Богомол или Одиночество в вечности

      Джон всегда разговаривал со своими клиентами. Собственно, практически только с ними он и разговаривал. Уложив очередное тело на стол и взяв в руки скальпель, он всегда представлялся и разъяснял, что будет делать и почему. А потом комментировал свои действия, обращаясь к покойникам по имени. Закончив, он никогда не зашивал различный мусор внутри тела, всегда стараясь восстановить все максимально хорошо. Он сто раз слышал от коллеги и напарницы Молли Хупер, что этим людям уже все равно, что это пустые оболочки, но продолжал относиться к ним все с тем же уважением, если не сказать — трепетом.       Да, сейчас они мертвы, но ведь совсем недавно, некоторые так и день назад, переваривали еду, вырабатывали гормоны, боролись с вирусами и бактериями, старались справиться со всякой дрянью, что их владельцы бездумно закачивали в них. Безусловными и условными рефлексами спасали от падений и травм, несли души своих хозяев, так неужели они не заслужили хоть каплю уважения, за то, что делали свою работу хорошо?       Вот и сейчас, изучив переданные бумаги, он подошел к столу, оглядел лежащего на нем мужчину и приготовился начать.       Джону было не привыкать к молодым красавцам, которым бы еще жить да жить. Этот был просто картинкой: светлая кожа, черные волосы, изящные и длинные руки и ноги. Мог бы быть танцором, но стал обычным нариком. По крайней мере, так значилось в бумагах: найден в наркопритоне, предположительная причина смерти — передозировка.       Ватсон еще раз осмотрел тело. Отложил скальпель, провел пальцами по местам, что обычно выбирают для уколов. Чисто. Ни малейших следов. Вообще никаких повреждений. Конечно, он мог что-то выпить или нюхнуть… Но шансы умереть от такого все же гораздо меньше… Да и слизистые оболочки чистые.       Джон опять взял скальпель. Уже почти уговорил себя сделать первый надрез. И опять его отложил. Да что ж за дела творятся. Никогда прежде такого не было. Он и прелестных нимф разделывал и младенцев, а тут… казалось чуть ли не святотатством поранить эту совершенную красоту.       — Что же с вами не так, мистер Шерлок Холмс? — заговорил Джон. — Да, простите, не представился. Джон Ватсон, к вашим услугам. Я должен выяснить причину вашей гибели, вы уж не обессудьте. Надеюсь, мы поладим, и вы откроетесь мне. М… вот только я никак не могу решиться… И знаете… кажется я понял в чем дело. Вы не похожи на умершего…       То есть, вы мертвы конечно, это не подлежит сомнению. Пульс отсутствует, — Джон это проверил, — дыхания нет. Зрачки… о матерь божья… Да, зрачки… кхм… точнее радужки. Никогда не видел такой цвет. Они у вас красные. Точнее сказать — вишневые. И зрачки… да, на свет не реагируют, но их размер… они у вас не расширены. И при надавливании на глазное яблоко в «кошачий глаз» не превращаются. Интересно…       Джон пододвинул стул и сел.       — Что же мне с вами делать, мистер Холмс? Пока тело живет, в нем идут процессы жизнедеятельности, так сказать, когда оно умирает — начинаются процессы распада. Гниения и разложения, если хотите. Сегодня вы выглядите бодрячком, но завтра, а то и через пару дней будете уже не столь привлекательны, так что лучше для вас и для меня все сделать пока мы приятны друг другу. Вы одобряете мое решение?       Клиент, ожидаемо, не ответил, а Джон, вопреки всем правилам, стащил с руки перчатку и осторожно провел по предплечью лежащего. Ему случалось пару раз касаться трупов без перчаток, но это были форс-мажорные обстоятельства, и никогда — по собственной воле.       — Кожа холодная, но… но… не липкая и довольно приятная на ощупь. — Он поднялся со стула и встал так, чтобы видеть лицо умершего. Оно было спокойно и прекрасно. Такого красивого лица Джон не видел за всю свою жизнь, ни у живых, ни у мертвых. — Чем дольше я медлю, тем сложнее мне будет начать… — он еще раз пробежал глазами бумаги. — Вот что мы сделаем. Срочности с вами никакой, так что думаю денек можно подождать. Я вас устрою в чудесный такой холодильничек… И завтра, когда вы потеряете часть своего шарма, мы продолжим, хорошо?       Погибший не возражал.       Джон отправил тело в морозилку, положил сопроводительные бумаги на стол и занялся следующей клиенткой.       — Итак… семнадцать лет, самоубийство через отравление по причине несчастной любви. Что ж… давайте знакомиться, барышня. Я Джон Ватсон, и хотя причина вашего пребывания здесь вроде бы ясна, придется нам познакомиться поближе и все проверить…       Вечером, уже закрывая морг, Джон еще разок вытянул из холодильника своего утреннего клиента. Тот ничуть не изменился.       — Доброй ночи, мистер Холмс, — сказал Джон, — не буду вас тревожить пару-тройку дней. Посмотрим, как пойдет.       Выйдя из морга, он вытащил мобильник.       — Вечер добрый, Грег. Ты не против встретиться и выпить? Тебе есть что мне рассказать? Мне тоже.