Traces (По следам)

Из кухонного радиоприемника играла тихая музыка. Старая маленькая вещица, чьи лучшие годы давно прошли. Она хранила в себе воспоминания, хорошие и плохие. Ярко-белый выцвел до тусклого и грязного серовато-коричневого. Успокаивающие звуки музыки отдавались эхом в почти пустой комнате. Гэвин чувствовал какое-то родство с этой вещью, такой же старой и потрепанной, как и он сам. Несмотря на то, что ему было всего тридцать восемь. Он даже не знал, что приемник все еще у него, пока несколько недель назад они не наткнулись на него, когда в попытках придать жилищу жилой вид начали ремонт. Прибор был упакован, давно забыт и хранился где-то в коробке среди других коробок в его шкафу, пустом, если не считать радио, которое теперь играло успокаивающие мелодии. «В последнее время квартира действительно изменилась», — думал он, направляясь через гостиную в сторону кухни. Шаги были тихими и медленными, никакой спешки. Теперь стало теплее, намного теплее. Даже счастливее. Странная перемена, которой он никак не ожидал. И все это благодаря Коннору. Тихонько напевая, он включил горелку плиты. Песня из старого радио была ему немного знакома, но не настолько, чтобы он мог нормально подпевать. Кажется, у радиостанции был час музыки начала 20-го века. Не то чтобы он жаловался. «Вовсе нет», — подумал Гэвин нарезая пару луковиц. В рот он набрал немного холодной воды, чтобы от дурацкого овоща не слезились глаза. В квартире было тихо, если не считать глухого стука ножа о деревянную кухонную доску и звуков радио. Гэвин был не против. Гэвина все устраивало. Всего год назад тишина казалась гнетущей, даже навязчивой, заставляя его болезненно осознавать собственное одиночество. Теперь же она ощущалась комфортной, полной предвкушения и ожидания. Ожидания, когда его парень вернется с работы. Мысль заставила его улыбнуться, наполняя сердце нежным искренним чувством. Это была одна из тех улыбок, которые предназначались только ему и Коннору. Может быть, ещё Гилберту — если Гэвин расщедрится, конечно, — но никому другому. Эти маленькие моменты, эта нежность принадлежали только им двоим. Он бросил взгляд на часы. До возвращения Коннора оставалось десять минут. Широко улыбаясь, он порезал на мелкие кубики перец, после чего отодвинул его в сторону и принялся за чеснок. Песня сменилась, следующая была быстрее и энергичнее. Нагревая в сковороде масло с фаршем, Гэвин не мог удержаться от размеренных постукиваний ногой в такт песне. Запах еды начал медленно заполнять кухню, когда он добавил овощи в сковороду, помешивая их, ожидая, пока мясо станет коричневым. Его взгляд блуждал по комнате, остановился на часах — оставалось две минуты. «Коннор никогда не опаздывает, не предупредив заранее», — подумал он, разыскивая взглядом перец чили. Прошло не так уж много времени с тех пор, как Коннор получил один из последних апгрейдов, позволяющих андроидам принимать пищу, разработанный специально для него никем иным, как Элайджей Камски. Мысль о сводном брате заставила Гэвина на секунду напрячься. Сложно справиться со старыми привычками. Они только начали покрываться пылью, только начали забываться. Отношения между ними все еще были не простыми. Не желая сейчас думать об этом, он с перцем чили в руке двинулся дальше, притопывая в ритм затихающей песни. Как только он сменил нож на поменьше, идеально подходящий ему сейчас и достаточно острый, чтобы он не раз случайно порезался, дверь открылась. Еще один взгляд на часы. Ровно 21:34. «Коннор, как всегда, точен в своих расчетах», — с улыбкой подумал Гэвин. Если бы два года назад кто-нибудь ему сказал, что он будет счастлив иметь рядом андроида, который по совместительству окажется также и его парнем, в его — нет, их — квартире, то он бы попросту швырнул в этого человека свой кофе. Время и пережитый опыт изменили его. Ни он, ни Коннор уже не были теми, кем они были при первой встрече. Перемена, которой он когда-то так сильно боялся, оказалась желанной. Руки обвились вокруг его торса, теплая грудь прижалась к спине, поцелуи посыпались на шею. Если бы кто-нибудь спросил его, то он бы отрицал этот тихий смешок, сорвавшийся с губ и заставивший его уши краснеть. — Привет, Гэвин, — ласково и мягко прошептал Коннор. — Эй, придурок, — ответил детектив, пряча тихий смех за словами. Оскорбление, лишенное всякой злобы, к этому времени превратилось в ласковую кличку. Следующая песня — менее энергичная, но тоже с бодрым мотивом. Гэвин был уверен, что где-то уже слышал ее, хотя и не мог точно вспомнить где. Дни его юности давно прошли и остались лишь смутным воспоминанием. — Полагаю, твой выходной прошел хорошо? — спросил андроид позади него, уткнувшись носом в изгиб шеи своего партнера. — Да, в кои-то веки немного прибрался. Поцапался с котом и, наконец, перенес встречу с мисс Карден, — ответил Гэвин, сосредоточившись на разделочной доске перед собой, нарезая крошечный перец чили, — На работе было что-нибудь интересное? — Хэнк уронил Джошуа, — он казался серьезно обиженным этим, и Гэвин не мог не усмехнуться, представив выражение лица своего парня, когда лейтенант уронил один из любимых суккулентов Коннора. — С ним все в порядке? Тебе не пришлось делать ему искусственное дыхание? — Гэвин ухмыльнулся, высвобождаясь из рук Коннора, чтобы помешать еду в сковороде, нетерпеливо ожидая, когда та наконец будет готова. — Нет, он был в порядке. И сегодня больше ничего не произошло. Кроме того, что … — Гэвин практически услышал улыбку в его голосе, прекрасно понимая, что Коннор собирался сказать. — Я скучал по тебе. Вот оно. Гэвин, конечно же, тоже скучал по нему. — Это так по-гейски, придурок. Смех Коннора был невероятно прекрасен, думал Гэвин. Звук, который он хотел бы слушать вечно и которого ему всегда будет мало. Особенно, когда он сам был его причиной. — Ну что ж, Гэвин, милый, похоже у меня для тебя кое-какие новости. Не сдерживая смеха, Гэвин обернулся. Он улыбался и его глаза сияли при взгляде на Коннора. — Правда? — Да, — прошептал Коннор, в глазах которого любви было больше, чем когда-либо прежде. Даже спустя почти полгода ему все еще было трудно поверить, что он, это абсолютно совершенное создание, выбрал быть с Гэвином, посвящая слова полные любви и заботы только ему. Заиграла новая песня, гораздо спокойнее прошлой, и на этот раз Гэвин узнал ее. Он покачивался на ногах, и глаза его блестели, когда он напевая шел к Коннору. — Ты умеешь танцевать, Коннор? — спросил он. Андроид на мгновение растерялся. — Нет, не умею. Но если ты хочешь, я могу посмотреть некоторые движения в своей базе данных, я уверен… Гэвин покачал головой. — Танцы — это не то, что можно подсмотреть в интернете, тостер. Давай, двигай свою задницу сюда, — приказал он, не сводя глаз со своего партнера. Песня звучала мягко и тихо. Синтетическая кожа андроида показалась такой гладкой на фоне его собственной, когда одной рукой он взял ладонь Коннора, а другую положил на спину андроида. — Эта песня не совсем медленный вальс, скорее Венский, — заявил Гэвин, чувствуя левую руку Коннора на своем плече. — Гэвин, тебе не обяза… Я могу… я могу просто посмотреть в интернете, никаких проблем, правда. — Чушь собачья, — проворчал человек, — Давай, я буду играть роль парня, так что позволь мне хоть разок вести, ладно? Коннор кивнул, его щеки слегка посинели. — Тот, кто позволил андроидам краснеть — чертов гений. Не уверенный, действительно ли он услышал эти слова, Коннор решил не комментировать их, вместо этого сосредоточившись на своих ногах, следуя инструкциям Гэвина. Раз, два, три. Раз, два, три. Левая нога вперед, правая вперед, соединить их. Правая нога назад, левая нога назад, и соединить их вместе. Не наступай мне на ноги, ушлепок. Раз, два, три. Раз, два, три. Левая нога вперед, правая нога вперед, ноги вместе. Правая нога назад, левая нога назад, соединить. И все еще разок хорошенько повторить. На фоне продолжала играть песня, мягкая, пронзительная, но в то же время нежная. Гэвина ничуть не удивило, что им понадобилось лишь несколько секунд после первой попытки чтобы войти в комфортный для обоих ритм. Коннор был невероятно хорош в обучении и подражании новым движениям, которые подхватывал от окружающих. Повинуясь порыву, Гэвин положил голову на плечо Коннора, утыкаясь лицом в мягкую ткань, желая быть как можно ближе к нему. Что-то в этой песне, их умиротворении, покое и близости лишило его дара речи, оставив лишь переплетенные их с Коннором пальцы и движущиеся сами по себе ноги. Именно в такие моменты он чувствовал себя как никогда близко к Коннору, когда он почти забывал их ссоры и все плохое, через что они прошли. Все, что Гэвин сделал не так и все, что простил ему Коннор. Он почти забывал всё, что было до настоящего момента, и единственным, что сейчас имело значение, был андроид в его объятиях, запах еды и стирального порошка, наполняющие его ощущением домашнего уюта. Он поклялся работать над своими проблемами, относиться к Коннору так, как он того заслуживал, с такой же добротой, прощением и любовью, какие он дарил Гэвину. Он мог лишь надеяться, что этого будет достаточно. Не то чтобы он мог предложить многое такому, как Коннор, не в долгосрочной перспективе. Но андроид решил быть с ним, решил принять его со всеми его недостатками и проблемами, поддерживать и быть рядом с ним, когда никто другой бы не стал. Скучать по нему, когда никто не скучал. События в начале этого года еще больше изменили его взгляд на многие вещи. Он был невероятно благодарен за то, что все еще был здесь, что мог чувствовать ладонь Коннора в своей и слышать звуки их шагов в такт песне. Это было просто невероятно, правда. Год назад он и подумать не мог, что когда-то сможет поговорить с тем, кого сейчас так сильно любил, не накалив ситуацию до предела. Думал о том, что его могло бы уже просто не быть в живых к этому моменту. Теперь же он держал в своих объятиях самое важное в его жизни, крепко, с теплом прижимал к себе того, кем дорожил больше всего. Их шаги замедлялись вместе с музыкой, растворявшейся в тишине кухни. Спустя несколько мгновений они замерли не размыкая объятий, лишь сильнее прижавшись друг к другу, все также держась за руки. Музыка смолкла, заговорил радиоведущий, весело подшучивая над своим коллегой. Ни Коннор, ни Гэвин не могли уловить смысл его слов, полностью отгородившись от всего, что не было частью их крошечного мира. От всего, что не было любимым лицом, кожей или запахом. Теплые карие глаза пристально всматривались в холодные серые, наполненные любовью, надеждой и заботой. Андроид подался вперед и его мягкие губы прижались к слегка потрескавшимся губам Гэвина. Это было именно то, что было так ему необходимо, думал он, закрывая глаза и прижимаясь к губам Коннора, целуя сладко и сдержанно, вкладывая в поцелуй всё, что не мог выразить словами. Еще никогда Гэвин не был настолько близок к кому-то, не считал кого-то по-настоящему родным, как в тот момент, когда они с Коннором стояли прижавшись друг к другу, сжимая переплетенные пальцы. На радио заиграла новая песня, тихая и едва слышная. Разум Гэвина отсекал всё, что сейчас не было важно. Если бы он мог остановить время, жить только одним мгновением целую вечность, это был бы именно этот момент. Он в этом не сомневался. Когда они прервали поцелуй, Гэвин улыбнулся, не сдерживаясь, открытый и уязвимый перед андроидом. Его сердце громко билось в груди, а лицо раскраснелось. Ни один из них еще не произнес волшебных трех слов, но когда он посмотрел на Коннора, на то, как его губы распухли от поцелуев, как загорелись его глаза, как его лицо засияло голубым оттенком, каким светлым, мягким и полным надежды было выражение его лица, он понял — в этом не было необходимости. Гэвин знал, что они оба думают об одном и том же, и он снова потянулся к Коннору чтобы сократить расстояние между ними. Я люблю тебя. И я никогда тебя не отпущу.