***
Она так ждёт всего этого, что когда в один прекрасный день мечты сбываются, Дэбб немного боится. Боится, что выдумала себе будущее. И Лу. Но та преданно, хоть и сдержанно встречает её возле ограды кладбища. Они здороваются так, как будто виделись вчера. Садятся в машину. Дэбби дарит Лу пустячок — та язвительно благодарит. Лисица привычно убегает от опасности? Но ничего, Оушены привыкли к трудностям! Она усмехается и позволяет убедить себя в том, что между ними все нейтрально. Дом Лу такой же, как она — уютная многоуровневая нора, куда не проникнуть чужим. Она, Дэбби, там своя, ведь это для неё в комнате положен новый халат цвета шампанского; на кровати — свежайшее бельё с ароматом лаванды, а в шкафу полно вещей её размера и стиля. Просто мисс Миллер не умеет говорить о чувствах. Она, подобно мужчинам, умеет действовать. Забота Лу окружает её со всех сторон, как пена тёплой ванны, в которую она забирается сразу же, чтобы смыть грязную память обо всем, что было. До Лу — настоящей, тёплой и элегантной. И Дебби чувственно вздыхает, откинувшись на бортик ванны и впервые мечтая не о мужчине. Затем она сообщает подруге свой план. — Эй, а знаешь, это неплохо! — одобряет Миллер. — Да?! — от этого скупого позитива горячая волна толкается в грудь и отзывается где-то внизу. — Да, — решительно молвила Лу, — вот только… Всё слишком завязано на людях. Всё может разрушиться из-за одной малюсенькой ошибки. — Значит, наши с тобой люди должны быть самыми лучшими. Идеальными. …И они мотаются по всему Нью-Йорку, отыскивая идеальных. Звонят по старым номерам. Едут на встречи. Они намекают, обещают, шантажируют и хвалят. Она по-прежнему живёт у Лу, дом становится штаб — квартирой будущего преступления. Вместе находят всех, кто им нужен: Девятку, и Тэмми, и Амиту, чудную Роуз и ловкую маленькую Констанс. Они всегда вместе — жгучая брюнетка с кошачьим карим взглядом и платиновая стройная лиса. Они оттеняют и дополняют друг друга. Дэбби неожиданно для себя отмечает, что вся её команда состоит из одних женщин. Ей крайне комфортно в их обществе; каждая из них в своём роде стерва, и каждая — беззащитна. Каждая — как чудесный инструмент, тонкий и ловкий, а все вместе они —волшебная отмычка в прекрасное будущее. Ей никогда не было так хорошо. И будет… да, будет ещё лучше! Однажды Оушен выбирает день и специально приходит в галерею посмотреть на того, на кого раньше злилась. На того, кого любила. Кто засадил её. На Клода-мать-его-Бейкера. Она пристально на расстоянии наблюдает его жесты, его общение с клиенткой, его затылок и шарф и чувствует… лишь радость мести. И равнодушие.***
И у них все, абсолютно всё получается! После кражи Лу летит, как птица, на своём старом мотоцикле, за её спиной, обнимая подругу за талию, счастливо смеётся Дэбби. В ту ночь после их триумфа Дэб открывает дверь в соседнюю спальню и несмело застывает на пороге. Сердце разрывается в груди. Ведь она может ошибаться… Видит стройное тело на постели, прикрытое лишь до талии, и таинственно мерцающий в темноте бриллиантовый крест — часть ожерелья, что досталась Лу. Всё это настолько прекрасно, что у неё перехватывает дыхание. И она делает шаг вперёд. — Что-то случилось? Голос у Лисицы хриплый, совершенно не сонный. А у Дэбби дрожат руки. Потом она решительно — как в воду — ныряет под постельный шёлк, прижимается к стройной гибкости тела рядом, и говорит сорванным шепотом: — Случилось. Давно. …А потом и задыхается, и стонет, и выгибается навстречу, и отвечает столь же горячей лаской, потому что — это именно то, что им нужно. Впервые она счастлива от того, что доставляет удовольствие другой, расчерчивает тёплым языком узоры на коже, осторожными и наглыми пальцами играет на любимой мелодию их страсти… Они поднимаются все выше и выше, как на американских горках… Перед её глазами вспыхивают яркие звёзды цвЕта: страстно-красный, нежно-лимонный и ослепительно-белый. Наутро она просыпается в постели одна. Рядом, на столике, стоит чашка с её любимым капуччино. Она уютно садится в постели и греет руки о кремовый фарфор, вдыхая аромат корицы и мускатного ореха. Внутренним взором она видит, как Лу заправляет свой новый титановый Ecosse FE Ti XX, гладит байк тыльной стороной узкой ладони. Садится и выжимает полную скорость, закладывая вираж по уходящей по-над морским обрывом дороге… Начинается дождь. Дэбби набрасывает на плечи тёплую кофту. Теперь она умеет ждать. Она знает, что лисица должна устать, набегавшись по полю. Она вспоминает давний разговор с Дэнни. " — И как вы с Расти поняли… ну, что вас тянет друг к другу? Он улыбается — тепло и слегка смущённо, глядя вдаль и вспоминая. У брата и сестры секретов нет друг от друга. Так уж повелось. — Я перевязывал его после ранения. Пустяк, по касательной задело. И тут у него… ты понимаешь, стояк случился. У нас, парней, с этим гораздо проще. Ну, что… Мы смотрим друг на друга… А Расти такой: «Нет! Мужик, это же не то, о чем я думаю? Да ну, нет, чушь собачья!» И у меня тогда не хватило смелости. Бормочу: «Да, конечно, с кем не бывает, случайность, бред, говорить не о чем. » А у самого звёздочки перед глазами. Брат закуривает. — Я — давно… не мог без него. И он ходил, как приклеенный. Мучился, потом намекнул. А он такой: «Ты же не думаешь, что мы с тобой сможем. Это чертовски странно. И глупо. Я тебя не… Я тебя не… » — пальцы к губам, меня с ног до головы оглядывает, на лице — священный ужас. И — бежать! Я его догнал у двери, только за руку взял, — смотрю: все! Поплыл мой Расти. Я его поцеловал. А потом он мне врезал, конечно. Подрались. Такие дела, сестричка. Знаешь, как понять, любит ли тебя человек? Все просто: он все время с тобой. Он не уходит. Он проникает в твою кровь, в твою душу, он терпит твои загоны. Становится тобой, становится твоей тенью». Она вспоминает, что Расти пропал после смерти брата. И пусть Дэбби не знает точно, была ли эта смерть вообще, или это очередная гениальная афера, в том, что любовь бессмертна, она теперь стопроцентно уверена.