Спасти свою душу

Не смотря на то, что в Провидэнсе, с огромным количеством указателей и электронных справочников, практически невозможно заблудиться, найти адрес, обозначенный яркими чёрными буквами на пластиковой карте, оказалось не так просто. Таксисты не желали туда ехать из-за далёкого расположения, не раз прозвучала фраза «мутный райончик». По всем правилам, отстояв несколько очередей, и получив несколько отказов, Нита всё-таки нашла сговорчивого водителя, который не испугался расстояния, но и не погнушался взять за услугу двойную цену. Грузный мужчина, с нависшими веками и засаленными волосами, собранными в пучок, подкупал своей искренней доброжелательностью, однако оказался на редкость болтлив. Ехать пришлось довольно долго и за это время она узнала имена его троих детей, историю развода со стервой женой, о его отношении к нынешней политике и к миру в целом. А ещё он дал несколько указаний на тему, как выживать в криминальном районе. Разговор Нита не поддерживала, но впрочем этого и не требовалось, достаточно того, что нашлись дежурные уши. Своей манерой говорить обо всём сразу, он напомнил ей Люси. Вопреки предостережениям, место куда они прибыли по прошествии часа, жутким не показалось. Просто маленькая улочка на самом краю города, затерявшаяся средь высоток и ослепляюще-ярких рекламных вывесок. Необычным пожалуй было лишь то, что дома в этом районе «низкорослые», всего в четыре этажа, и судя по облупившейся краске и местами потрескавшемуся кирпичу, лет им было немало. Отдалённый район, состоявший всего из восьми таких домов, упрямо выделяется на фоне стеклянных гигантов, будто живёт вопреки новомодным веяниям архитектуры. Непривычная тишина давит на виски, одновременно напрягает и успокаивает, здесь царит какая-то особая, необъяснимая атмосфера. Должно быть именно из-за своей непохожести райончик и получил прозвище «мутный». Машина тормозит у обочины: -Ну вот, приехали- объявляет водитель -место конечно жуть. Что вам тут делать? Нита молча протягивает ему карту, с которой он незамедлительно снимает плату за проезд. -Всё-таки будьте поосторожнее, публика здесь собралась не самая лучшая- Она пожимает плечами. -Смелая, да? -Совсем нет. Он улыбнулся, не сводя с неё глаз: -Откуда вы такая? -Неважно. Могу я попросить вас, приехать завтра? Утром мне снова нужно в аэропорт. -Вот оно что. Неудачное же вы место для ночлега выбрали, может отвезти вас в отель? -Не нужно. Так вы приедете?- -Да. Как скажите, только дороговато обойдётся вам эта поездка, сами понимаете, далеко многие отказываются, а я езжу. Знаете, и цена оправдана, ведь… -Заплачу сколько нужно -Тогда к утру карета будет подана, мисс. -Спасибо- -Извините, конечно не моё дело. Вы не местная, я сразу понял, если вы от кого-то прячетесь, то для укрытия есть варианты более безопасные. Что с вами случилось?- -Вы правы- Нита открывает дверь:- это не ваше дело. Приезжайте завтра к восьми. Любопытный водитель, будто о чём-то задумавшись, улыбнулся своим мыслям: -конечно, мы ведь договорились- Подмигнув ей, он немного проехал вперед, развернулся и выехал на дорогу. Если бы не гнетущие мысли, не дающие спокойно вздохнуть, и предчувствия возможной беды, это место пришлось бы ей по вкусу. Наверное, если всю жизнь прожить в казарме, где голоса не умолкают ни на секунду, если всё время существовать в ожидании очередного приказа, тишина становится необходимостью. Но почему же всё складывается именно так? Всё ведь кончено, почему они не могут быть здесь вместе? Сжимая в руках электронный ключ, Нита идёт вдоль невзрачных серых построек. Нужный дом находился в самом конце, и чтобы до него добраться пришлось прошагать приличное расстояние, узкая улочка, оказалась довольно длинной, а дальше был пустырь, кое-где виднелись высохшие стволы деревьев, да высоченная стена, отгораживающая город от бесконечной красной пустыни. Наверное, именно отсюда когда-то началось строительство Провидэнса. Две женщины, стоявшие у дома напротив, заметив Ниту, замолчали и с интересом уставились на неё. Было удивительно, видеть нового человека этом уединённом краю. Она вошла в подъезд, неприветливый холод коснулся кожи, вызвав лёгкую дрожь. Пахло сыростью и было довольно темно, помутневшая люминесцентная лампа, прикреплённая к потолку, служила плохим источником света. Посередине лестницы шла огромная трещина, кое-где выломаны перила, складывалось впечатление, что здесь давно никто не живёт. Придерживаясь за стену, Нита поднялась на второй этаж. Внимание привлёк совсем новый электронный замок, на фоне общей разрухи он выглядел крайне нелепо. Какой в нём смысл, если растрескавшуюся деревянную дверь, можно выбить, не прилагая особых усилий. Она осторожно прикладывает карту к сканеру, синеватый луч пробегает по штрих коду. Прошло около минуты прежде чем электронное табло покраснело и выдало надпись, «не действительно». Протерев карту об одежду, Нита снова прикладывает её к замку, снова ждёт и через минуту, опять получает отказ. Убедившись, что номер квартиры совпадает с картой, она повторяет попытки, но вновь и вновь, маленький экран упрямо выдаёт надпись «не действительно». Нервно выдохнув, она оценивающе осматривает дверь, ломать её совсем не хочется, но не особо радует перспектива, холодной ночью оставаться на улице. Задумавшись, она не заметила, как отворилась соседняя дверь. -Эй, ты что это делаешь? А ну проваливай, пока полицию не вызвала!- Нита вздрогнула, услышав недружелюбный возглас, обернулась и увидела женщину. Ростом незнакомка не доходила ей до плеча, густые волосы, собранные в причудливый пучок, выкрашены в ярко-рыжий оттенок, в руках она держала телефонную трубку, а маленькие чёрные глазёнки, поблёскивающие недобрым блеском, кажется всматривались в самую душу. -Что смотришь? Тебе говорю, проваливай! Нечего красть в той квартире! -Я и не собиралась красть- возмущается Нита. -Ты мне зубы не заговаривай, у меня на ваших чуйка. На дозу небось не хватает? Паршиво тебе, вон как исхудала! Давай, проваливай отсюда, бегом, ни то с лестницы спущу- -Нет же, вы не поняли, я не грабитель, у меня вот даже ключ есть, но он почему-то не срабатывает, я уже все перепробовала, в чём может быть дело? -Ключ говоришь?- она выхватила у Ниты карту, и принялась долго, придирчиво её рассматривать- да, действительно, ключ от этой квартиры. Откуда он у тебя? Украла? -Ничего я не крала. Его дал мне Мэттью -Зачем это он дал тебе ключ? Ты кто такая? -Знакомая -Знакомая? А где ж он сам? -Вернётся завтра- Бдительная соседка, поджав губы, вкрадчиво посмотрела на неё, вернула ключ: -жди тут, знакомая. Она зашла в свою квартиру и через минуту вернулась, держа в руках другую карту, приложила её к сканеру и открыла дверь. -Готово. Пришлось сменить замок, предыдущий местные умельцы, унесли вмести с оставшимися вещами- объяснила женщина, сменив тон на более мягкий. Нита кивнула и вошла внутрь, соседка последовала за ней, будто сочла своим долгом провести экскурсию. Квартира была небольшой, всего две комнаты, одна из которых наглухо закрыта. Здесь прохладно и пусто, голые стены с облетевшей штукатуркой, потемнели от времени, на полу толстым слоем лежала пыль, а из потолка по центру торчал провод, прекрасно дополняя общую обстановку безысходности. Из мебели остался только старый диван, бережно укутанный истлевшим чехлом, да канцелярский стол, с обитыми углами и широкой треснувшей столешницей. Верилось с трудом, что эта стылая от холода квартира, когда-то была пригодной для жилья. Пока соседка рассказывает о предыдущих хозяевах, Нита без всякого интереса осматривает пустынное помещение, обстановка её мало заботит, не на улице и ладно, лишь бы пережить эту ночь. -Тебя как зовут-то?- спрашивает женщина -Что?- -Как звать тебя говорю? -Нита. -Нита, значит. Точно не наркоманка? -Откуда бы я тогда знала Мэттью? -Ладно, извини, что я так, просто слишком много развелось желающих в эту квартиру забраться, будто им тут мёдом намазано. В прошлый раз вон, оставшееся вынесли, и всё равно лезут, мерзавцы. Публика у нас тут не фонтан, молодёжь вся разъехалась, одни отбросы остались, жульё да наркоманы, этих вообще на дух не переношу. Ещё старики, век свой доживающие, в город им уж дорога закрыта. А когда-то процветающий был район, инженеры, учёные, элита одним словом. Женщина грустно усмехнулась, и снова уставилась на Ниту: -последний раз Мэттью здесь был года три назад, совсем дорогу домой забыл, хотя чего ему здесь делать. О смене замка он не знает, но мог и предупредить о твоём приходе. -У него не было времени. -Да, вот тут не удивлюсь, точно как папаша на науке помешан. А тебя-то он где успел найти? -Мы работали вместе. -А, так ты тоже из бюро. Слыхала я что там случилось, Дэвид сволочь, это ж надо, над детьми опыты проводить! Нита вздохнула, разговорчивая соседка порядком утомила, как и её прилипчивый взгляд. -А чего худая такая, и бледная совсем, болеешь что ли? -Нет. Если не возражаете, я устала. -Ой, да, конечно. Сейчас принесу лампу и обогреватель, ночью тут ещё холоднее. Власти, наверное, решили таким образом нас извести, добровольно ведь съезжать не хотим, а им не терпится дома снести. Уродливым пятном нашу улицу называют. -Так почему вы не съедете? -Да чёрта с два, я тут всю жизнь живу, мужа схоронила, в одиночку четверых детей вырастила, это уже дело принципа, хочу умереть в своей квартире. Нита натянуто улыбнулась. -Всё ухожу, тут особо не с кем поговорить, вот остановиться и не могу. *** Не смотря на смертельную усталость, уснуть так и не удалось. В тёмном незнакомом, помещении, тревога возрастала в десятикратном размере, а доносившийся со всех сторон, треск и шорох только усугубляли ситуацию. Умом Нита понимала, что ничего сверхъестественного в этих звуках нет, дом старый и по всей видимости при его строительстве сэкономили на звукоизоляции, но в комнате, освещённой лишь слабым светом настольной лампы, где по углам собралась чёрная темнота, воспалённый разум отвергал всякую логику, в воображении вырисовывался самый страшный исход. Ниту снова беспокоила рана, растёртая плотной тканью футболки. От холода не спасал ни обогреватель, ни шерстяной плед, принесённый заботливой соседкой. Позаботилась она и о еде, щедрой рукой притащила целый поднос, который так и остался стоять на столе. Еда будто утратила свой вкус, Нита честно пыталась поесть, но не смогла проглотить ни куска. Лёжа на неудобном жёстком диване, совсем лишённая сил, придвинувшись ближе к обогревателю, она гипнотизирует стрелки настенных часов. Она ждёт завтрашнего дня как приговора, не представляя каким будет ее мир после. Ей вспоминается тот недолгий период когда они были вместе, те недолгие минуты счастья, раскрасившие её бессмысленное серое существование. Она всё ещё слышит его голос, вспоминает прикосновения рук, внимательный взгляд и когда-то так раздражающую, вежливую улыбку. Раз за разом, прокручивает в голове их последний разговор, пытаясь уловить в его интонации хоть каплю надежды. Дыхание перехватывает, солёные слёзы щиплют глаза. Она готова кричать от отчаяния, головой об стену биться. Не должно всё кончиться так! Слишком мало было отведено времени. Не справедливо! Иногда её бросает в жар, всё тело как огнём полыхает, тогда, скинув плед и отпихнув обогреватель, Нита идёт к окну, и растворив его настежь, долго стоит, до боли в лёгких вдыхая морозный воздух. Маленькую узкую улочку освещает желтоватый свет ночных фонарей, бесшумно падает снег белым полотном, укрывая асфальт, преображая жуткий райончик в картинку из детской книжки. Глядя на такое умиротворение, на несколько секунд можно забыться, избавиться от саднящего чувства тревоги, которое уже стало её постоянным спутником, но лишь на несколько секунд, потом мысли неизменно возвращаются к реальности. Постепенно кожа остывает. Промёрзнув до костей, захлопнув окно, Нита идёт обратно к обогревателю, зная, что через какое-то время всё опять повторится. Свернувшись в клубок, и натянув плед по самые глаза, она бессмысленно таращится в темноту, скользит взглядом по пустым стенам, по полу, покрытому слоем вековой пыли, думает если какое-то время не смотреть на часы, забыть о них, то стрелки начнут двигаться чуть быстрее, будто только от них зависит наступление рассвета. *** В очередной раз обведя взглядом комнату, она вдруг замечает, что одна паркетная досточка на несколько миллиметров возвышается над остальными. В обычное время Нита и внимания бы не обратила, ничего особенного в том, что через столько лет, паркет начал деформироваться, но сейчас почему-то любая мелочь имеет значение. Повинуясь какому-то необъяснимому чувству, Нита сползает с дивана, и придавливает доску рукой, но вместо того, чтобы поддаться, она поднимается ещё сильнее, что-то мешает ей лечь на место. Нита брезгливо одёргивает руку, представив, что под паркетом лежит мёртвая крыса, но любопытство берёт верх, и подцепив доску кончиками пальцев, она убирает её в сторону, за тем остальные три, потянувшиеся следом. В нос бьёт неприятный запах плесени. Под паркетом оказалось что-то вроде тайника, доски служили укрытием для небольшого бумажного пакета. Нита, взглянув в окно, будто опасаясь, что кто-то может увидеть, достаёт находку. В пакет бережно запакованы четыре тетради, их пожелтевшие листы сплошь исписаны какими-то формулами, изрисованы чертежами, некоторые слова зачеркнуты, некоторые выделены красным цветом. Может, будь она учёным, углядела бы среди этой писанины, какой-то шифр, в тетрадях явно хранится что-то важное, иначе для чего было их так старательно прятать, но для неё это лишь набор цифр и неизвестных знаков. Пролистав две тетради от корки, до корки, пытаясь найти хоть что-то, что объясняет их важность, она не находит ничего. Третья тетрадь в более плотном переплёте, и листов в ней гораздо больше чем в остальных, но отличается она лишь внешне, на страницах всё те же закорючки и чертежи. Для кого-то эта находка, оказалась бы великой ценностью, для неё же полная бессмыслица. Пролистав почти до конца, Нита уже собирается вернуть тетради на место, как вдруг, неизвестные письмена, сменяются вполне понятным человеческим подчерком. Каллиграфически ровные строчки, плотно заполняют оставшиеся листы. Что-то вроде дневника, и судя по указанной дате, написан он был четырнадцать лет назад. Подойдя ближе к лампе, Нита скользит глазами по записям. «3 сентября 2144 года. Никогда раньше не вёл дневник, от того чувствую себя странно. Писать красивые тексты мне не дано, но, наверное, суть заключается не в этом. Я подумал, может так станет хоть немного полегче. Ведь за всё время я так и не решился никому рассказать. Знаю должен, но пока не могу, не за себя боюсь, за сына, что будет с ним если в чём-то я просчитаюсь, ведь в бюро даже у стен есть уши.. Итак, всё началось с моего повышения и получения пропуска в секретную лабораторию. Признаться, я ждал этого очень долго, мечта любого учёного поучаствовать в сотворении истории, своими глазами увидеть как зарождается новый мир. О том что у Дэвида необычный подход, я слышал и раньше, меня это не удивляло, ведь благодаря его лаборатории, современная медицина шагнула далеко вперёд, он гений, а значит знает, что делает. Да, так я считал очень долго, до тех пор пока воочию не увидел его нестандартные методы, пока не поучаствовал в этом сам. По началу, ещё пытался примириться, стерпеть, мы учёные и ставить эксперименты наша работа, но то, что делаем сейчас, пусть даже во имя будущего планеты, просто бесчеловечно. Боже мой, слов не хватит чтобы описать весь тот ужас, с которым довелось столкнуться. Каждый день спускаться в эти катакомбы и видеть их, замученных, изуродованных, гниющих за живо, настоящая пытка. Я до сих пор чувствую этот запах, кажется им пропиталась не только одежда, его не смыть, не содрать вместе с кожей, теперь он всегда со мной.…» Нита захлопнула тетрадь и бросила её на стол. Дальше шли подробные описания проводимых опытов, слова будто снова возвращали в тот немыслимый кошмар. Придя в себя, она берёт следующую тетрадь, листает, бегло просматривая записи, продолжающие повествовать об ужасах подземной лаборатории. «18 сентября 2144 года. Убеждаюсь всё чаще, что в нашем поганом мире, человеческая жизнь гроша ломанного не стоит. Сегодня по приказу Дэвида был уничтожен Индианаполис. Экспериментальный город на который он возлагал большие надежды, оказался поражён каким-то неизвестным заболеванием. За несколько часов, его доблестная армия перебила всех жителей, прихватив для нас небольшую партию расходного материала, так в лаборатории называют генетически повреждённых детей. Заражены они не были, но после проверки, почти у всех выявилось повреждение в генах. Сегодня они спустились в лабораторию «пройти вакцинацию», спустились, чтобы никогда оттуда не выйти. Уже завтра утром, несколько маленьких тел, укутанных белой простынёй, будут брошены в печь крематория. Не перестаёт поражать спокойствие врачей, лаборантов, участвующих в этих чудовищных опытах, они как роботы, не имеющие чувств, совершенно утратившие свою человечность, некоторые даже не пытаются скрыть, что получают от этого удовольствие» Индианаполис, название бередит какие-то странные, давно забытые чувства, она напряжённо вспоминает, где могла слышать это слово. И вдруг, как током ударяет, как же она могла забыть? 18 сентября 2144 года, Ниту доставили в бюро, так сказано в её личном деле. Индианаполис- название её родного города и стараниями Дэвида, это единственное, что она помнит о своём прошлом. «14 октября 2144 года. Начинаю сходить с ума, мерещится всякое. Почти не сплю, день и ночь перед глазами стоят дети, замученные в лаборатории, вижу их постоянно. Кажется Дэвид догадывается, о том, что я собираюсь сделать, похоже установил за мной слежку. Скоро явится ежегодная проверка из Провидэнса, которую и проверкой-то назвать нельзя, просто так, для галочки. Они довольствуются беглым осмотром помещений и фальшивой, тщательно завуалированной отчётностью, которую Дэвид уже не первый год успешно скармливает совету. Очень жаль, что у меня нет доступа к настоящим документам, непросто будет убедить совет в том, что многоуважаемый директор ради всеобщего признания, не гнушается детоубийствами, но я приложу все усилия, чтобы закопать его, это мой долг, и я не стану стоять в стороне. Физически тяжело описывать на бумаге, все проводимые нами опыты, но это нужно для того чтобы ничего не забыть. Может эти записи тоже смогут послужить доказательством.» "29 октября 2144 года." Сегодня взял отгул и вернулся в городскую квартиру, думаю это моя последняя запись, оставляю тетради здесь, в бюро больше небезопасно. Вчера кто-то забрался к нам в комнату и перевернул всё вверх дном, записи не нашли по счастливой случайности, иначе меня бы уже не было в живых. Дэвид знает, в этом нет сомнений, как и в том, что за мной следят, человек, идущий за мной по пятам, не особенно прячется. Я уверен он и сейчас стоит на противоположной стороне улицы, ожидая когда я выйду из подъезда. Если бы я был один, то уже бы сегодня встретился с советом и со всем покончил, но Мэттью остался в бюро, я не мог забрать его с уроков это бы вызвало ненужные подозрения. И пока он там, любые мои действия, риск для его жизни. Придется ждать их визита, а когда всё закончится, заберу сына и увезу подальше от этих мест, чтобы он никогда не столкнулся с тем, с чем довелось столкнуться мне…» Нита опускается на диван, мысли в её голове путаются, отказываясь усвоить прочитанное, просто не верится, что всё это происходит на самом деле. Кошмар длинною в вечность. Наверняка, многие пытались вывести Дэвида на чистую воду, и каждый раз, он успешно предотвращал своё разоблачение. Ублюдок. Только на её памяти, загадочных смертей с пометкой «несчастный случай» было столько, что не счесть. Только Мэттью удалось это сделать, ведь у него было то, чего не было у других- доверие директора. Вряд ли он знал о дневниках, а значит сам того не подозревая, спустя почти пятнадцать лет, завершил дело своего отца. А теперь когда всё закончилось, он погибнет от рук тех, кто благодаря нему получил свободу. Глупые солдатские байки о том, что на бюро лежит проклятье, похоже не выдумка. Но всё же пока ещё ничего не произошло, значит шанс еще есть. Не поверили искренности намерений, значит доказательством послужат записи четырнадцатилетней давности. Тетради с неизвестными формулами, Нита снова заворачивает в бумажный пакет, ложит обратно, закрыв досками, другие оставляет на столе, нужно лишь дождаться рассвета. *** Напряжённый слух уловил шум двигателя, у подъезда остановилась машина. Как и договаривались водитель прибыл к восьми утра. Измученная бессонной ночью, и усилившимся головокружением, Нита поднимается, придерживаясь за стол. Каждый шаг, любое движение, причиняет ей боль, будто ещё раз ранили в то же место. Прямо как в первые дни реабилитации, когда категорически запрещалось вставать с кровати. Пожалуй, вернуться вчера в больницу было не такой уж плохой идеей, недомогание сейчас совсем не кстати. Стиснув зубы, она осторожно поднимает край футболки: -Черт- Кожу на месте ранения, украсила огромная красно-синяя гематома, прикоснувшись к ней кончиком пальца, она вздрагивает, издав сдавленный стон, ощущение такое, будто разламывают рёбра. Кое-как удаётся застегнуть куртку. Прихватив тетради, Нита спускается вниз, держась за остатки перил. -Доброе утро!- торжественно-радостным голосом приветствует водитель. -Доброе. Едем не в аэропорт, а в здание городского совета- отвечает Нита, стараясь как можно безболезненней пристегнуть ремень. -Уверены? Может лучше в больницу? -В здание совета, только прошу вас, быстрее. -Хорошо- он повернув ключ зажигания, сдаёт назад, озадаченно поглядывая на неё: -извините, что снова лезу не в своё дело, но выглядите вы как-то не очень. На вашем месте я бы обратился к врачу, ненормально быть такой бледной. -Ерунда, пройдёт. Сейчас главное как можно быстрее попасть в здание совета. -У вас там настолько важные дела? -Вопрос жизни и смерти. *** Здание совета, расположившееся в самом центре, кажется самым высоким зданием в городе. Снаружи оно полностью состоит из стекла, из-за чего невозможно сосчитать сколько в нём этажей. У входа Нита встречает делегацию из газетчиков, и небольшую группу людей, неуверенно топчущихся на месте. В руках у них свёрнутые плакаты, и опущенные вниз транспаранты с яркими надписями. Похоже на готовящийся акт протеста, непонятно только, здесь-то чем люди могут быть недовольны? Нита заходит внутрь, от обилия зеркальных стен и сияющих стёкол, голова начинает кружиться ещё сильнее. А её ещё угнетал белый цвет, вот где настоящий ужас. На минуту она растерялась, не представляя где сможет найти того, кто ей нужен. Просто ходить по этажам, заглядывая в каждый кабинет, надеясь на удачу, пустая трата драгоценного времени, к тому же судя по взглядам монументальных охранников, с двух сторон стоявших у лестницы, ей даже не дадут туда подняться. Но всё же попробовать стоит, она подошла ближе, амбалы не двинулись с места, но стоило лишь шагнуть на лестницу, как один из них тут же преградил путь. -Мне нужно попасть наверх, у меня встреча- на ходу придумала Нита. -Вход только по пропускам- нехотя ответил охранник. -Пропуска у меня нет, но мне очень нужно встретиться… -Вход только по пропускам- вновь повторил он. -Хорошо, где взять пропуск? Амбал молча указал на стеклянную стойку у входа. -И что мне там делать, может объясните? На этот раз ответом ее не удостоили. -Простите, вам помочь?- кто-то коснулся её плеча. Нита обернулась и увидела девушку. С её лица не сходила улыбка, а голос был приторно вежливый, в новом мире фальшь уже стала нормой. -Да, мне нужно поговорить с Филиппом, председателем совета, на счёт работы, он сказал, что я могу подойти в любое время. Он здесь? Где мне его найти? -Да, он здесь, но дело в том, что у него сейчас встреча, а после он улетает. Может придете завтра? -Нет. Завтра может быть поздно, позвоните ему это очень срочно! -Позвонить к сожалению не могу, он запретил его беспокоить. Но если очень срочно, вы можете подождать его здесь, встреча почти закончилась. Прошу вас, присядьте- Она указала на ряд кожаных кресел у стены: - или можете обратиться в отдел кадров, вопросами трудоустройства занимаются они. -Я подожду- ответила Нита: - а долго ждать? -Встреча закончится через семь минут. Она кивнула. Всего лишь семь минут, они ничто в сравнении с сегодняшней ночью, самой долгой ночью в её жизни, но даже они длятся целую вечность. В последнее время слишком много приходится ждать. Нита царапает обшивку кресла, нервно кусая пересохшие губы, сердце отбивает бешеный ритм, стучит уже где-то в висках. Недалеко от неё, вдоль стены, прохаживается женщина, обычная, такая же как большинство женщин Провидэнса, с гордой осанкой, хорошо одета, волосы идеально уложены, когда она приходит мимо, улавливается аромат дорогих духов. Со вчерашнего дня ей встретились сотни таких дамочек, но эта, все же чем-то отличалась. Нита не сразу поняла чем именно женщина привлекла её внимание, что в ней было странного? А потом вдруг заметила, она не улыбается, нет этого наигранно счастливого выражения лица, в её глазах читается беспокойство. Иногда она останавливается посреди зала, и что-то шепчет себе под нос. Как будто тоже чего-то ждёт. С лестницы спускается парень, в руках держит чёрную папку, и вопреки общепринятым правилам, тоже не улыбается, женщина медленно идёт ему навстречу. Парень начинает говорить, говорит долго, постоянно кивая, и касаясь её руки. Женщина вытирает глаза, а потом внезапно опускается на пол и заходится громким, душераздирающем плачем, больше похожим на крик. Она бьётся в истерике, хватает себя за волосы и обвиняет всех вокруг, проклинает бюро и весь этот город. Женщину поднимают и уводят дальше от входа, где набежавшие газетчики пытаются сфотографировать разыгравшееся представление. Нита не уверена, что хочет знать о произошедшем, но это вдруг становится необходимостью, она поднимается и идёт к той девушке, что рекомендовала ей подождать. -Извините? -Да- девушка улыбается, будто ничего не произошло. -Что случилось с той женщиной? -О, большое горе- теперь она притворялась сочувствующей: -наверное, вы слышали, что сегодня утром в Чикаго судили тех, кто участвовал в экспериментах над детьми, казнили её сына. Бедная, она целую неделю сюда ходила, всё пыталась доказать, что он не причастен, не представляю как пережить такое. Леденящий страх разливается по венам, а по спине прокатывается волна кусающей дрожи, возникает плохое предчувствие. Неужели опоздала? -А вот и встреча закончилась- девушка указала на спускающихся по лестнице, людей. Все как один в наглаженных черных костюмах, с тонкими папками в руках, и одинаково важными лицами. Пришлось постараться, чтобы среди этой толпы чиновников найти нужного. Заметив Филиппа, Нита хватает его за рукав. -В чём дело?- удивлённо восклицает он, ну конечно в Провидэнсе ведь так не принято. Узнав Ниту, он расплывается в дружелюбной улыбке: -а, это вы? Рад видеть, что вас выписали, всё же надумали у нас работать? -Нет, я пришла не за этим. -Я сейчас подойду- сказал он, остановившейся вместе с ними, толпе: -у вас ко мне какое-то дело? -Да, вот это- она протянула ему тетради: -я вчера нашла в квартире родителей Мэттью. -Что это?- -Это дневники его отца. Он тоже работал в бюро, и знал о лаборатории!- Улыбка сошла с лица Филиппа, он оглянулся по сторонам. -У него не было доступа к документам, но он подробно описывает все опыты, проводимые над детьми! Он тоже хотел сообщить об этом совету, но не успел, думаю, Дэвид расправился с ним, как расправился с остальными! -Нита, тише, тише, не нужно так кричать- он взял её под руку и отвёл в сторону, боясь, что их разговор может запросто попасть в газету: -смотрите, люди и так волнуются. -Да к чёрту их, эти записи могут послужить уликой, или как это правильно называется. Вы посмотрите, это было четырнадцать лет назад. -И что? -Как что? Неужели вы думаете, что и этот человек, хотел заявить о бесчинствах Дэвида, чтобы просто занять его место? И после него было много желающих рассказать всю правду, да только до вас никто не добрался. Может хоть это раскроет вам глаза, Мэттью вовсе не нужна была должность директора. Ну, читайте же! Филипп пролистал несколько страниц, и вернул тетради ей. -Верю, Нита, верю, но вряд ли от этого что-то зависит, теперь его судьбу решать не мне. -Вы ведь тут самый влиятельный человек! -Здесь да, в Чикаго нет. -Черт возьми! Мэттью ваш работник, сделайте что-нибудь, заберите его оттуда? Отправьте эти грёбаные дневники в конце концов. С ними ведь можно договориться, неужели ничего нельзя сделать? Он ведь не виновен! -Мне очень жаль, Нита, но уже слишком поздно. -Что? -Вчера он признался, что участвовал в экспериментах, сегодня утром его арестовали. -Как арестовали? Он жив? -Я не стану скрывать, вы знаете закон, завтра утром состоится исполнение приговора. Я искренне вам сочувствую. Филипп мягко похлопав её по плечу, поспешил уйти. Новость точно обухом по голове ударила, оглушила, почти лишила чувств, сердце билось медленней, не хватало воздуха. Зеркальные поверхности, вспышки камер на улице, люди с черными папками, без конца снующие по лестнице, всё закружилось, смешалось воедино, образовав одно сплошное пёстрое пятно. Нита осталась стоять посреди огромного зала, почти не дыша, не ощущая земли под ногами, и уже не было ни боли, ни страха, лишь пустота. Сделав несколько шагов, она едва удерживается на ногах, лицо горит, голова идёт кругом. Кто-то подхватывает её под руки, не дав упасть, Нита не видит его лица, сквозь шум в ушах едва различает голос: -Вам плохо? Давайте я отведу вас к врачу. Она мотает головой, ощущая как до боли скручивает внутренности, обжигающий сладкий комок подкатывает к горлу. -Мне нужно- она зажимает рот рукой. -Я провожу- без лишних объяснений понял незнакомец. Её рвёт, наизнанку выворачивает, невозможно даже вздохнуть, но после, ненадолго становится легче, головокружение утихает и возвращается способность видеть. Нита смотрит в зеркало, и в этом побледневшем, осунувшемся лице со стеклянными глазами, не узнаёт саму себя, ведь пять минут назад она умерла, почему же продолжает стоять на ногах? -Вот, возьмите- человек, проводивший её до уборной, протягивает салфетку. Нита, не отрывая взгляда от зеркала, вытирает потрескавшиеся губы. -Как вы? Стало легче?- Она поворачивается, рядом с ней стоит женщина в строгом офисном костюме, смутно показавшаяся знакомой. В памяти всплывает утро в больничной палате, эта женщина заявилась к ней вместе с Филиппом, чтобы сообщить о суде, она его секретарша. Непонятно зачем тогда подсказала где найти Мэттью, и сейчас, когда всем наплевать на её беду, она единственная, кто проявляет искреннее сочувствие. Вот только Ните уже всё равно. -Послушайте моего совета, уезжайте из этого города, начните новую жизнь. Никакой справедливости здесь не добьётесь, Мэттью уже не спасти, он же был вторым человеком после Дэвида, Филипп ни за что не станет рисковать своей репутацией, ради спасения того, кого обвиняют во всей этой чертовщине. В городе и так неспокойно, всех шокировала правда о бюро, многие обвиняют совет. Видели корреспондентов на улице? Им же только дай повод, они своими статейками похоронят эту власть. Не связывайтесь с этим, бегите. Как бы ужасно не прозвучало, постарайтесь забыть о прошлом. Нита ничего не ответив, вышла за дверь. Начать заново? И как это сделать, если нет смысла в дальнейшем существовании? Стоило только выйти на улицу, как её моментально окружает толпа журналистов, сующих в лицо диктофоны и задающие один и тот же вопрос: -О чем вы говорили с председателем совета? Пытаясь отбиться от них, Нита вдруг, вспоминает о дневниках. -Держите- она протягивает тетрадь одному из корреспондентов: -здесь подтверждение того, что совету всегда было плевать на то, что происходило в бюро. Судя по выкрикам: «да это же бомба!» дневники произведут фурор. Что ж, Филипп, попробуй теперь отмыть свою репутацию, после тонны грязи которую выльют на неё газетчики, люди ведь не идиоты, не простят того, что им столько лет морочили головы, попробуй теперь выкрутиться, сукин ты сын! *** Небо затянуло плотными серыми облаками, без конца валит снег, растворяясь на ещё неостывшем чёрном асфальте, уныло завывает холодный ветер. Последний флайер приземлился три часа назад, зал ожидания опустел, Нита осталась одна, всё ещё ждёт, хоть и понимает, что ждать уже нечего. Она пришла сюда не смотря на то, что сказали в совете, ведь ещё вчера на этом месте, Мэттью убеждал её в том, что вернётся, он обещал, а она обещала ждать. Ещё вчера была жива надежда, а сегодня она окончательно уничтожена. Последний её луч угас, когда она, с замиранием сердца, стоя у входа, высматривала его среди людей, спускающихся с трапа. Его не было. Глаза горят, но слёзы куда-то исчезли. Она с трудом поднимается с кресла, придерживая, воспалившуюся рану, медленно идёт к выходу. Всё кончено, упрямо кричит голос разума, всё кончено и она уже ничего не сможет поделать. В этот раз Нита сдалась, слишком слаба, слишком устала, обстоятельства, навалившиеся со всех сторон, оказались куда сильнее. -Мэттью!- звонко крикнул кто-то позади неё, и не успела Нита обернуться, как едва не сбив её с ног, мимо пронёсся мальчишка в яркой синей куртке. Женщина, всё это время сосредоточенно натиравшая полы, замахнулась на него шваброй: - Мэттью, я тебе запретила выбегать на улицу! Почему не слушаешь? -Больше не буду- улыбаясь, ответил мальчик, забравшись на сидение. Одно только имя, вызвало бурю эмоций, одно простое слово, заставило очнуться от шока. Слёзы бесконечным потоком полились по щекам, стекая по шее, падая на ворот куртки. В них была и боль, и отчаяние, и злость, и ненависть, и вновь воскресшая надежда. Да как она посмела сдаться? Как могла смириться, когда он ещё жив, когда она ещё жива, когда ещё есть время всё исправить? До последнего будет бороться, если не по закону, то по-своему. Она выходит на улицу, глубоко вздохнув, вытирает слёзы. Плана у неё нет, но сейчас главное, попасть в Чикаго, а там уже что-нибудь сообразит. Вот только как это сделать? Решение приходит само по себе. -Что б мне сдохнуть! Нита, это ты? Она оборачивается на голос и видит парня, в какой-то несуразной, сдвинутой на затылок шапке, на нём гражданская одежда от чего Нита не сразу его узнаёт. -Не помнишь меня? Я был в твоём отряде. Джейсон, друг Майкла. -Ну конечно, помню- Майкл это беззубый, отчаянно защищавший их в перестрелке, а Джэйсон высоченный парень, что вечно таскался за ним на всех вылазках: -что ты здесь делаешь? -Могу спросить о том же? Мы все считали тебя погибшей, я и сам видел как наш командир штопаный тебя подстрелил. Неужели промазал? -Зацепил самую малость, стрельба это не его. -Чудеса- воскликнул он, поправив шапку: -ну ему-то так не повезло, взлетел на воздух вместе с начальством. Мы как узнали о лаборатории, так долго в шоке были, это ж надо! Мы получается, сами того не подозревая, детей для опытов отлавливали. -Мы тут не причём, всё Дэвид, со своими многообещающими речами, откуда нам было знать? -И ему по заслугам досталось, Люка только жаль, хороший был парень, говорят, решил так за сестру отомстить. -Так что ты тут делаешь?- снова спросила Нита, не желая поднимать эту тему. -Я теперь пилот. По вызову- засмеялся он: - если кому-то срочно нужно через пустыню перебраться, так меня нанимают. Сейчас в основном летают на останки бюро поглазеть, острых ощущений им не хватает, придурки. -И сегодня туда летишь? -Нет, сегодня я лечу в свободный и независимый Чикаго -В Чикаго? Когда? -Да уже скоро, как соберутся все. Туда группа волонтёров летит, помогать пострадавшим после сражения. -Для меня место найдётся? Он удивлённо поднял брови: -Зачем тебе в Чикаго. -Тоже хочу волонтёром стать. -Для чего тебе это? Там же чёрт знает что сейчас творится, полная неразбериха. Ещё суды эти, наших они там не жалуют. -И как же они узнают, что я из бюро? -Не знаю Нита, у меня только определённое количество людей на борту. -Значит возьми ещё одного Он задумался. -Пожалуйста, моя помощь не повредит. -Ладно. Смотри, видишь тех людей с желтыми повязками? -Да -Иди к ним, думаю они тебя примут. На посадочной площадке, собралось человек двадцать, они быстро и суетливо грузили во флайер чемоданы с медикаментами, затаскивали сложенные носилки. Руководила процессом горластая тетка, с раскрасневшимися от ветра щеками: -Осторожнее с этим, не урони!- тряслась она над каждой, проносимой мимо неё, сумкой: -Вот так, думаю на сегодня хватит. Всё ребята выдвигаемся, время поджимает!- командовала она: -а ты кто?- наконец заметила она на Ниту. -Я… -Это Нита, и она тоже хочет помочь- объяснил за неё Джейсон. -Что ж, тогда держи- командирша без лишних слов протянула ей жёлтую повязку: -лишние руки нам сейчас не помешают. Надеюсь тебя не мутит от вида крови? -Надеюсь нет- отвечает Нита. -Хорошо бы. Ну всё, заводи мотор- обратилась она к Джейсону: -время, время, время! Некогда рассуждать! Намотав на руку повязку, Нита заняла свободное место. Повезло, что люди оказались не особенно разговорчивые, никто ни о чем не расспрашивал, иначе пришлось бы на ходу придумывать историю о том, кто она и почему вдруг решила помочь. Флайер поднимается в небо, на борту возникает мёртвая тишина, кто-то напряжённо вжимается в кресло, пристегнувшись ремнями безопасности, кто-то вежливо поясняет, что его укачивает во время взлёта.