Крысы помнят

[0:00] — Система? — Всё в порядке, за последние шесть часов сбоев не обнаружено. Невысокий мужчина в белом халате тяжело вздохнул, устало взглянув в монитор и поправив очки. За свои годы он видал многое. Но в сознании до сих пор никак не укладывался тот факт, что девушка, находящаяся в соседней, полностью изолированной от остальных комнате, может быть настолько опасна. Она была обездвижена, лишена малейшего шанса пошевелиться: руки прикованы над головой объемными браслетами, лицо полностью закрыто черной маской, в которой оставались отверстия лишь для носа, тело в нескольких местах крепилось к стене толстыми ремнями, похожими на стальные, а ноги — и вовсе погружены от кончиков пальцев и до колена в нечто, подобное маленькой камере, открывающейся лишь по сигналу извне. На голове, поверх белоснежных, свисающих почти до самого пола волос, виднелись многочисленные бинты. Ими, для большей надёжности, были перевязаны глаза под маской. Всё это было сооружено из невосприимчивого к пламени материала, разработанного специально по заказу Бьякурана. Как и стены самой комнаты. Смотритель не знал, зачем столько мер предосторожности для худой, измученной девушки, кожа которой не шла в сравнение даже с мертвецом: не просто бледная, а с синеватым оттенком и многочисленными венами, проступившими от введенных лекарств. Каждые четыре часа ему поручено было проверять прибор, перекачивающий кислород; каждые два часа — трубку, через которую поступал препарат, обеспечивающий девушке спокойный сон; каждые шесть часов — датчики, передающие информацию о последних изменениях в организме. Одному из учёных в лаборатории удалось подавить неконтролируемое ранее пламя почти на 80%, и это число было приказано стабильно удерживать до тех пор, пока не найдётся способ либо свести его к нулю, либо подчинить некоторую часть. Смотритель никогда не видел её лица — даже привели в маске. В комнату к ней — с первого появления здесь — никогда никто не заходил. Даже сам Босс наблюдал лишь через специальное стекло в помещении с приборами и лаборантами. Никто не знал, кто она такая и откуда появилась. Босс не говорил, а спросить не решались: едва разговор заходил о странной девушке, глаза Джессо заметно темнели, и, несмотря на широкую улыбку, от его лица веяло холодом. Она опасна — это всё, что было позволено узнать. И всё-таки каждый день Бьякуран приходил сюда. Не с пустыми руками. Он оставлял пакетик со сладостями возле двери, несколько минут завороженно смотрел сквозь стекло, практически не меняясь в лице, а потом, не обронив ни слова, уходил. На следующий день гостинец исчезал. Смотритель никогда не расскажет Боссу, куда именно, зная, что тот и не спросит. Однажды узрев гнев главы семьи Джессо, пришедшего в ярость от вида «не принятого угощения», мужчина решил больше не испытывать судьбу. [01:00] Звук пикающих приборов действовал на нервы. До окончания смены оставалось пять часов. Почти сутки смотритель не видел сна. В его работе, как казалось многим, не было ничего особенно сложного. Техника за три недели ни разу не зафиксировала хоть сколько-нибудь опасных изменений или сбоев, а девушка всё так же находилась в состоянии, близкому к анабиозу. Мужчине оставалось лишь следить за этой стабильностью. Но он ненавидел свою работу. Каждый час казался пыткой. С нетерпением он ждал окончания смены, и виной тому было вовсе не отсутствие сна и разнообразия. Девушка в соседней комнате была полностью обездвижена. Её тело, ослабевшее почти до предела, едва просматривалось сквозь удерживающие устройства. Приборы чётко указывали на её анабиотическое состояние. Смотритель не мог поверить, что она может быть опасна. Но руки неосознанно тряслись, а по спине пробегал холодок, когда девушка даже случайно попадала в поле зрения. Где-то на уровне подсознания его терзал необъяснимый страх, что она сию минуту может пробудиться и толстые, непробиваемые пламенем стены не станут для неё серьёзным препятствием. Ведь даже Босс никогда не заходит к ней. [4:00] Тишину комнаты нарушает вибрация мобильного телефона. Смотритель откладывает в сторону журнал с заметками об изменениях показаний приборов и неохотно отвечает на вызов, видя на экране имя одного из приближённых Босса. — Бьякуран-сама приказал снизить ограничение до 65%, — доносится из динамика спокойный голос. Смотритель несколько секунд просто хлопает глазами, не способный поверить своим ушам. Такое важное и неожиданное решение. Обычно Босс озвучивал их лично. 65% — слишком низкий уровень: никто не знал, сколько продержатся приборы под таким напряжением, случись вдруг что непредвиденное. — Вы уверены? — тихо переспрашивает мужчина, надеясь про себя, что всего лишь всё неправильно расслышал. И тут, будто в подтверждение, картинка на одном из мониторов резко сменилась. Что-то противно зашумело, словно радио, сбившееся с настроенной волны. По экрану прошли помехи в несколько секунд, а затем отобразилось четкое изображение Бьякурана, сидящего на светлом диване у себя в кабинете и поедающего какую-то очередную сладость из небольшого пакетика. — Казухиса-кун, — довольно промурлыкал Босс, натянув привычную приторную улыбку. — Шо-тян говорит правду. Ушио-тян больше не нуждается в таком жестком контроле. Всё это время она хорошо вела себя, поэтому тебе следует снизить ограничение до 65%. Бьякуран едва заметно приоткрыл потемневшие фиалковые глаза, наклонив голову. [5:44] Ирие Шоичи устало потирает переносицу, открывая тяжёлую белую дверь, и, войдя в лабораторию, встречается с испуганным взглядом Смотрителя. Голова немного побаливает и кружится: одним звонком дело не ограничилось, пришлось лично явиться в это место, которое, никогда не казалось приятным. Шоичи старался не смотреть через стекло, от этого зрелища в груди всегда что-то кололо и неприятно ныло. — Есть изменения? — мягче, чем обычно, спросил он. Смотритель кивнул на монитор, и парень подошел ближе. — Похоже, техника едва выдерживает напряжение, — взволнованно пробормотал мужчина. — Уровень упал до 58%, мы не смогли это остановить. Кажется, она просыпается. — Прикажете вернуть прежние показатели в 80%? — Нет, — Шоичи нахмурился, приложив вспотевшую ладонь ко лбу. — Я предвидел это. [6:00] — Откройте дверь. Шоичи вздрогнул от неожиданности. Бьякуран появился за спиной именно в тот момент, когда парень увидел на экране «0%». Живот сильно болел, принятое лекарство едва ли помогло притупить эти ощущения. Ирие не был уверен, что до конца понимает ситуацию. Он всё ещё не был уверен в собственном благоразумии. — Шо-тян, я хочу к ней, — вновь заговорил Бьякуран, почувствовав некоторое раздражение от проигнорированной просьбы, но успешно скрыв это за маской приветливой улыбки. — Это опасно. Мы не можем так рисковать, — судорожно вздохнул Шоичи, повернувшись к нему лицом. Смотритель отчаянно вжимался в собственное кресло, пытаясь унять дрожь в коленях. Он знал, что отговорить Босса, когда он так решительно настроен, невозможно. Проклиная всевышние силы, что подкинули это в его смену, мужчина готов был даже поверить в них, лишь бы поскорее покинуть злосчастную лабораторию, более своим видом и структурой напоминающую тюрьму для особо опасных преступников. И в самом деле, почему эту девушку не поместили в Вендикаре? Если она так опасна, то именно там ей и место? Смотритель поежился, напряжённо наблюдая за стрелкой часов на правой руке. Его время вышло. Может ли он… сбежать? — Казухиса-кун, — голос Бьякурана казался раскатом грома, — поздоровайся с Шио-тян. Смотритель не помнил, как поднялся на ноги и подошёл к двери, ведущей в её комнату. Почему всё это происходит именно с ним? Какой тяжкий грех висит на его плечах, заставляя делать подобное? Мужчина нервно сглотнул, когда дверь медленно открылась перед ним, и он впервые увидел девушку не из-за толстого стекла, так близко и жутко. Она по-прежнему была закована, но это ничуть не успокаивало. — Не бойся, это не так страшно, как может тебе показаться, — радостно уверял Бьякуран, но сокрытые в нависшей на лицо тени глаза выдавали его заинтригованность. Ведь он и раньше много думал о том, как и в каком настроении проснётся его дорогая сестрёнка. Предсказать исход было почти нереально. «Потому что твоя жизнь оборвётся в одно мгновение, » — мрачно подумал Шоичи, с плохо скрываемым сожалением и долей страха наблюдая за подчинённым. Казухиса сделал несколько шагов вперёд и застыл на месте, когда услышал хлопок позади себя. Вот и всё. Он остался наедине с этим чудовищем. Вся жизнь пронеслась перед глазами, когда он заметил лёгкое шевеление. Маска неожиданно упала вниз с её лица, но Казухиса даже не услышал шума. Он завороженно смотрел на худые пальчики, сжавшие края тяжёлых браслетов, сковывающих запястья. — Д-доброе… ут…ро… — нарушил звенящую тишину испуганный голос. Одно мгновение. И всё гудит и плывёт перед глазами. Кость на левой ноге раздроблена, он лежит на спине и чувствует лужу крови под собой, медленно расползающуюся вдоль тела, почти достающую уже голову. Казухиса не понимает, как всё происходит и что она с ним делает. Тело превращается в кровавое месиво, но боль заставляет мужчину кричать в агонии, не замечая ничего больше вокруг, пока сознание не отключается полностью. Шоичи морщится, отвернувшись; его всего пробирает крупная дрожь, хочется заткнуть уши и уйти подальше отсюда. А Бьякуран завороженно смотрит через стекло, пока оно не разлетается вдребезги. «Гост способен лишь поглощать пламя других. Ушио способна лишь высвобождать своё пламя» .

***

— С добрым утром, Ушио. Он медленно шёл вперед, к ней, абсолютно не обращая внимания ни на что больше вокруг. Разрушенные стены, разбитая вдребезги аппаратура, кровь — такие мелочи нисколько не интересовали его. Ушио стоит неподвижно, глядя куда-то в пол. Её ноги и руки ужасно болели, сильно затекли и почти отказывались двигаться после долгого сна. Ремни и браслеты давно не удерживали тело, но девушка по-прежнему стояла на своём месте, словно не заметив этого. — Ты сердишься на меня? — улыбаясь, спросил Бьякуран, внимательно изучая её худое лицо. Девушка, оставив его вопрос без ответа, медленно поднесла руки к голове. Пальцы резкими движениями перебирали белоснежные пряди слипшихся длинных волос, пока не добрались до бинтов. Она потянула за свободно болтающиеся края и слабо тряхнула головой. Даже несмотря на то, что глазам больше ничего не мешало, привычная темнота не рассеялась, открыть их она не могла. Резкие лучи света раздражали, слепили и доставляли неприятные режущие ощущения. — Я долго ждал этого дня. — Ты… кто? — не поднимая головы, тихо прохрипела она. — Ты не узнаешь меня? — разочарованно вздохнул Бьякуран, и на этот раз его эмоции не казались наигранными. — Может быть, помнишь Госта? — Гос… та?.. — её пересохшие губы едва шевелились. — Я не враг тебе, Шио-тян, — он протянул к ней руки, словно подзывая к себе. — Старший братик любит тебя.