***
Испугавшись, что с их-то скоростью они не управятся и вплоть до приезда взрослых, ребята действительно поднажали, да так — что сделали все за час. Троица просто обмывалась холодной водой в ванной, ведь им действительно пришлось попотеть. — Так… — выдохнул тяжко Азриэль, протерев лицо полотенцем. — Мы точно все закончили? — Да… — протягивает Фриск. — Вроде бы. Тут Чара срывается с места, кидая полотенце куда-то в сторону и направляясь прочь из ванной. Остальные, чуть опешившие, направились за ней. — Чара..? — боязливо проронила Фриск в надежде, что алоглазая ей ответит. Но Чара лишь решительно направилась на кухню и, только оказавшись там, сразу же открыла холодильник. Азриэль с Фриск переглянулись… И вспомнили, что взрослые оставили им гору еды на всю эту неделю, но изо всей этой горы была съедена лишь, наверно, четвертинка — эта та самая «нормальная» еда, а остальную есть… побоялись. Осознав этот факт, Фриск с Азри тоже решили подойти к холодильнику, но Чара вновь взяла дело в свое русло, беря в обе руки всякие баночки из холодильника. — Черт, мы не съели даже маринованных улиток Ториэль… — наполовину расстроенно и злобно выдает Чара, после чего видит на этих улитках следы от плесени. — Ну и хрен с ним. — все, что оказалось на ее руках в данный момент, с шумом падает в близстоящую мусорку. В то время, как Азри тоже стал обеспокоенно рассматривать внутренности холодильника, Фриск, как бы унизительно это ни было, присела на корточки и полезла за выкинутой едой в мусорку. И правда… Большинство из них пролежало в холодильнике слишком долго, и теперь это просто просрочка. А Чара набирала в руки новую порцию — даже слишком быстро. — Может, не стоит все выкидывать?.. Скажем, что осталось лишнее, — предложил Азриэль Чаре, которая подошла к урне. — Нет… — задумчиво выдает Фриск. — Тут почти все, что было, уже покрылось плесенью. Мы не сможем это есть. — Чара посмотрела на шатенку взглядом, полностью лишенным эмоций, но, казалось, будто она одобряла ее слова. Затем Чара снова схватила дверцу холодильника и критикующим взглядом обежала все остальное, что было внутри. — Тут как раз осталось лишнее. Пара банок. — Чара быстро хлопнула дверцей и повернулась к ней спиной, глядя на урну. — Осталось только мусор вынести, — с этими словами девушка отряхнула руки и так же быстро, как и пришла сюда, направилась, видимо, в свою комнату, оставив мусор на своих товарищей.***
Около двух часов дня. После энергичной уборки подростки даже заниматься чем-то своим не стали и вместе с ожиданием приезда взрослых просто отдыхали. Фриск с Азри сидели на кухне и тупо пялились в потолок, Чара — то же самое, только в их комнате. Вскоре раздался звонок в дверь… В какой-то степени, это был волнительный момент, которого ребята очень ждали — просто чтобы с ним и расстаться. «Прощай» мирным денькам, и уединению, и (почти) полной тишине в доме было уже сказано; никто из троицы не стал бы отрицать, что эту неделю они бы с радостью повторили или продлили. Как и полагается детям их возраста — ну, по крайней мере, как оно должно быть — они могли бы найти друг с другом общий язык, но все время до начала этой недели… Этого как-то не ощущалось. А когда их просто оставили здесь, наверное, все стало на свои места. Теперь они даже не заметят, что, с возвращением взрослых — тех самых, с некоторыми из которых ребята проводили больше времени, чем друг с другом, — они продолжат втроем общаться, может даже еще чаще — почти как это и было всю прошедшую неделю. Тем не менее, звонок в дверь раздался; Фриск с Азри лениво поднялись, чтобы открыть дверь; Чара тоже спустилась, чтобы всех встретить. Встреча прошла, как и ожидалось (все-таки, в этом доме все добрые) успешно — с кем-то обнялись, кому-то пожали руку, с кем-то просто поздоровались. Но как бы ни было приятно возвращение друзей и близких, сейчас им предстояло главное — семейный ужин. Троица догадывалась, что скорее всего это их ждет, причем в тот же день, как все вернутся. Но друг с другом они это не обсуждали — просто щекотливые мысли к каждому по отдельности подкрадывались на ум. Дело в том, что родители Азриэля — Ториэль и Азгор, — любили все отмечать, какие бы мелкие празднества или поводы на то ни были; но больше того они любили по этим поводам устраивать ужины на весь дом… Это как большой праздничный стол на Новый Год — только у них он чаще, и в дни перед праздниками в приготовлениях принимали участие ВСЕ. Как и за столом сидели все — короче, пир на весь мир. Неудивительно, что все в доме, даже самые ленивые***
Спустя, наверное, час все блюда уже были готовы, а на столе в гостиной красовался сервис — и это не могло не радовать. Ториэль опять позвала некоторых сожителей на кухню, где многочисленные тарелки и салатницы располагались в крайне неудобных местах — лишь бы было, куда поставить… В общем, для тех, кто был на кухне, задача была простая — брать посуду с едой и переносить ее в гостиную, где также нужно это все красиво расположить. Ну, с этим, как и с готовкой, Ториэль справлялась лучше всех. На самом деле, никто не представляет, как она умудряется находить силы для стольких дел, не говоря о том, что она готовит без перерыва. Это с одной стороны и удивляло, и пугало жителей дома… Но, тем не менее, Ториэль есть Ториэль, и раз она на такое способна — вопросов нет. Ради такого-то дела некоторые монстры, а также Чара собрались и взяли в свои руки по тарелке, а то и по две и с ними направились из кухни в противоположном направлении. Чаре досталась довольно большая миска, и с ней девушка старалась быть очень аккуратной. У нее было ощущение, что ей никогда в жизни не доверяли ничего более важного, и сейчас на ее плечах большая ответственность. Она даже пошла последней из всех, чтобы идти медленно и никого не задерживать. Думая об этом, Чара и не заметила, как ноги заплелись между собой… А почувствовав это, она уже не могла остановиться, ведь какой-то животный страх захватил ее. Она понимала, к чему это ведет. И это случилось. Уже через мгновение, казалось, на весь дом раздался оглушающий треск, и под ногами у алоглазой красовались ровные осколки в перемешку с зелеными листьями салата… Это еще полбеды, ведь вместе с миской не удержалась на месте Чара и коленками ввалилась на это бело-зеленое месиво. Ее лицо скривилось от боли, но еще больнее и страшнее было бы сейчас резко встать… Поэтому Чара еще пару секунд провела в таком положении. Она нутром чувствовала, что все взгляды сейчас направлены только на нее, и она намеренно не хотела поднимать голову. Но встать придется рано или поздно. — Тебе даже, блин, тарелку нельзя доверить, Чара! — возмущенное, злое в какой-то степени высказывание Андайн пронзило тишину момента. — Ты вообще можешь быть аккуратнее? Но, не внимая словам монстра, Чара прежде всего аккуратно поднялась, чтобы лишний раз не нанести увечий. —…Ты бы лучше помогла вместо того, чтобы языком чесать, — свирепо проговорила Чара исподлобья. К этому времени в гостиной и правда собрались все — в том числе и Фриск, — но помочь никто не решался — атмосфера была напряженной. Только шатенка хотела встать между ними двумя и прервать конфликт, но перепалка Андайн и Чары не заканчивалась и не дала Фриск этого сделать. — Дааа, да, а нам теперь убирать за тобой, — Андайн, скрестив руки, приблизилась к алоглазой, — Мы все, между прочим, готовили это, но теперь по твоей вине салат распластан по полу. Могла бы не припираться, — лицо воительницы стало еще более угрожающим, но она не успела договорить свою реплику. — Я даже не виновата! Я просто обо что-то споткнулась! — Чара тоже не унималась, как будто желая что-то доказать. — Но почему-то никто другой не упал и не разбил нашу посуду! — Андайн приложила руку к плечу Чары и слегка оттолкнула ту в сторону, освобождая себе путь. — Короче, молодец, Чара. — Ребята, вам стоит… — наконец Фриск вмешалась и подала свой робкий голосок, смотря на них двоих с жалостью. Но, разводя руками в стороны, Чара не отступала. — Я-я тоже старалась и помогала вам, между прочим! — голос алоглазой стал немного подрываться, разрезая воздух. — А ты устраиваешь сцены — подумаешь, тарелку разбила… — И это было не один раз — сколько бы я с тобой не готовила, вечно что-то происходило, да и не только со мной, наверно. Все страдали из-за твоей неряшливости. Давай просто оставим это, и ты поймешь — что-то или кто-то в нашей жизни не меняется. — с этими словами Андайн повернулась к Чаре спиной и с невозмутимым видом направилась в кладовую, видимо, за веником. С временным, но уходом Андайн все в помещении расшевелились, но также не знали, что сказать. — Ох, Андайн… — выдала досадно Ториэль, глядя аловласой вслед. Но Чара никого выслушивать не стала и незамедлительно ушла в свою комнату. Горечь в горле подступала все ближе.***
Алоглазая точно хотела бы сейчас остаться одна и потом, с гордым и одновременно депрессивным видом вернуться вниз к остальным, как будто ничего и не было. Но сразу же вслед за ней направилась Фриск. Я хочу сказать вам — не зря. Шатенка словила дежа вю сразу же, как подошла к комнате. Дверь была закрыта, и за ней сейчас находилась Чара; как она сейчас себя чувствует — неизвестно. Да уж, эта девушка даже сквозь двери передавала какую-то иную ауру. В любом случае, ситуация повторилась: все почти также, как и в начале этой недели. Фриск не решалась открыть дверь, точно также как и тогда; но сейчас ее предлог войти являлся другим. Кто-то нужен Чаре, и Фриск подходит лучше всего. Девушка не стала затягивать с этим и все-таки вошла в комнату, закрыв за собой дверь, не позволяя остальным вмешиваться. Хотя кто-то другой все равно бы не стал. Чара и правда была здесь: она сидела на полу, облокотившись спиной о кровать Фриск (что была ближе всех ко входу) и прижала колени к груди. Похоже, она действительно с ходу, войдя в комнату, так и села. «Что сейчас стоит делать?» — мысли, подобные этой, заполнили разум Фриск. Она очень волновалась и даже боялась, ведь ей не хотелось разрушить то доверие, что они с Чарой собрали, как паззл, по кусочкам за эту неделю. Она кротко села на корточки перед зарывшейся в себе Чарой, боясь даже лишний раз пошевелиться и сделать только хуже. Фриск не сдержалась и томно выдохнула носом; в мертвой тишине этот вздох был даже слишком громким. Но это заставило Чару в ту же секунду поднять голову. Их взгляды встретились, и Фриск различила в темноте жалостливо поднятые брови и влажные глаза своей подруги. Алоглазая точно бы не хотела, чтобы кто-то увидел ее в таком состоянии, но они обе просто не могли оторваться друг от друга, вот и все. Похоже, только через пару секунд до Чары осознанно дошла мысль о том, кто перед ней сейчас сидит. Своими глазами она посмотрела на каждый глаз Фриск по очереди и, вздохнув, решила ей поведать. — Я ведь правда раньше была неаккуратной. Во всех смыслах, по отношению ко всему и каждому, — алоглазая отвела прядь волос за ухо и четким, ясным взором впилась в свои коленки, соображая очередность слов. — Но это не значит, что я не хочу измениться… — Андайн даже не знает, что произошло на этой неделе. — Фриск отвечает аккуратным голосом. Чара также аккуратно ей внимает, смотря прямо в глаза. — Ты не виновата. — В том-то и дело, никто из них не знает. Да и откуда им знать? Они думают, что я до сих пор не придаю значения своим действиям… — голосок алоглазой даже немного дрожал. — Да, не знают… — отвлеченно выдала Фриск, отведя взгляд в сторону. Она не совсем понимала, что именно нужно говорить. — Не понимаю, почему так обидно, они ведь абсолютно правы на мой счет! — схватившись за голову руками и зажмурив глаза, девушка повысила тон, в котором чувствовалась вся ее горчечь. Фриск смотрела на нее также с пониманием. Только дошло, что конкретно ощущает Чара. — Обидно… Потому что никто не пытался понять тебя. И это правда. Все в какой-то степени думают, что Чара проста, но на этой неделе, между прочим, Фриск различила натуру алоглазой и позволила ей открыться. Если бы не шатенка, наверняка Чара бы действительно не хотела следить за своими словами, привычками. Обоим понятно, что Фриск такая единственная, в каком-то плане. В ответ на слова Фриски Чара смотрит на нее, но из этих алых глаз вот-вот вырвутся слезы. Фриск точно не хочет этого видеть — ведь она так не хочет, чтобы ее подруга вообще плакала, — поэтому она, не выжидая, приближается к Чаре, заводя руки ей за спину. Чара отвечает на объятия, прижимаясь даже еще сильнее, и бесшумно плачет. Фриск чувствовала, как Чара, прильнув к ней, буквально вдыхает носом ее синий свитер; чувствовала ее руки за спиной. Ее хватка была... Довольно сильной. Помимо этого, ярче, чем все остальное, Фриск чувствовала тепло своей соседки и слышала... Нет, она прямо вслушивалась в Чарины вздохи и выдохи. Для кареглазой это точно был момент непередаваемой эйфории. В таком положении они провели минуту или больше, пока в итоге даже еле слышимые всхлипы Чары совсем не погасли. Алоглазая постепенно начала отстраняться от Фриск, смотря затуманенным взглядом в пол. В этот момент Фриск выжидающе смотрела на свою подругу, отвела руку от ее плеча вниз и случайно прикоснулась кончиками пальцев ее колена. Чара откликнулась на это, стиснув зубы, и громко втянула в себя воздух. Взгляд Фриск быстро метнулся с головы Чары на ее колени. Они оба кое-где были покрыты маленькими царапинами, обозначившимися тонкими следами крови. Ну да, она же упала прямо на разбитую тарелку! На самом деле, Фриск была невыразимо возмущена и озадачена тем, что никто даже не побеспокоился об этом: даже если царапины действительно незначительны, это ничего не меняет. Она в ту же секунду сорвалась с места и выбежала прочь, крикнув вслед лишь «Я сейчас!». Чара резко подняла голову и в замешательстве смотрела на дверь все время, пока Фриск вновь не объявилась. У нее в руках были две какие-то баночки, а в другой что-то плоское… Во тьме и не разглядишь. Девушка села туда, где и была все это время — перед Чарой, — и сразу начала откручивать крышку бутылька. Она явно не медлила: вода из вместилища быстро оказалась на ватном диске, и им Фриск аккуратно провела по коленям подруги, убирая кровь. Чара отдернулась, как только что-то прохладное оказалось на ее коленях, и вместе с тем с волнующим любопытством наблюдала за махинациями соседки. Далее Фриск открыла другую баночку (явно не с водой, и это насторожило обладательницу зеленого свитера). Содержимое также оказалось на другом диске, но им Фриск орудовала в разы аккуратнее — словно хирург со своим пациентом. Жидкость эта была перекисью водорода, и своими зажатыми губами и выражением лица, отражающим всевозможный ужас, Чара дала понять, что, видите ли, немного щиплет. В ответ на это Фриск положила руку на место, чуть выше зоны повреждений — на бедро, — как бы успокаивая этим Чару и говоря «потерпи». Чара действительно замерла, но не потому что «успокоилась». Фриск прошлась раствором по всем ранкам и после этого легко подула на них — шатенка видела это много раз, но не знала, насколько это может помочь. А после этого она разорвала бумажную упаковку и пластырями оттуда заклеила наиболее большие царапины. Чара все это время смотрела не на свои колени. Она смотрела на Фриск, причем очень внимательно, хотя ее лицо немного скривилось от боли. Пригладив руками последний нужный пластырь, Фриск довольно улыбнулась и взглянула в глаза своей подруге. — Готово, — с заботой выдала Фриск. Но Чара смотрела сомнительно, будто что-то ее смущает — будто что-то не так. Фриск заметила это и в ту же секунду подсела рядышком, смотря прямо на нее и высматривая причину грусти в глазах. Чара, не выдержав давления, также неуверенно взглянула на нее в ответ, но взор от карих глаз более не отводила. «Что такое?», «Что не так?», «В чем причина?», «Давай, расскажи» — одно за другим выдавала, если не вбрасывала на Чару слова Фриск, желая расколоть крепкий орешек. Чара металась и боялась бесповоротно, отводила взгляд во все точки в комнате, а потом в итоге все равно взглянула на Фриск. — Ладно, — сухо выдала она. — Подвинься ближе, — ее брови скривились. Глаза Фриск округлились от удивления. Чара не могла поверить, что вообще решилась, что позволила себе решиться; может, это сон? Она не понимала, как. Но Фриск не отступала и приблизилась. Видя, что своими устами Чара приближается именно к уху кареглазой, шатенка намеренно повернула голову так, чтобы Чаре было удобно. — Дело в том, что… — шепот немного подрывался из-за не совсем удобного положения, в котором она находилась. Но, чтобы донесенная информация Чары стала еще приватнее, алоглазая напряглась и сама подвинулась к Фри максимально близко, почти вплотную к ее уху. — Я не знаю, почему, но…«Мне безумно нравятся твои прикосновения.»