***
Грузный мужчина неторопливо заходит в маленькую комнату, освещенную лишь тусклым жёлтым светом от уличных фонарей. Заметив своего сына, что в левом углу возле старого шкафа притаился, он, заплетаясь в ногах, туда и направляется, при этом свой грозный и затуманенный от алкоголя взгляд не отводит от мальчика. Альфа ближе к ребёнку, который лицо свое заплаканное в коленках прячет, подходит, к чёрной макушке наклоняется, запахом дешёвого пойла невинное создание обдает, уже этим пачкая его. А мальчишка пытается все свои всхлипы сдержать, заплаканные глаза не поднимает, боясь отца сильнее своим плачем разозлить, но это его не спасает, никогда не спасло. Напряженную тишину разрывает громкая пощечина, от которой хрупкий омега прямо на грязный пол, что осколками осыпан, падает, плач свой уже не в силах сдержать. -Мерзкое отродье! - шипит мужчина, затем за потрепанную майку брюнета хватает, его бледное личико к своему подставляет. -Из-за тебя на нас соседи косо смотрят, - плюется альфа и ещё раз по щеке мальчика бьёт, от чего у него из носа кровь идти начинает, со слезами смешиваясь, красным бледные цвета разбавляя. -Г...г...г...у..уки не в..в..ви..н..н..новат, п..п..папочка, - всхлипывает омега, запинаясь, от боли уже сознание мутнеет, а глаза свои открытыми тяжелее держать. -Ты что-то ещё смеешь мне говорить, щенок? - пьяный альфа ребёнка от себя откидывает, от чего тот снова головой бьётся, но в этот раз уже об стену, а на тёмную макушку от силы удара штукатурка сыпется. Чонгук не выдерживает, сильнее плакать начинает, горькими слезами захлебываясь и пытаясь свою голову тонкими ручками прикрыть. Он уже замечает, как отец ногой на него замахивается, к очередной боли готовится, но удара так и не следует, лишь звук разбивающейся стеклянной бутылки комнату пронзает. Ребёнок чувствует, как его в охапку хватают, лицо, что в крови и слезах измазано, в чужие трясущиеся руки заключают. -Всё хорошо, Олененок, я рядом, - мальчишка знакомый голос услышав, мокрые глаза, обрамленные густыми слипшимися от слез ресницами, открывает. - Не смотри туда, -строго произносит Юнги и лицо мальчишки в свое плечо утыкает, не позволяя на пьяного отца смотреть. Гук, отойдя от шока, но все ещё подрагивая, пытается из цепких объятий брата выпутаться. -Я тебе форму испорчу,-шепчет. Юнги с его слов легонько смеяться начинает, сильнее к себе хрупкое и истощенное от голода тело прижимает. Чонгук родное тепло чувствует, сам к нему льнет, но стоит омеге за плечо брата свой взгляд перевести, завидев отца, нож в руках держащего, с его разбитых губ отчаянный крик срывается. - Юнги!***
Чонгук резко голову с мокрой подушки поднимает, от страшных воспоминаний пытается отделаться, а в нос бьёт резкий запах сандала, который будто за собой в реальность возвращает. -Тсс, Вишенка, - холодная рука на его горячий лоб опускается, от контраста температур чужой кожи Гук вздрагивает, глаза приоткрывая. -Ты не даешь мне возможности скрыться от вас, - придя в сознание шепчет омега, но при этом чувствует, что боль, грудную клетку сковывающая, медленно отступает. -Я тебя из того света достану, - усмехается альфа, нежно дорожки слез с припухших щёк вытирая, а затем к себе притягивает, своими руками талию младшего Мина обхватывает, отпустить от себя не решаясь. - Луна сегодня так прекрасна*,-на грани слышимости, в самое ухо. И Чонгук верит, а на устах улыбка расплывается. Он верит, не потому что считает себя красивым, умным или достойным любви этого альфы, а потому что знает, что слова Хосок-истина в самом чистом её виде. И может, тот не рассказал ему про Юнги и Чимина, но и не обманул, а что касается чувств Чёрного Волка - это не то, в чем стоит сомневаться. Чон всегда их скрывает от других, боль свою не показывает, душу никому не открывает, притворяется, что у него её нет. Никому и никогда настоящего себя не показывает. Никому, кроме своей Вишинке. Чонгук - его исключение из всех правил. Самое родное, близкое и прекрасное исключение. Гук это знает, он слова своего о альфы всегда как канон воспринимает, этого не изменить, да он и не хочет ничего менять. -Поехали домой, - Чон слова свои в макушку брюнета выдыхает, не готовый все ещё того из объятий своих отпустить. Омега на это лишь слабо кивает, а сам пальчиками по месту, где та самая тату на груди альфы набита, сквозь тонкий слой ткани проводит. Чувствует, как тепло и прелестный запах сандала его лёгкие наполняют.***
Чимин уже третий день не видел Юнги, но до сих пор эфемерно ощущает его холодные пальцы на своём извивающемся в экстазе теле. Пак знает, твердит себе, что самому становиться зависимым от этого альфы в его планы не входило и до сих пор не входит, но как за-ставить себя выкинуть из головы все то, что происходило за дверью квартиры Мина, не знает. Омега вспоминает, как в понедельник Юнги к его институту подъехал, но из машины так и не вышел, а просто спустя какое-то время уехал. Блондин себе в сотый раз твердит, что ему не больно, ни капельки не обидно, что его использованной шлюхой выставили, сам понимает, что в который раз себя обманывает. А когда заходит в высокое здание, принадлежащее альфе, одетый в кожаные чёрные штаны, что как вторая кожа к бедрам прилегают, и белого цвета футболку, обещает себе, что в последний раз сам к Мину идёт, да и то, только для того, чтобы втереться в доверие и выведать информацию. Поднимаясь в лифте на последний этаж, Пак все ещё с совестью своей торговаться продолжает, повторяет, как мантру, что он в логово к Дракону идёт не с целью вновь оказаться в сильных руках мужчины. Чимин просто не может его со своего крючка отпустить, не может свой план к чертям похерить в очередной раз. Он до конца его доведёт, а если не получится, то лучше сам умрёт. Когда в лифте раздаётся звонок, оповещая о прибытии, на телефон Пака приходит одновременно с этим сообщение с информацией о том, что Юнги все ещё на совещании, а его секретарь вышел из приёмной, а затем еще одно с лаконичным, но таким нужным «Удачи». Чимин сильнее в руках флешку сжимает, когда из кабинки лифта выходит и направляется к кабинету Мина. Пак по сторонам оглядывается, но никого вокруг не замечает, поэтому осторожно открывает стеклянную дверь, заходя сначала в пустую приемную, а затем и в непосредственно сам кабинет, отделанный в темных тонах. Заприметив компьютер, стоящий на массивном столе из коричневого дуба, он к нему подходит, сразу же флешку в процессор вставляя. На темном экране появляется значок загрузки. Пока вся необходимая информация скачивается, омега взглядом просторную комнату обводит, примечая камеры, что по верхним углам весят, отчего его легкая паника охватывает, но сразу же проходит, так как Чим помнит, что на время его прибытия здесь они закадрованы, ничего не записывая. В кармане штанов начинает вибрировать телефон, пугая и так нервного парня. От кого: Тэтэ. «Давай быстрее. Совещание закончилось.» Омега про себя матерится, не понимая, как он может заставить эту бездушную железяку работать быстрее. На экране уже мигает 100%, и стоит ему флешку вытащить, как в следующую секунду дверь кабинета открывается, впуская в него своего хозяина. -Чимин,- альфа в шоке возле входа застывает, недоверчивым взглядом блондина сканируя. -Я соскучился,- Пак пытается своему голосу игривости придать, незаметно флешку в задний карман дрожащими руками пряча. -Ты мне не пишешь, не звонишь,- он из-за стола выходит, обходит его, свою задницу на самом краю дубовой поверхности пристраивая. -А разве я должен? - Юнги, отойдя от шока, уже голодным взглядом по телу омеги проходится, свой взор на подкаченных бедрах, черной кожей обтянутой, останавливая. Этот парень само совершенство, будто греческие и римские Боги оргию устроили, чтобы такой красавец на свет появился. Его светлые волосы в лучах солнца, что через панорамные окна проходят, на ангела похожим делают, но альфа знает, что внутри блондина чертята живут, сам на себе их опробовал. Мин ближе к сидящему на его столе омеге подходит, в мыслях уже на этой самой поверхности его раскладывает. -Ты меня обижаешь,- блондин своими пальчиками по прессу, скрытому под красной тканью рубашки, проводит, губки свои в обиде от услышанного вопроса надувает, а в голове картинки одна за другой проскальзывают, как кровь цвета этой самой рубашки в скором времени его руки замарает. -А ты мне станцуешь?- улыбается Мин, языком по сладким губам омеги проводит, а затем в тягучий поцелуй его втягивает. Чимин, не раздумывая, поддается, свои уста приоткрывает, юркий язык альфы в свой рот впускает. -Обратной дороги не будет,- тихо произносит Юнги, прямо в карие глаза парня смотрит. А у Чимина теперь этот темный взор в воспоминаниях выбит будет, вместе с холодными пальцами, что подбородок омеги удерживают, взгляд увести не позволяют. Блондин ничего не отвечает, лишь снова в губы напротив жадно вгрызается, забыться пытается, этому моменту всего себя отдает. Альфа Пака к себе теснее прижимает, за бедра притягивает, сильно в своих руках их сжимая, а омега на это действие первый стон издает, бедрами повиливает. Юнги на провокации ведется, на секунду от сладких и истерзанных губ отрывается, а затем, стянув со стола парня, на колени того опускает, на плечи давя. Чимин беспрекословно слушается, намек понимает и сам с радостью своими пальчиками ширинку брюк расстегивает. -Порадуешь папочку, Персик? -Оу, не думал, что ты любишь такие игры,- Чимин языком по контуру члена, виднеющемуся из-под тканью трусов, ведет. –Папочка,- горячим дыханием чувствительную кожу обдает, ухмыляется пошло, а затем головку влажным ртом накрывает, отчего на серой ткани пятно образуется. -Давай без игр, малыш,- снова за подбородок омегу хватает, в самую душу смотрит, по кусочкам плоть омеги сжирает, даже не морщится. Чимин трусы по сильным бедрам вниз спускает, себе вид на вставший член альфы открывает, облизывается, уже ничем не прикрытую розовую головку в плен тесного рта погружает, посасывать начиная. Омега пальчиками толстый ствол обхватывает, от самого основания члена, до своих губ проводит, приглушенные всхлипы из Мина выбивая. Его эти звуки лишь сильнее раздразнивают, он активнее головой двигать начинает, замысловатые узоры языком выводит, каждую вздутую венку обводит и терпким вкусом