***
Джон, проявив чудеса выносливости, дотащил Шерлока до дивана и осторожно уложил его. Несмотря на свою худобу и даже некоторую хрупкость, детектив был довольно тяжел. — Грег, чтобы их разбудить, им нужен секс. С Шерлоком я уже это проходил, и сейчас нужно будет повторить, а вот с Майкрофтом могут быть сложности. Его, как я понимаю, придется оттащить в ту «комнату удовольствий» и там, каким-нибудь аппаратом… ну ты понимаешь? — А иначе никак? — Ну, попробуй сам. Шерлок говорил, что настоящая любовь творит чудеса. — И мы должны делать это здесь? На глазах друг друга? — У меня нет сил куда-либо еще тащить Шерлока. Обращаться к этим «дворецким» тоже. Грег… ты любишь, я люблю, подглядывать не будем. И потом… ну чем мы друг друга удивим? Грегори вздохнул: — Ладно. Ты начинай, я настроюсь пока. Все-таки… они же как без сознания. Это насилие практически… если не хуже. — Они скажут нам спасибо. Как тогда, в их первый раз, Джон начал с легкого поцелуя в губы. Потом расстегнул на Шерлоке рубашку и занялся его грудью. Да, он не девушка, но Джону еще в тот раз хотелось отдать должное его розовым ареолам и соскам, таким нежным даже на вид, а уж каким приятным для губ и языка. Он забыл обо всем. О Греге, о Майкрофте, он думал и помнил только об этом дивном существе, что принадлежало сейчас только ему. Джон гладил и целовал его живот и талию, опускаясь все ниже. Наконец, он распустил ремень, чуть приспустил брюки и белье. Вздохнул. Он никогда и никого еще не ласкал так. Но никогда не поздно начать. — Твой член просто создан для оральных ласк — нежный и вкусный, — проговорил Джон некоторое время спустя, — но я хотел бы делать это, когда ты будешь в сознании. Чтобы видеть, приятно тебе или нет, слышать твой голос. Чтобы ты точно все прочувствовал. Шерлок сделал глубокий вдох. Глаза он еще не открыл, но улыбнулся. — Похоже, твоя мечта сбылась, Джон. Ватсон чуть поцеловал нежно-розовую головку, отчего по всему телу любовника пробежала дрожь, и тот сел, опираясь на руки. Радужки его все еще были вишневого цвета, но потихоньку темнели. — Продолжай, — прошептал Шерлок. Джона не нужно было уговаривать. Он думал, как бы понравилось ему самому, и ласкал Холмса губами, языком и чуть помогал себе руками, поглаживая и целуя бедра, мошонку, и чуть задевая анус. Рука Шерлока легла ему на голову, чуть поглаживая и как бы благодаря. Ватсон знал, что его короткие жесткие волосы не идут ни в какое сравнение с мягкими волнами Шерлока, но ему было ужасно приятно. — Хватит, — проговорил вдруг Холмс, — перестань. Джон с трудом заставил себя выпустить изо рта стоявший член. Почему? Ему что-то не понравилось? — Не все же тебе одному стараться, — Шерлок притянул Джона к себе, — я тоже хочу порадовать моего спасителя. Холмс как-то очень ловко и быстро освободил Ватсона от всей одежды. Тот подумал, что это говорит о богатом опыте. Подумал и забыл. Потому что уже Шерлок уложил его на диван и повторил ровно все то же, но с вариациями и импровизацией. Подлокотник удобно держал голову, Джон закрыл глаза и полностью отдался ощущениям. Когда он уже был готов излиться в рот любовнику, тот переместился к анусу. Джон охнул. Это было так невероятно и так приятно. Он понял, что его растягивают и готовят к роли пассива. Джон сознавал, что однажды до этого дойдет: им нужно будет определиться с ролями, но как-то думал, что время еще есть, и, судя по телосложению Шерлока, посчитал, что снизу будет он. Себя в этой роли он никогда не представлял, но ему было так хорошо, что спорить, или даже просто говорить, сил не было. До этой минуты Шерлок не сделал ничего, что было бы больно или неприятно, и Ватсон решил довериться ему и в этом. Подчиняясь тихому голосу Холмса, Джон сначала встал на диван с упором на колени и локти, но затем левую руку вытянул вперед и наклонился, практически касаясь головой сиденья. — Хорошо, — проговорил Шерлок и осторожно начал входить. Было немного больно, но Холмс коснулся рукой члена Джона, и эта боль стала лишь пикантным соусом на огромном блюде наслаждения. Вскоре Шерлок уже вовсю двигался, то врываясь в тело любовника, то практически полностью из него выходя, и чувствовал, как мышцы Джона сжимаются, не желая его отпускать. Поняв, что дополнительная стимуляция больше не нужна и может только ускорить процесс, который, наоборот хотелось растянуть, Холмс сначала положил обе ладони на поясницу Джона, но затем переместил их ему на талию, а позже и на бедра, нежно поглаживая их. Возможно, Джон что-то говорил. Возможно — кричал, пока ему в душу, сияя и смеясь, падали все звезды до единой, и он знал и чувствовал, что этот звездопад они разделяют с Шерлоком. Когда Джон снова осознал себя на диване, в объятиях Холмса, первым делом он посмотрел ему в глаза. — Тут темновато, но, кажется, они снова голубые. — Даже не сомневаюсь в этом. — Ты спрашивал, стану ли я твоим парнем… — И твой ответ? — Такая формулировка меня не устраивает. Ну что это за «мой парень»? Я же не собственность чья-то. Твой любимый. Так мне нравится больше. — Как скажешь, — Шерлок зарылся лицом в его волосы, — мой любимый колючий ежик. — А ты — мой. Пусть это нелепо прозвучит. Пусть мы знакомы всего ничего, но я люблю тебя. И хочу тебя поцеловать. Наконец-то по-нормальному, а не как принц спящую красавицу. — Без вопросов, — Шерлок улыбнулся и склонился к Джону. Когда же это дивное действо завершилось, раздался голос Майкрофта: — Да, это было прекрасно. Детектив и врач синхронно повернули головы. Богомол по-прежнему кутался в простыню. И обнимал Грега. Зажавшего уши и уткнувшегося в грудь Холмса-старшего. — Прости, — проговорил Майкрофт, глядя на Шерлока, — я не хотел подсматривать, но вы так стонали… и были так прекрасны вдвоем. Честно, я не видел ничего прекраснее этого. — Но как ты проснулся? — спросил Шерлок. — Сердце. Меня разбудил стук его сердца. Видимо, мое подстроилось под его ритм. — Холмс-старший оторвал ладони инспектора от его головы, — Все закончилось, Грег. Прости, сегодня я ни на что не гожусь, но обещаю — вскоре покажу тебе нечто, не менее прекрасное, чем эти двое. А сейчас… всем спать. Грегори, тебя я приглашаю в свою спальню, а вас двоих — в гостевую. — А нет возможности всем лечь в одной комнате? Не забывай, Майкрофт, за тобой еще нужен присмотр. «Дворецкие» в момент все устроили, перетащив в одну из гостевых спален вторую кровать. Шерлок отнес туда Джона на руках. Уложил, укрыл, поцеловал в нос, уже засыпающего. — Не исчезай, — прошептал тот, — хоть телефон свой оста… — Не исчезну, — пообещал детектив. Он не спешил ложиться, тихо сидел и смотрел на Джона, пока тот не задышал глубоко и ровно, а на его лице не появилась умиротворенная улыбка. Грег улегся сам. Он думал, что не уснет, но отключился, едва коснулся головой подушки. Шерлок посмотрел на инспектора полиции, еще разок поцеловал спящего Ватсона, и бесшумно выскользнул из комнаты.***
— Я хочу предложить Грегу остаться жить у меня. Комнат в избытке. Скажу банальность… но я хочу максимально насладиться этим огоньком, пока он горит только для меня. Скорее всего он откажется, но я все равно предложу. — Да. Я тоже предложу Джону жить вместе. Не знаю пока где и как, но уверен — он согласится. Холмсы переглянулись и улыбнулись. Один шаловливо, другой печально. — Я знаю, это трудно выносить, — сказал Шерлок, — ты смотришь на любимого человека, как будто он болен смертельной болезнью. Ты знаешь, что у него шесть месяцев, и стараешься прожить их с ним так, чтобы не потерять ни одной минуты. Вам хорошо, вы смеетесь и любите друг друга. Но каждую минуту каждого дня ты не можешь забыть об этом чертовом сроке. Но на самом деле люди и сроков-то не знают! У меня, у Джона, у Грега — и сегодняшний день мог стать последним! Потому люди и ценят каждый отпущенный им миг! Майкрофт вздохнул. Он был уже не в простыне, а в костюме, разве чуть менее официальном, чем его обычная одежда, в руках по-прежнему держал свою трость с прежним круглым набалдашником. Его «начинку» он сначала хотел оторвать и выбросить, потом оторвать и оставить как трофей и память о предках, но, в конце концов, решил — что не им сделано, не ему и ломать, и оставил, как было. — Я рад, что ты пытаешься понять. Странно, но от твоего присутствия, твоих слов, мне легче. Даже Грег, как бы он меня не любил, не поймет. А ты — можешь. Но даже ты не останешься со мной. — Майкрофт… Ты жалуешься, что одинок в вечности жизни… Но в той тёмной и глубокой вечности, куда мы все канем рано или поздно, мы также одиноки. Мы пришли из небытия и уйдем в него же. Только здесь, в этой короткой и яркой вспышке, что мы называем жизнью, мы можем найти кого-то. Кого будем любить, с кем будем дружить, с кем разделим эту радость бытия. Как бы там ни было, как бы ты ни жаловался, умереть ты всегда успеешь. Даже твоя жизнь придет к своему финалу. Так что не ной и осознай — жить в любом случае лучше. Стыдно жаловаться что у тебя половинка торта, в то время как у других — по кусочку, да и то… бывает что и надкусанному. — Шерлок, опять нарываешься с прописными истинами? — Вздумаешь наказать — наказывай меня. Джона не трогай. Майкрофт покачал головой. — Ты это пришел обсудить? — Нет. Я пришел проследить за тобой. До утра. Убедиться, что твой «день икс» мы благополучно пережили. — Можешь не сомневаться. Я так и не поблагодарил тебя за это. Благодарю. Хотя все это было крайне… Даже слов нужных не подберу. — И не надо. Главное — помогло. — Какие у тебя планы на завтра? — Пойду с Джоном в морг. Нужно что-то делать с документами на меня, как-то объяснять и оформлять, что я не труп. Майкрофт кивнул. А потом протянул руку и накрыл ладонь Шерлока, лежащую на подлокотнике. Тот некоторое время изучал получившуюся композицию. — Братские чувства? — Почему бы и нет. Ты против? — Ммм… так сразу не скажу. Скорее нет, чем да. То есть… скорее не против, чем против. Думаю, минут пять могу так посидеть. — Хорошо, — тихо проговорил Майкрофт. Через пять минут Шерлок глубоко и спокойно спал. Холмс-старший постоял над ним, убрал с лица одну из кудряшек. Поднял на руки и отнес в постель к Джону. Уложил, и прикрыл обоих одним одеялом. Сам же направился к постели Грега. Разделся и осторожно забрался к нему под одеяло, стараясь не побеспокоить. Обычно в чужих кроватях Майкрофт спал плохо, даже в своем доме, и приготовился просто лежать и смотреть на Грегори, но инспектор чуть развернулся, что-то пробурчал сквозь сон, и обнял своего Богомола. Холмс-старший провел рукой ему по волосам, по спине. И меньше чем через минуту единственным звуком, оставшимся в комнате, было тихое дыхание четырех спящих людей. Почему бы им всем не поверить в счастье?