***
В мой утренний караул Юрито спать не пошёл. Его давнее увлечение рисунками вылилось в то, что сейчас он изображал поле кровавой битвы. Раненые, трупы, реки крови и изуверски покалеченные тела. – Не спится? – тихо спросил я. – Нет. Кьёджи, ты же скоро станешь отцом… Неужели тебе не было их жаль? – В первое мне не верится и самому. Жаль… да, мне их было жаль. Мне и сейчас жаль тех, кого мы убили. В стране Луны на воротах Гетсу написано большими буквами: «Жизнь шиноби – убийства. Хороший шиноби ненавидит убивать». И я согласен с этим. После того, через что мы прошли… убийства – не лучший способ бороться с врагами. – Тогда зачем убивать? Мстить? Я тоже хотел отомстить Неджи за то, что он сказал и попытался сделать. Но я не хотел его убить, чего бы ни говорил тогда. Ведь он тоже человек. А в итоге… – Неджи жив, – возразил я. – Он просто разучился чувствовать злость по отношению к товарищам и друзьям. Сложная ментальная закладка в личности. – Это уже не Неджи, – покачал друг головой. – Неджи, которого мы все знали и... и любили, с которым дружили, он умер. И жив только в памяти. Так вот задумаешься и поймёшь, что наш мир прогнил до основания. – Юрито поднял на меня взгляд. – С ним обошлись слишком жестоко. Мы тоже обошлись слишком жестоко сейчас. – Я никогда никому не рассказывал, но… – я собрался с мыслями. Та встреча долго не выходила из головы, но, расскажи я кому-нибудь, поделись с кем-нибудь – никто бы не понял. – мне кажется, что ночью, на пути в Рококу – помнишь, когда мы свернули с дороги на перевал? – Помню. – Вот и я помню то, чего не могло случиться. Что я говорил с нукенином Листа, Учихой Итачи. – Невозможно, – он решительно помотал головой. – Ты, наверное, съел гриб. – Но тем не менее. Итачи сказал, что не будет нас убивать, потому что ненавидит это. Он просто пообещал мне, что ни я, ни вы – хотя вы спали – ничего не вспомним. Но я не только вспомнил, я и не забывал. – И что же ещё тебе сказал Итачи? – Он сказал, что мир пытались изменить многие. Хаширама и Мадара, Тобирама и Бьякурен, Раса и Орочимару, да даже сами Акацки хотят его изменить. Уничтожить Биджу, забрать из селений этим ненависть… звучит не очень убедительно, да? – Да. – Вот я и думаю, что любое изменение в мире сейчас породит столько боли, столько горя и зла, что лучше его оставить таким, какой он есть сейчас. – Нет, я не согласен с тобой, друг, – Юрито твёрдо посмотрел в мои глаза. – Этому миру нужны перемены. Перемен требуют наши сердца.***
Разговор с Юрито довлел надо мной весь следующий день. Мы достигли «своего» квадрата области на границе провинций и стали его обследовать. Когда-то давно здесь случился бой между тогда ещё кланами Тсучигумо, покинувшими эти места, и Инузука, отбившими территорию, и даже спустя столетие многое свидетельствовало о той битве. Бандиты в такую чащу забирались, чтобы сделать «схроны» или организовать логова. Мы накрыли за весь день только одно такое логово, где обитали три мужчины преклонного возраста. Они даже не стали сопротивляться, заявив, что десять лет назад потеряли надежду выйти из чащи, и сами попросили их убить, признавшись в серии нападений на караваны десять же лет назад. Мы не стали отказывать в такой милости. Уже вечером, когда солнце начало клониться к закату, мы обнаружили полянку, на которой самозабвенно копался какой-то мужчина в потёртой жилетке и штанах. Он, ни много ни мало, рыл землю! Рыл в поисках костей! Более того, он очень, ну очень подозрительно был похож на джонина Фунари, беглого ученика и шпиона Орочимару. Похоже, что мы наткнулись на очень крупную рыбу. Как только я поделился своими открытиями с командой, было принято решение незамедлительно атаковать. Я держал фокус внимания очень рядом с Фунари и видел, что, когда мы приблизились на сто метров, он заволновался и стал собирать свои манатки. На его шее чёрным огнём, таким же, как чакра Шинно, горела проклятая печать. Фунари быстро запечатал кости в свиток, подписал его как-то (мне было не видно, как), в другой такой же закинул лопату, а потом… а потом он их съел. Запихнул в глотку, чудовищно открыв при этом рот. Оба свитка упокоились в желудке. Пиздец. – Привет, Фунари, – рыкнул Муби, без прочих предисловий швыряя в него с десяток шурикенов. Это мы обговорили: шурикены были из тех, что насытил своей рай-чакрой Юрито. – Я не знаю, о чём ты и кто ты такой! – он попытался было уйти в несознанку, но потом, когда один из шурикенов сбил с него очки, дьявольски захохотал. По телу поползли татуировки первого уровня джуина Орочимару. – Даичи, он как тот жиртрест! – Вам не сравниться со мной мощью и впятером! – рыкнул как-то по-звериному Фунари. – Ведь я – ученик великого Орочимару! – Не прибедняйся, Фунари, ты не только ученик, ты ещё и подстилка! – Шинобу сложил печати. – Катон: Двойной Огненный шар! И действительно, два шара, один за другим, были выпущены им изо рта. По размеру они были меньше обычного, но из-за числа – опаснее. Фунари выплюнул водяную стену. Понятно. – И это всё, что ты можешь, Муби? – Райтон: Разряд! – Аргх! – Меня зовут Мибу, тупорылый ты кретин! Что занятно, электрические разряды, которые поразили тело нашего врага, не оставили ему на самом деле никаких повреждений. Ожоги моментально зажили. Значит, регенерация – но что ещё? – Прощайте, меня ждёт учитель! – продекламировал Фунари и выплюнул в нас прямо-таки озеро. – Дотон: Великая стена! – я хлопнул руками оземь, поднимая перед собой щит. – Футон: Морской шторм! – Даичи, не будь промах, тут же повернул эту воду вспять от нас. – Катон: Великий огненный шар! – и Мибу не отставал. Короче говоря, уйти Фунари не удалось, и он со злости кинулся врукопашную. Первой его целью стал – не я, но Юрито. Фунари превосходил друга в тай на голову, поэтому, воспользовавшись моментом, я после очередного их разлёта, воздвиг стену, обращая внимание на себя. – Что, малыш, не терпится умереть первым? – Фунари хищно улыбнулся. – Сен’ей Джашу! Из его ладоней вырвались две большие змеи, атаковавшие нас с Юрито разом. Блядь! Я ударил змею в область рядом с пастью, где было крупное тенкетсу, после чего она, словно молот, кинулась меня заколачивать. Три удара я пропустил, прежде чем смог насадить её на кунай. Даичи спасал от той же напасти Юрито, а Мибу бесстрашно получал звездюли в ближнем бою. Я сократил дистанцию до врага. – Сен’ей… – Восемь триграмм, шестьдесят четыре удара! – Джашу! Мы активировали свои техники одновременно, и, хотя атаковал он змеями не меня, эффективность мои удары жутко потеряли. А козырь я выложил. Н-да. – Так ты, малыш, Хьюга? Вот бы не подумал, что у Хьюга есть мальчишка в главной ветви! Блядь! Что за провидец? Убить, убить его нахуй, пока он не сказанул ещё чего! – Я тебе больше скажу, – кунай Мибу прочертил полосу на спине Фунари, – ты не просто ошибся, ты ещё и крупно проиграл! Ага, ну, хоть он не поверил. Парни косились на меня с подозрением. Кажется, предстоит серьёзный разговор… Ну хотя бы рядом никаких пидормотов нет, которые бы подслушали и донесли в соответствующие органы. Например, в таковые органы Кумогакуре, и уже они бы на органы разбирали меня. – А вот и нет! – он опять захохотал и покрылся… чешуёй? Полузмеиный облик ему явно не шёл. – Да, выглядишь ты ужасно, – прокомментировал Даичи. – Футон: Режущая волна! – Суитон: Водяная стена! Сен’ей Таджашу! Стиль Отогакуре: Звуковая галлюцинация! – Теневое клонирование! – взревел Мибу, и на пару с клоном он, достав откуда-то двойную кусагариму на одной цепи, ринулся в атаку. – Хаккешо Кайтен! – змеи, которых был целый рой, атаковали именно меня. Галлюцинация, видимо, досталась Юрито, но что он делал, я уже не видел, перейдя во вращение. Змеи пёрли и пёрли на мой купол и получали по кумполу, и, когда я остановился, Фунари был явно недоволен. Человека он напоминал всё меньше – ноги превратились в хвост.***
Бой длился ещё минуту. Сначала беглый ниндзя решил, что сможет повторить успех Орочимару на экзамене и поставить Юрито метку. Зачем – неясно, но в итоге он словил ногой по рёбрам от меня и лишился глаза от вакуумной пули Даичи. Затем, страшно злой и недовольный, Фунари атаковал – правильно, снова меня. Атаковал в лоб, залитый кровью и полуслепой. И даже частичная трансформация в змею его не спасла. Хаккешо Кайтен просто разобрал его голову на слои, и в итоге ополуглавленное тело (в смысле, без верхней части головы) украсило собой окружающий пейзаж. Наверное, Орочимару был бы недоволен и нами, и своим учеником. – Неужели всё? – сипло спросил Мибу, устало приваливаясь к дереву. Я активировал Бьякуган и осмотрел окрестности. – Всё. У него в животе было два свитка, сейчас они активно уничтожаются ферментами. Какое-то последнее дзюцу. Надо спасать. Юрито, как медик, с отвращением на лице вскрыл желудок кунаем и достал действительно два свитка. Один был подъеден кислотой, а другой – нет. В целом обнаружились сработавшие при разворачивании призывы лопат (десяти штук) и протекторов (восемь, все пять Великих какурезато плюс Трава, Долина и Такуми). – Значит, кости в другом, – заключил Мибу. – Бросайте этот хлам здесь, пусть мародёры поживятся, а нам нужно двигаться к ночлегу. Со словами старшего товарища, да ещё и такими правильными, спорить никому было не с руки, поэтому мы, «убрав» за собой Фунари в свиток, пошли дальше. Как оказалось, клон Мибу погиб от укуса змеи, и теперь он сам мучился от фантомных болей в ноге, поэтому мы не сильно спешили. А с учётом чакропотери и вовсе шли наобум, так что не спешили мы сильно, сказать вернее. Впрочем, тем лишь больше было наше удивление, когда на площадке, выбранной на ночлег, обнаружилась спящая девчонка-с-червём-внутри, прикрытая плащом Анбу!