***
Глотнув свежего воздуха, я даже закашлялся. Атмосфера снаружи была прямо противоположна гнетущему тяжёлому аромату внутри. Резко обернувшись, я убедился, что никакого кафе не было. Бьякуган тоже никаких ответов, где я был, не дал. Активировать его внутри было подобно смерти, а тут… разве что маленькая змейка, шустро уползающая от меня. Поразмышлять о бренном и возвышенном, надуманном и услышанном мне не дали. Буквально через минуту на меня с восторженным лаем вылетел Акамару, а за ним – и его хозяин. – Кьёджи! Ты пропадал! Что случилось? – Ты ни за что не поверишь, Киба. Я и сам не верю. – Да и ладно, главное, что ты цел. Ведь цел? – Угу. Что-то случилось? – Нет. Почти. Тебя потеряли, и Неджи предположил, что ты мог пойти за этой парочкой по воде, они поплыли к центру, а тебя нигде не было, и мы решили, что ты уже утонул, но Акамару взял след, остальные сейчас там, а я… – Подожди-подожди. Пойдём, по пути расскажешь. Но внятно, Киба, внятно! – услышанное мне ни черта не нравилось. С одной стороны, саботировать это всё дело – план Орочимару – мне никакой пользы не принесёт. Если всё удастся, то, убей Саске саннина или запечатай его в себе, Акацки не смогут завершить ритуал возрождения Джуби до конца, а значит, войны не будет – пока что. Они наберут к себе новых рекрутов, захватят через десять лет остальных биджу и, даже более готовые, устроят армагеддон. Хорошо это? Плохо? А если Орочимару их по одному (или по двое) перебьёт на своей территории в подготовленной ловушке? Это хорошо? Плохо? Не в этом ли заключается смысл Печати? Киба, между тем, рассказал мне, что случилось. Даичи поднял их по тревоге, что мы заметили агентов саннина и что я остался следить. Неджи и Хината Бьякуганами подтвердили, что видят описанных субъектов – Гурен и Юкимару – садящихся в лодку. Меня они не видели, но решили, что я где-то там же. Сейчас шёл бой между заградительным отрядом Орочимару, спутниками Гурен, и нашими ребятами. В процессе кто-то из этих приспешников выдал им теорию, что одного они уже урыли, и Хината, психанув, едва не погибла, решив за меня (!!!) отомстить. Киба после того, как её остановили, не поверил словам мужика «с дымком», как он описал его запах, и Акамару взял мой след. Так они меня нашли, и теперь мы втроём бежали к берегу, где должен был идти бой. Озеро, когда мы к нему вышли, оказалось покрыто густым, непроницаемым белым туманом. Бьякуган, например, через него не видел, но, если смотреть «с другой стороны», снизу, то в воде явно шла какая-то манифестация чакры в плоть. Это они так, используя мелкого Каратачи как жертву, решили оживить Биджу? Сильно, сильно. На месте, где было сражение, ничего об этом не напоминало. Вернее, нет, следы были, но ни «наши», ни «противник» на поляне не присутствовали. Там вообще никого не было. – Эм… ну, сражение было, – резюмировал Киба. – Акамару? Собакен проскулил что-то понятное одному только Кибе. – Правда? Ну вот, Кьё, мы из-за твоей потерянности опоздали на всё веселье, – он рассмеялся лающим смехом. Настоящий кобель. Интересно, косточку кинуть – поймает? – Пойдём, они ушли к базе. И правда, все были на базе. Причём не просто «были», а зализывали раны. Ли лежал с горячкой от прерванного Омоте Ренге, Сай баюкал сломанные пальцы (кому-то из противников, гибкому и ловкому, по словам художника, не понравилось его творчество), Ино пыталась привести в порядок причёску. Нашему появлению никто не удивился и даже не обрадовался. Может быть, разве что Хината. – Что случилось? Где моя слава? Я нашёл Кьёджи, вообще-то! – Киба обиженно сложил руки на груди. – Молодец, – хмыкнул Хаяши, перевязывавший раненую ногу. – А случилось то, что нас одолели подручные Орочимару и просто ушли. Он явно что-то задумал, но что – не понятно. – А где я могу найти Шизуне-сан? – спросил я у Хаямы и Сакуры, сидевших неподалёку друг от друга. – В доме, – кивнула головой на дом Сакура. – Пишет отчёт. – А что за туман? – продолжал свои расспросы Киба. – Почему он пахнет цветами? Гендзюцу? Но Кьёджи сквозь него не видит… От меня явно что-то ускользало. Что-то важное и стоящее. Но что? Цветы? Да хрен с ними, с цветами. Почему все такие квёлые? Гендзюцу? – Спасибо. Устремившись к дому, я застал там Шизуне и Ямато, которые действительно составляли отчёт и тихо обсуждали формулировки. – Шизуне-сама, – почтительно поклонился я, войдя. – Кьёджи-кун, проходи. Как твоя встреча? – она была явно не в лучшем настроении. – Встреча? – Кьёджи, – Ямато поморщился. – Не стоит разыгрывать здесь комедию. Тсунаде-сама прямо сказала, что ты должен будешь встретиться с Орочимару и он передаст тебе свой план. Которому мы должны будем следовать в изменившейся обстановке. Что за интриги вложенного уровня? – Мм… не буду отпираться от очевидного: я действительно виделся с саннином. Он сказал, что разделяет с нами общие цели – не дать Акацки захватить Санби. Потому что Акацки ведут против него войну. – Да, это нам тоже известно, – кивнул Ямато. Скрипнула половица, и, обернувшись, я увидел привалившегося к косяку двери Хаяму. – Что ещё он сказал? – Что хочет стать джинчурики сам, а затем заманить к себе Акацки по одному и ликвидировать их всех. За полтора года. – Невозможно, – отрезал Ширакумо. – Мы никогда не пойдём на то, чтобы позволить нашему врагу заполучить такое оружие. Совет джонинов никогда не поддержит это решение Хокаге. Скорее уж давайте ликвидируем этот сгусток чакры, пока он не приобрёл плоть, чтобы выиграть время. – Важен не результат, а процесс, – пробормотал Ямато. – Хокаге и Старейшины не просто так направили сюда нас всех. Они знают, что делают. – Я ещё раз повторяю, – Хаяма был раздражён, – что мы не пойдём на такой шаг. – Говоря между нами, – Шизуне откинулась на стуле. – Хокаге не слишком хорошо отзывается о системе, довлирующей в Сунагакуре, где два десятка старейшин-джонинов, даже самых молодых, постоянно пытаются вставить палки в колёса политике Казекаге. – Знаешь, Шизуне-чан, иногда палка в колёсах бывает полезна, чтобы телега не рухнула в пропасть, – он сложил руки на груди и развернулся. – Шикаку-сан узнает о нашем разговоре сегодня. – Хокаге и старейшины – тоже, – пожал плечами Ямато. Когда Ширакумо ушёл, у меня осталось двойственное впечатление. Вроде, с одной стороны, интриги и заигрывание с Орочимару уже однажды привели к тому, что селение едва не оказалось разорено. Но сейчас он вроде вполне искренен?...***
День и вечер мы провели в некотором унынии. Поражение горько ударило по самолюбию ребят, и только Киба, который и в бою-то не поучаствовал толком, был бодр и весел. Его усилиями и шутками к вечеру у всех настроение улучшилось. Мы играли с Шикамару в шоги. Я, как водится, проигрывал, но какое-никакое удовольствие получал. – Ты виделся с Орочимару, да? – тихо спросил вдруг Шика. – Отец предупреждал, что ты, я или Даичи окажемся с ним лицом к лицу на третий день. – Да… он сказал, что воюет с Акацки. Что хочет стать джинчурики, чтобы заманить их в ловушку, а также обелить своё имя. – Ну, первое выгодно всем, – он хмыкнул. – А на второе никто не пойдёт. Ни Тсунаде, ни кто-либо другой. – Почему? – я передвинул фишку. – Потому, что признать его невинным – расписаться в своём бессилии. – Я где-то такое уже слышал… – В том, что мы столько лет сначала охотились за ним, а потом бегали от него, и наоборот, не зная правды. Неужели он сам этого не понимает? Странное желание. – Ты знаешь, это выглядело, как… как предлог? – неуверенно предположил я. – Предлог для встречи меня и его. В конце… разговора он махнул рукой на список глав кланов, на которых я якобы должен буду повлиять. – Не кланы это решают, а джонины, – он переставил свою фигурку на другое поле. – А они не пойдут на это. Слишком многие пострадали два года назад. Ты снова проиграл, Кьё. Может, ещё разок? На желание, чтобы ты хотя бы сопротивлялся. – А давай, – я хмыкнул. – Бьякуган! Пришла в голову мысль, что Орочимару может уже сейчас запечатывать Санби в себя, – пояснил я. – Но нет. Черепаха всё там же. – Черепаха, – повторил за мной Шика. – Черепаха. Прямо как твой призыв. Вот это и ускользало от меня всё время. Черепаха. Санби был огромной, мать её, трёххвостой морской черепахой. Может быть, настоящим богом черепах. Как и Ойкамедо. Что делать теперь? Даже с этим знанием казалось, что картина была неполной. Ведь черепахи, как поведал Ойка, очень привередливые создания. Морские. Выберал-то я себе сухопутную, но… Срочно, срочно нужно проконсультироваться. – Кучиёсе но дзюцу! – я укусил себя за многострадальный палец и хлопнул по полу. Шикамару с интересом наблюдал. Ойкамедо снова читал, видимо, когда я его призвал. – Кьёджи, Шикамару, – на этот раз он был флегматичен. – Что случилось? – Нужна твоя помощь, – я буквально молил его взглядом, надеясь, что вредная рептилия сжалится. Сжалился. – Спрашивай, – он царственно оттолкнулся передними лапами от пола и осел на задние, облокотившись панцырем на отъезжавший стул. Единственное, чего он не учёл – того, что стул начал медленно отъезжать. – Скажи, есть ли у вас легенды о Санби, трёххвостой демонической морской черепахе? – Санби? – он задумался и попытался поправить очки. Не вышло, как и обычно. – Есть. Что-то про то, что только сильнейшему в клане Каратачи позволено заключить договор с этим Биджу. Остальных он, мол, не уважает, а вот тот клан – да. – Клан Каратачи? – Шикамару выгнул бровь. – Ягура был из клана Каратачи, верно? – Да, – важно кивнул Ойка, продолжая медленно съезжать по ножке стула, сам этого не замечая. – Остальные просто заключают договор с морскими черепахами нашей земли. – Получается, – обратился Нара ко мне, – он хочет стать джинчурики сам, но у него не получится, верно? Ни за что не поверю, что он не знает этой истории. Я лихорадочно соображал. Гурен охраняет Юкимару потому, что он – Каратачи, и потенциально очень сильный, чего стоит один этот туман. Значит, Санби, повинуясь древнему контракту, будет послушен именно этому мальчику. Может, даже окажется запечатан в него. Но мальчика могут ведь и украсть! По-моему, в Памяти Гурен просто сбежала с ним – но тогда ритуал запечатывания не состоялся. – Строго говоря… – я решил не кривить душой. – У Орочимару есть один Каратачи. Тот маленький мальчик. Он – из этого клана, Даичи это сразу заметил. Глаза, волосы… Туман. Сейчас чакра черепаха уже приняла изначальную форму. Мы, возможно, должны были охранять Орочимару во время этого. У него осталось не так много верных людей. – А почему же они тогда так уверены, что мы справимся с Акацки? Если там все такие же, как эти бессмертные ублюдки… – тема была болезненной. – Кстати, Хидан теперь живой манекен у Анбу. Они отрабатывают на нём техники катона. Месть – блюдо, которое подаётся холодным. Но с огненными приправами, да. В виде шаров из раскалённой плазмы. – Акацки сейчас окружены проблемами. Что-то там из-за Рейби, того червя. Они его захватили по пути в Хозукиджо и попытались запечатать. Орочимару уверен, что у них что-то пошло не так. Сам же я задумался о другом. Если Рейби – Биджу, то на его запечатывании должны присутствовать все члены Акацки со своими кольцами. «Все» члены – это десятеро, минус Сасори, но плюс Тоби, а затем – минус Хидан и Какузу. Но и в восьмером биджу могут быть запечатаны, только вот – захватили они его сразу после смерти Асумы, а то и до. Если они должны были мучиться до сих пор, то отчего Хидан и Какузу свободны были полторы недели назад? Где-то закралась ошибка в расчётах.