой не получилось. Рик и не хотел. Не знал, как переживет годы мучительного ожидания. Его сын вырос, семья давно оправилась от всех ударов. Дела в фирме шли хорошо. Какое-то время. Примерно, первые полгода. А потом все закрутилось, завертелось. Жизнь превратилась в полный хаос. И Рик пытался с этим справиться. В одиночку. Отсутствие Нигана было тем заметней, чем глубже Рик нырял в его жизнь. Можно сказать, ему довелось примерить шкуру Торна, и ему совсем не понравилось то, что он испытал и увидел. При этом его кандидатуру повторно выдвинули на пост конгрессмена. Рик не нашел причин отказываться. Публика изучила его вдоль и поперек, видела самые дрянные вещи его жизни. И все равно она его хотела. Особенно, после вскрытия величайшей политико-финансовой аферы в истории Флориды. Эту возможность Рик упускать не собирался. Он согласился участвовать в переизбрании и победил. В тот период он все еще следил за отделом Торна, однако после второго переизбрания фирма уже справлялась без него. Как конгрессмен он должен был работать в Вашингтоне и при этом иметь резиденцию и офис в столице штата Техас. Была какая-то ирония в том, что ослепнув, он метался по стране с такой прытью, какой не было во времена его зрячей жизни. Вашингтон, Остин, Хьюстон по субботам и Дуквилль каждую последнюю неделю месяца. А еще редкие визиты в Тампу, чтобы следить за делами фирмы. При всем этом, дом Рика, его настоящий дом, который он называл домом, располагался в Лейкуэй — глухом уголке Техаса неподалеку от Остина. Наверное, его охрана и сопровождение трижды прокляли Лейкуэй. Дорога из Хьюстона сюда занимала три часа. Рик знал все кочки и повороты наизусть. Когда они только-только въезжали на ухабистую сельскую дорогу, он уже готовился к выходу: собирал раскиданные по заднему сиденью вещи и подтягивал поближе трость. Когда-то он сам отремонтировал этот старый одноэтажный домину. Полностью отделал фасад, поменял крышу, поставил новые двери и окна. А потом его мир начал меркнуть. Сначала это было просто серое пятно в центре. Он все еще мог различать предметы, ходить без трости, справляться с готовкой и уборкой. В это время он как раз приступил к внутренней отделке. Успел привести в порядок кухню, гостиную и еще парочку комнат. Со временем пятно становилось все больше и больше. Из серого оно превратилось в черное. Однако по краям все еще было видно мир. Кусочками, но все же. Рик думал, что потеряет эти последние кусочки не сразу, что все будет происходить постепенно. Но в один прекрасный день, когда он красил стену спальни, все вдруг стало черным. В спальне так и осталось покрашено лишь полстены, а ровный след валика уходил в дугу и заканчивался кляксой. — Конгрессмен, мы приехали. Помочь с пакетами? — спросил его водитель. — Во сколько за вами заехать в понедельник? — Жду тебя в шесть утра. Мой рейс до Вашингтона в восемь. Не опаздывай. — Так точно, сэр. А пакеты…? — Я справлюсь. Езжай домой, — улыбнулся Рик, дернув ручку. — И передавай привет жене. Палка ударилась о вымощенную камнем дорожку, и Граймс уверенно шагнул вперед. Он знал, что до ворот — десять шагов и еще немножко, чтобы переступить порожек. Теперь все в его жизни зависело от количества шагов, от расстояния руки. Поэтому он не поехал встречать Нигана в Таллахасси: хотел сделать ему сюрприз дома, у них дома. Чтобы Ниган мог привыкнуть к новому положению вещей. Хотел показать, что все в порядке, что ничего страшного не произошло. Что так можно жить. И не в одиночестве, а вдвоем. Может, даже не только вдвоем. Палец привычно нажал на кнопку замка — Рик не пользовался ключами. В этой части Техаса, где расстояние между домов соседей было в десять-пятнадцать миль, двери вообще не закрывались. На всякий случай у него стояла сигнализация. Правда, ее легко можно было отключить с помощью кусочка фольги. И вот он дом, милый дом. Рик прошел широкий коридор и оказался на кухне. Там он аккуратно достал ноутбук из саквояжа, а раскрыв его, два раза нажал на пробел. Концерт еще не начался: в эфире раздавался лишь грохот расставляемой аппаратуры и распевки. В пакете Рик принес китайскую еду. Каждый день с момента освобождения Нигана он покупал домой по свежему ужину из китайского ресторанчика. Ниган вышел в понедельник, а уже была суббота. Но Рик все равно упрямо покупал лапшу и каждый раз заказывал двойную порцию их любимого соуса табаджан — самого острого во вселенной. На обеденном столе он сделал зарубки, чтобы правильно расставлять приборы. Места для тарелок были высечены крестиками, для бокалов — кругами. Для приборов он высек линии: самая длинная — для ножа, несколько коротких — для ложек и вилок. Вслепую Рик расставил тарелки, водрузил в центр стола коробочки. Оставалось надеяться, что выглядело аккуратно и что он ничего не пролил. Подготовка к возвращению Нигана вообще отняла уйму сил. Чтобы ориентироваться у себя в доме, Рик держал вещи и в определенных местах. Все было сложено по коробкам и полкам таким образом, чтобы соблюдать идеальный порядок. Чтобы он всегда знал, где что лежит и на каком расстоянии друг от друга находится. Вот только это мало помогло прикрепить к потолку флажки «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ». Несколько раз Рик чуть не свалился со стремянки, а пока дотащил ее до коридора, сбил парочку ваз и опрокинул тумбочку. Потом он еще долго находил то тут то там осколки, которые попросту не мог собрать на ощупь. Закончив на кухне, Рик двинулся в спальню, где долго и обстоятельно раздевался. Перед уходом на работу он раскладывал на кровати тремпеля и зажимы для брюк — так было проще разобраться с одеждой по возвращению. Но не это было главным ритуалом. Самое важное ждало его в комоде в верхнем ящике. Отодвинув его, Рик провел пальцами по аккуратным стопкам — его домашние вещи. Точнее, не совсем его — когда-то это были вещи Нигана. Все началось с футболки, которую Рик стащил у него с фермы во время зимних праздников. Потом коллекция начала постепенно пополняться, и так Рик собрал целый ящик. Сегодня он остановил выбор на бейсбольном джерси. И без того потрепанная, сейчас футболка была совсем заношенной. На груди было вышито название университета и номер Нигана в команде, на спине — фамилия. Его одиннадцатый номер. Дважды первый, как любил шутить Ниган. Душ — самое опасное место. Как только Рик сюда въехал, он первым делом прикрепил поручни в кабинке. За несколько лет они успели расшататься. Поэтому Рик был крайне осторожен, особенно, с гелями и другими скользкими субстанциями. Если он упадет и расшибет себе голову, помощи ждать будет неоткуда, это уж точно, он тут один-одинешенек. Как-то Карл подал ему мысль завести себе собаку или кошку, но эта идея так и осталась просто идеей. Однажды Рик слушал радио с вечерней болтовней. Ведущий говорил о том, что о человеке забывается первым. Вот только Рик никак не мог вспомнить, что конкретно это было: голос или запах? Ему казалось, что голос. Потому что запах Нигана он помнил. Даже сейчас, даже когда его футболки были сто раз перестираны. Оправив джерси, Рик шагнул в спальню и вдохнул полной грудью. Он не мог ошибиться. Нет, не мог. — Ниган, ты здесь...? — несмело спросил он. — Ниган? Никакого ответа. Тишина. — Ниган? Вдруг со стороны кровати послышался какой-то шум. — Ниган, это ты? Черт бы тебя побрал, если ты продолжишь молчать! — Ебать… Ты моя маленькая ищейка, — раздался смешок из темноты. — Ну… Я вернулся. Все из той же темноты послышался вздох. Неожиданно обе руки схватили Рика за талию. Его подняли вверх, опустили, прижали, потом снова подняли и снова опустили. Рик прокручивал в голове их встречу сто миллионов раз, но ни в одном из сценариев у него не подкашивались колени. И это было так странно, так ново — чувствовать, что тебя удержат, даже если ты стремительно падаешь вниз. Руки были ватными, ноги — тоже. Граймс даже не знал, во что он вцепился. Он просто сжал пальцы до хрустнувших костяшек. Его лицо потянулось вверх — зарывшись носом в соленую от пота шею, он только и мог, что громко и глубоко дышать, ведь что-что, а запах он никогда не забудет. Не спутает. Нет, только не запах. Ни за что. — Я думал, ты слепой как крот, — тихо рассмеялся Ниган, пытаясь скрыть, как дрожит его голос. — Как ты узнал? — Сиддик сказал, что ты был в университете. — Вот же мелкий сученыш. Испортил сюрприз. — Вообще-то он мой будущий зять, и твой тоже, идиот. — Что? Черт побери, ты шутишь? Змееныш принял ислам или какое-то такое дерьмо? Наши гребанные внуки будут делать намаз? А когда мы откинемся, сожгут наши трупы в реке? — Боже, заткнись, просто заткнись на секунду. Они оба рассмеялись, фыркая и по-детски шмыгая носами. Рик приподнялся на носках и неловко ткнулся губами сначала в шею, потом — в нос. Не смог найти губы. — Иди ко мне, — Ниган предельно аккуратно перехватил его за подбородок. — Вот так. В этот раз все получилось. Губы Рика были мягкими и солеными. Наверное, наглотался слез. Мысль об этом заставила Нигана сдавленно выдохнуть в поцелуй. Рик дрожал. Из его груди вырвался отчаянный полувсхлип-полурык, и он, вздрогнув, опустил голову. — О, попка, это приглашение? — Приглашение…? Руки Нигана ощущались огромными. Одна из них уложила ладонь Рика к себе на талию, вторая — сплелась с ним пальцами. Эти руки направляли его как слепого котенка. Мяли, трогали, ставили с места на место, прикасались твердо и уверенно, будто Рик всю жизнь нуждался в том, чтобы кто-то управлял им, как наездник управляет скакуном. И вот, впервые за несколько лет Рик просто расслабился. Не думал о том, куда ему поставить ногу, куда наклониться и сколько сделать шагов — Ниган взял это на себя. Спустя несколько секунд они принялись мягко покачиваться из стороны в сторону. Ниган тихонько напевал мелодию. Рик ее узнал. Что тогда, что сейчас это была «Пою под дождем». Это действительно была она. — Мистер самые ловкие ножки Техаса снова на танцполе? — вкрадчиво промурлыкал Ниган, а затем продолжил низко гудеть свои «бу-бу-бу» и «ту-ту-ту». Рик рассмеялся. На этот раз легко и беззаботно. Он чувствовал, как его отвальсировали из спальни в коридор, потом — обратно. Наверное, песня повторилась не меньше десятка раз. Но этого все равно было мало. Они качались, прижимаясь друг к другу крепче и крепче. Неожиданно из кухни донесся оглушительный грохот тарелок и барабанов. Кто-то ритмично заорал «раз-два-три, поехали!». — Блядь, змееныш даже сейчас обосрал мне всю малину своей ебучей самодеятельностью! — Он так и не поменял фамилию обратно, — с улыбкой отозвался Рик. — Хотя скоро он станет Карлом Марвари. — Так это все-таки серьезно? Боже-боже, как быстро они растут. — Ему скоро двадцать пять, представляешь? — Когда ты об этом говоришь, у тебя чертовски безумное лицо, — усмехнулся Ниган. — Наседка. Ничего не ответив, Рик пару раз легконько оттолкнулся ногами от пола. Ниган понял его без слов. При очередном прыжке перехватил под бедра и поднял. Рик обвился ногами вокруг талии, навалился. Он улыбался так довольно и счастливо, что у Нигана екнуло сердце. Ни для кого он не был причиной для такой улыбки. Кроме Рика. А потом он отнес его в кровать. Они сцепились, сплелись в клубок, как будто вновь собирались бороться. Но нет, только не в этот раз. Рик раскинулся под ним. Футболка задралась, демонстрируя надетые шиворот-навыворот трусы. Эта неловкость показалась Нигану очаровательной. Срать он хотел на наставления доктора Карсона по поводу вины и жалости. Ничего подобного он не чувствовал, не сейчас. К тому же, он всегда находил детскую беспомощность Рика самой соблазнительной вещью, что только можно было придумать. — Теперь ты, наверное, чертовски чувствительный во всех местах, да? — шепнул Ниган в покрасневшее ухо. — Я слышал, те, кто теряют один орган чувств… — Четыре года, девять месяцев и одну, нет, уже две недели, — оборвал его Рик, — у меня не было секса. — М-м-м, вас понял, конгрессмен Граймс. Простите, или мне звать вас конгрессмен попка? — Все еще конгрессмен Торн, вообще-то. — Конгрессмен попка Торна! Ниган победно улыбнулся, а Рик снова рассмеялся. И снова легко и беззаботно.***
— Ох-ре-неть! Тяжело дыша, Ниган вынырнул из-под сбитого одеяла, как пловец у финишной черты заплыва. За окнами уже светало. Он не чувствовал ни рук, ни ног, ни того, что между ног. Спальня не то что пропахла их телами — любой другой человек не смог бы здесь дышать. Перед глазами плыли разноцветные круги, бедра все еще дрожали. Он был в своей личной нирване, настолько изнеможенный близостью, что даже не мог думать. Рик вытрахал из него все мысли. Подчистую. Сколько у них было раундов? Пять? Десять? Сто? — Хочу пить, — хрипло пробубнил Рик, подтягиваясь вверх, как гусеница. — Что..? А, пить! — ошалело воскликнул Ниган. — Не сосать! Чертовски, блядь, пить! Рик упал лицом в подушку и затрясся от смеха. Он был как пьяный. Едва соображал. Когда Ниган вернулся со стаканом воды, он даже не уловил, что тот успел метнуться на кухню. Вода появилась из ниоткуда, а тяжелое тело рухнуло на кровать в миллиметровой близости. С булькающим «спасибо» Рик вернул стакан обратно и обвил Нигана руками. Они снова стали паззлом: Ниган вытянулся на спине, а Рик — на боку, вжимаясь так крепко, что Ниган, к своему удивлению, вновь почувствовал в паху какое-то оживление. Пальцы Рика блуждали по его груди, крутили жесткие волосы, скользили то вниз, то вверх. Его голова приятной тяжестью опустилась на плечо. Скосив взгляд, Ниган улыбнулся при виде торчащих во все стороны вихров. Одна кудряшка встала на макушке, как антенна. — Здесь что-то есть? — вдруг спросил Рик, накрыв ладонью место между плечом и шеей. — Новая татуировка? — Небольшой сувенир из тюрьмы. — Что на ней? — Флоридский флаг. Красный крест, дамочка с гибискусами и дерьмо про упование на бога. Полный комплект, — Ниган закурил, расслабленно выпустив дым в потолок. — Неплохо получилось, кстати. — И что это значит? — Что теперь, когда я буду валить твоих любовничков, то буду набивать флаг их гребанного штата. — Обязательно заведу кого-нибудь из Орегона, чтобы ты набил себе на груди бобра[5]. — Блядь, — рассмеялся он, сжимая объятия, — я так по тебе скучал. Маленький хитрый ублюдок. На коже уже наливались красным следы их воссоединения: синяки, отметины зубов и ногтей. Неожиданно Рик приподнялся и скользнул губами по скуле к виску. Ниган ощутил нежный поцелуй в то место, где крошка-рейнджер оставил шрам. Никогда он не забудет того злополучного толчка в спину и острого камня из ручья. Если бы он мог, то нашел бы этот камень и поставил бы под стекло, как экспонат. — В следующую субботу будет приветственная вечеринка. Но не здесь — у тебя на ферме. Тебе нужно показаться отцу и Люсиль. Все приедут, твои парни тоже. Даже Джадис с детьми. И Карл вернется из Кемы. Но всю эту неделю только ты и я. — А как же твои важные правительственные дела, м? — У меня два съезда в Вашингтоне: в понедельник и среду. Потом буду посвободней. Хочешь… полететь со мной? — Что? — удивленно улыбнулся Ниган, передав Рику сигарету. — Прости, детка, мне нужно наведаться в офис в Тампу. — Собираешься... выйти из дела? — Не уверен, что сейчас подходящее время. Нужно убедиться, что парни справляются и… — Они справляются, — с нажимом ответил Рик. — Поверь мне. — И как же ты, черт возьми, это выяснил? — Я был там. Вместо тебя. Работал с Тито, с Луи, со Стюартом, с Калхуном, с братьями. Саймон и Гэвин справляются. Ты планировал передать все им. Сейчас самое подходящее время. — И когда ты начал заниматься… этим? — Спустя полгода, как ты сел. Ниган напряженно нахмурился. Слова Рика имели смысл. Единственной связью с внешним миром в тюрьме была лишь его переписка с клиентами. Первое время это не давало Нигану слететь с катушек. Вот только с каждым месяцем записок-сообщений становилось все меньше и меньше. А спустя полгода оборвалась и эта ниточка. — Защита Тито и все остальное — это не бесплатно, ты и сам это знаешь, — Рик сел в постели. — Одних денег было мало. Им нужен был юрист. Я им стал. А сейчас, когда я конгрессмен, я могу вносить небольшие поправки в законодательство штата и… В общем, я заключил сделку, что оставлю несколько налоговых лазеек и выдвину пересмотр на лицензирование азартных игр[6], выделю им дополнительный патент на постройку собственного казино на побережье. И тогда ты сможешь окончательно выйти из дела. Как и я. Твой бизнес уже несколько лет ведут Гэвин и Саймон. Ты хотел выйти, Ниган, я знаю, ты хотел. И не то чтобы ты не знал как… Дело даже не в деньгах. Ради всего святого, я видел твои банковские счета! Просто это твоя долбанная зависимость. Получив в ответ лишь мрачное молчание, Рик продолжил: — Я знаю, какой ты. Знаю, какие дела ты ведешь. И я не просто «люблю тебя, несмотря на это». Я люблю тебя не вопреки, а за то, какой ты есть. Но здесь и сейчас ты должен двигаться дальше. У тебя уже нет лицензии, ты на прицеле у ФБР, у Налогового управления. — И что я, по-твоему, должен делать? Выращивать гребанные арбузы? Я больше, блядь, ничего не умею. Последняя фраза прозвучала зло и растерянно. — Откроем свою фирму. — Ты сам только что сказал, что я пожизненно лишен сраной лицензии, — процедил Ниган. — Зато она есть у меня. — И что? Наймем какого-нибудь сопливого выпускничка юрфака, чтобы он ставил за меня подписи на договорах? — Мыслишь в правильном направлении. Ниган удивленно присвистнул. Моментально оттаяв, он перекатился на кровати к Рику и обнял его за талию. А в извинении за свою резкость ласково коснулся губами теплого бока. Рик опустил ладонь на его затылок и прижал щекой к своему торсу. — А что твоей политикой, конгрессмен попка? — Я не буду больше переизбираться. А насчет твоего отдела в Тампе… Отдашь равные права директоров Саймону и Гэвину. По-отдельности они это какая-то катастрофа. Да ты и сам знаешь. — И где мы откроем фирму? — В Техасе. — Почему именно здесь? — Пошли. Хочу показать тебе кое-что. Рик принялся шарить по полу в поисках брошенной трости. Однако она ему не понадобилась: Ниган резво вскочил на ноги и закинул обе руки Граймсу на плечи. Затем шепнул в ухо: «веди». Рик осторожно двинулся в коридор. Они прошли до самого конца и замерли перед дверью. Ниган подергал ручку — заперто. — Я выронил ключ где-то здесь, но не смог найти, — объяснил Рик. — Ничего, малыш, для папы это не проблема. Постой тут. Вместо того чтобы искать ключ, Ниган вернулся из кухни с ножом. Поковыряв простенький замок до щелчка, он торжественно распахнул дверь. Распахнул и встал как вкопанный. Комната оказалась ничем иным как детской. Это была маленькая уютная спальня. Отремонтированная и полностью подготовленная. Здесь было предусмотрено все: от кроватки до пеленального столика. Стены были выкрашены в песочный — удачный цвет, если не знаешь, кого ждешь: мальчика или девочку. — Рик, ты не хочешь поделить с классом, какого…? — Я пойму, если ты откажешься. Или если не захочешь. — Но… Ты что, собираешься обрюхатить какую-то дамочку, о которой я не в курсе…? — Открой комод. Там есть еще один ящик под вещами. Ниган несмело шагнул внутрь. Ему казалось, что он вторгся в какую-то святыню. Смешно, но он ни разу в жизни не бывал в детских. Особенно, предназначенных для совсем маленьких. Чего уж там, он не был даже в спальне у своих крестников. Потайной ящичек нашелся сразу — спрятался под ворохом распашонок и ползнуков. Все было таким крошечным. Носочки запросто вмещались в ладонь. Ниган мог бы натянуть каждый из них на палец, настолько маленькими они были. Но главный сюрприз ждал его в ящичке. Во-первых, оттуда вывалилось несколько пластиковых стаканчиков. Ниган прекрасно знал, что это за стаканчики. Как раз из такого стаканчика на свет появился Карл. Ну а во-вторых, помимо «дрочильных мензурок», как называл их Ниган, в ящике лежал аккуратно свернутый документ. Ниган пробежался взглядом по первой строчке:«С. Граймс. 23 года. Забор созревших яйцеклеток (пункция фолликулов)…»
Оторвавшись от листика, Ниган ошарашенно взглянул на Рика. Тот в ожидании преспокойно подпирал плечом косяк. — Что за С. Граймс? — София, моя племянница. Закончила в прошлом году колледж, вышла замуж, родила. — И…? — И если ты хочешь ребенка, она отдаст нам яйцеклетку. А дальше твоя очередь со стаканчиками. — Получается, ребенок будет и Граймс, и Торн…? — Да. — Ебать… Ты чокнутый, ты в курсе? Мой милый чокнутый муженек. — Есть время подумать, — Рик смущенно закусил губу. — Я не настаиваю. Просто говорю, что у тебя есть шанс. Если ты был серьезен, когда говорил, что всегда хотел детей. Своих. Ну, можешь попробовать. Точнее, мы можем. Несколько минут Ниган молчал. Затем медленно приблизился к Рику и обвил руки вокруг его шеи. — Знаешь за что я тебя люблю? — шепнул он, коснувшись губами лба. — Ты как маленький гребанный ниндзя. Всегда умел выдернуть коврик у меня из-под ног. Украдкой он заглянул Рику в глаза. Не было никаких бельм, радужка не стала блеклой. Его глаза остались такими же голубыми и ясными, только не фокусировались. Из-за этого лицо Рика выглядело по-странному мечтательным. Он будто постоянно смотрел куда-то вдаль, видя что-то такое, что никому другому никогда не увидеть. Скорее всего, так оно и было. ______________ 1. Уотергейтский скандал — один из самых масштабных политических скандалов США, который закончился отставкой президента Р. Никсона — единственным президентом в истории США, которому пришлось досрочно сложить полномочия, будучи при этом живым и здоровым. 2. Тедди Ракспин — некогда очень популярный в США герой одноименного мультика (1985) про игрушечного медведя. 3. Выборы в конгрессе — члены палаты представителей переизбираются раз в два года. Члены Сената переизбираются раз в шесть лет, однако каждые два года в Сенате происходит ротация, в результате которой сенаторы должны переизбираться. 4. Гарри — друг, который желает вам добра (2000) — французский фильм о социопате. 5. Старый вариант флага штата Орегон представлял собой синее полотно с золотым бобром в центре. 6. Обычно в штатах, где разрешены азартные игры, есть ограничение на количество казино и других аналогичных заведений. Пересмотр их количества напрямую связан с политикой местных властей.