Способен ли ты выдержать?

      Юнги зол, хотя даже это слово слишком ничтожно, чтобы описать его состояние на данный момент. У него уже на протяжении недели срываются важнейшие сделки по сбыту кокаина, перевозки его в Китай, перекупки оружия и так далее по списку. Он неделю почти не спит и не ест, все свое время проводя то в кабинете, то на очередных зачистках. Юнги больше года на них не присутствует, руки сам не марает, посылая своих людей и Хосока разбираться с крысами, но отчаянные времена требуют отчаянных мер. Шатен на каждом выезде лично всех свинцом кормил, горла перерезал, грязную кровь этих шестерок пускал, но никак насытиться не мог, пока он лично кишки наружу не выпустит того, кто посмел его так подставить, кто посмел всю информацию слить, его поставщиков перетянуть, Юнги не успокоится. На сегодняшний день часть его счетов заморожена, что еще сильнее бушующую в нем злость подпитывает. Альфа от этого не обеднел, но у Мина с детства не любовь к тем, кто на его собственность посягает, и данный случай не исключение. У него руки с каждым пройденным днем все сильнее чешутся в желании тому, кто посмел своими грязными культяпками к его деньгам потянуться, их отрубить тупым топором, чтобы крики боли и мольба о помиловании, чтобы леденящий душу страх и разбитое в мясо лицо.       Сейчас альфа в одну из подвальных комнат здания, принадлежащего клану, направляется, проходит по темным коридорам, пропихнувших сыростью, а кровь в венах уже закипать начинает, Дракон сегодня не только боль, но и смерть принесет, от него за километр ею несет. За всю эту неделю они так и не смогли выйти на того, кто смелость, скорее глупость, имел его клану дорогу перейти. Как и сколько Мин лично не выбивал информацию из своих поставщиков и партнеров, что неожиданно решили все связи с ним прервать, никто внятно ничего так и не сказал. А в том, что те не по своей воле так поступил, он не сомневается.       Стоит Мину в подвальное помещение, пропитанное запахом крови, пота и страданий, зайти, как все пять альф, что в нем находились, на колени прямо на грязный пол падают и взгляд свой опускают, никто даже мельком на Дракона смотреть права не имеет, когда тот зол. А "зол" в данной ситуации, как маленькая песчинка в огромной Сахаре. Юнги в гневе, кто-то из своих решил, что умнее него, что может так просто четыре миллиона долларов из-под носа увести, большую часть информации о сделках слить, безнаказанным при этом оставшись. Мин подбирал людей, вхожих в свой близкий круг, очень тщательно и, кто предать его мог, он даже подозрения не имеет. Шатен тяжелым взглядом обводит тех, кого семьей называл, тех, с кем за одним столом сидел, едой и питьем делился, а мужчины от его липкого взгляда мурашками покрываются, лишний раз вздохнуть при нем не решаясь.       -Я даю вам последний шанс,- голос словно железо раскаленное тугой воздух разрезает. -Если у человека, имевшего наглость посягнуть на то, что мне принадлежит, хоть часть уважения осталась к тем, кто в этой комнате находится, то пусть он глаза свои поднимет и на меня посмотреть попробует. В данном случае наказание постигнет только его, если же вы все так и продолжите молчать, живым из этой комнаты из вас никто не выйдет, а умирать вы будете долго и в агонии находясь. Вы мои методы знаете,- по его губам ядовитая ухмылка расплывается, а у присутствующих после этих слов глаза в страхе расширились, а руки сильнее дрожать начали, все исходящую от альфы опасность в воздухе чувствуют. Они знают, что слово Дракона нерушимо, он всегда все свои обещания в жизнь приводит, а если дело касается наказаний, то самые изощренные способы придумывает, как крыс перед смертью извести, чтобы те сами кожу с себя начали живьем снимать, кости самим себе ломать, а горло от криков боли сдирать.       -Это не их вина, - в помещение, что страхом уже пропиталось, неожиданно заходит Хосок. - Мы проверили всю инфу о их местонахождении и передвижениях за последние полгода. Они чисты, босс,- он всех альф взглядом обводит и кивком приказывает покинуть их с Мином, пока они все еще дышать могут. Юнги лишь от двери отходит, показывая, что те могут выходить.       -Блять, а кто тогда?- стоит его людям, что уже с жизнью успели попрощаться, покинуть помещение, как Юнги от безысходности рядом стоящий заляпанный алым стол переворачивает.       -Мы выясним и заставим их свою же плоть жрать,- Чон свою ладонь на плечо шатена кладет, сжимая, дабы хоть немного в чувства того привести.

***

      Чимин с Юнги в обнимку на большом диване сидит, голову на плечо альфы положив, и тишиной, прерываемой лишь тихими голосами из телевизора, наслаждается. В последнее время из-за проблем, связанных с кланом, у шатена все меньше свободного времени, которое он на своего Персика потратить бы смог, но сейчас тот редкий момент, когда можно расслабиться и насладиться близостью друг друга. Мин вернулся в загородный особняк пару часов назад злой и уставший, омега же под горячую руку лезть не стал, молча наполнил ванну теплой водой вместе со сладкопахнущей пеной, усадив потом в нее альфу. Все началось с безобидного расслабляющего массажа, в течение которого Чимин нежно напряженные мышцы растирал, а привело это действо к страстному сексу прямо в переполненной ванне (из-за чего блондину потом пришлось еще и полы вытирать от пролитой воды, но кто жалуется, когда тебя после этого еще раз сладко отблагодарили). После этого альфа немного успокоился и утащил паренька на диван в гостиной прямо перед большим телевизором, включив первый попавшийся фильм, и заключил Минни в объятия, вдыхая пропитавшийся их запахами воздух. Паку хорошо и уютно сидеть вот так, вдвоем на широком диване, и ни о чем не думать. У него впервые за долгое время в голове ни одной лишней мысли, ни угрызений совести. Омега буквально каждый день с тех пор, как в клане дела ухудшились, себя морально уничтожал, боялся, что Дракон все узнает, боялся, разочарование в ставших родными глазах увидеть, боялся того, что все его мечты несбыточны, что сам все разрушил. Он не смог ни свой план до конца в жизнь привести, а теперь переживает, что и альфу рядом не удержит. Блондин еще ближе к мужчине прижимается, чуть ли на него не залезая, и украдкой свой живот поглаживает.       Идиллию прерывает звук открывшейся входной двери, Чимин глаза свои на Юнги поднимает, безмолвно спрашивая "кто пришёл". Шатен и сам не знает, охрана, что по периметру особняка стоит, ничего не сообщала, потому на всякий случай за пистолетом, что всегда возле него лежит, тянется, но облегчённо выдыхает, когда в зал заходит Хосок, и обратно откладывает оружие.       -Держи,- он, не останавливаясь, к ним подходит и на кофейный стеклянный столик кидает чёрный конверт, что красной лентой перевязан.       -Что это? - Мин голову Чима со своего плеча нежно поднимает и к чёрной бумаге наклоняется.       -Тебе в офис пришло, и я по старой дружбе решил завести, - ухмыляется. - Записку прочти, - головой на маленький белый квадратик, прицепленный к ленте цвета крови, кивает.       Юнги осторожно в руки чёрный конверт берет, будто тот отравой пропитан, в руках прокручивает.        -Тебе понравится, Дракон, - вслух читает.       Чимин в любопытстве ближе подползает, за правым плечом Юнги пристраиваясь, и неотрывно за его действиями следит. Мин осторожно конверт открывает, заглядывая внутрь, а затем достает оттуда пару листов и фотографий. Хосок же за этой картиной напряженно следит, в глазах тьма непроглядная, а на губах оскал дикий, ему интересно, что теперь с этим мальчишкой босс сделает. Омега же, завидев, что в конверте были фото, на которых он в кабинете Мина возле его же ноутбука стоит, назад отскакивает, с дивана поднимаясь. Юнги сидеть продолжает, в текст вчитываясь, с каждым новым словом брови сильнее сдвигая, а в груди у него будто атомные бомбы одна за одной взрываться начинают, что все живое уничтожают, лишь пепел из-под надежд за собой оставляют, мечтания о будущем вместе с этим омегой под ним погребая.       -Значит, Ли Чимин?- альфа смеяться начинает, голову назад откидывая. – Я сам пустил к себе в дом крысу,- Чимину бы бежать, да ноги будто к полу приросли, боится, стоит резкое движение сделать - Дракон сразу же его глотку перегрызет.       Блондин не глупый, знает-ему отсюда не выйти. С ним в одной комнате Дракон и Черный волк, а вокруг дома вооруженная охрана и собаки, которые подстать своему хозяину кровь любят. Но омега всегда был немного отчаянным, поэтому он потихоньку назад отходит, взгляда от альфы не отрывая. Юнги медленно на него голову поворачивает, темнеющими глазами дыру в нем прожигая, а затем поднимается со своего места, откидывая фото и бумаги. Шатен словно голодный зверь за своей добычей следует, с каждым шагом ближе к застывшему омеге приближается, глаза кровью наполнены, а ноздри при каждом вздохе все шире раздуваются, сладкий запах страха, комнату поглотившего, вдыхая. Чем ближе Дракон подходит, тем дальше отходит Пак, пока в стеклянную дверь, ведущую во двор, не врезается. Мин еще до конца все не осознал, не понял, как тот, кому он сам сердце отдать готов был, его с корнем вырвать смог. Альфа сам себя за свою беспечность проклинает, за то, что слишком быстро и близко подпустил, позволил корни этого омеги в своей грудной клетке пустить, все пространство занять. Шатен в своей голове сопоставить не может того Чимина, что с улыбкой его после работы встречал, чьи щечки румянцем от комплиментов покрывались, того Чимина, что под ним не только ночью стонал, раскрывался и того, кто смог его предать. Этот омега за все это время в голове так засел, что не вытащишь, как не пытайся, запах Персика словно самого Мина насквозь пропитал, а образ блондина, чем бы альфа не был занят, перед глазами 24/7 стоял. Юнги себя винит, что на поводу у чувств пошел, что после той первой встречи в институте омеги постоянно к нему приезжал, оправдывая себя тем, что он просто Чонгука с учебы забирает. Оправдывать свои чувства - это у них"семейное." Мин себя обмануть пытается, что если бы можно было время вспять повернуть, он бы Пака и на сто метров ни к себе, ни к Гуку не подпустил бы, не стал бы информацию на него собирать, не стал бы каждой мимолетной встречей издалека наслаждаться. Но сердце не обманешь. Альфа бы ни за что не променял и не изменил ни ту первую встречу, ни весь этот месяц, что трещину в его сердце пустил, которая сейчас новые за собой приводит и всю боль наружу выпустить готова.       У него внутри ненависть вместе с ядовитым чувством-любовью разрастается. У Чимина внутри кладбище из воспоминаний. Но он не позволит вновь себя вокруг пальца провести, он этого омегу сломает, накажет, как и всех остальных крыс, несмотря на то, что и себя же этим убьет. Чимин его подставил, информацию конкурентам слил, ему нет оправданий и извинений. Юнги уже вплотную к дрожащему омеге, что в стеклянную дверь уперся, подошел, а глазами продолжает нутро паренька выворачивать, в душе того хаос устраивать.       -Доигрался, Персик?- кровожадно усмехается мужчина.       -Ю..ю…ююнги,- Чимин заикаться от страха начинает, к горлу дикий ужас подкатывает от почерневшего взгляда альфы. Его глаза - бездна, поглотившая не одну душу, в которой Пак сейчас и свою смерть видит. Помощи ждать неоткуда - он это, как дважды два, знает.       -Уже поздно, малыш,- альфа свои пальцы вокруг тонкой шеи, испещренной его же засосами, оборачивает, на самый кадык надавливает, сильнее в руках сдавливает, дыхание контролирует. Будто если сейчас отпустит из своих рук-перед ним же на колени упадет, умолять будет, чтобы тот все то, что Юнги только что прочитал и увидел, опроверг, объяснение нашел. Одно его слово и Мин бы поверил.       У Чимина от всепоглощающего страха уши закладывает, предательские слезы по щекам текут, а в голове, как назло, всплывает тот момент, когда он на очередной своей вылазке увидел, как Дракон неугодных своими руками казнит, не боясь в крови испачкать дорогой костюм от Хьюго. Паку все еще те душераздирающие крики боли в кошмарах снятся, а сейчас заставляют ужасом давиться, что та картина может повториться, только теперь с ним.       Чимину страшно, у него этот страх уже под кожей липким ощущением распространяется, дыхание с собой забирает, подгоняемый бледными руками альфы. Пак в глаза мужчине сейчас смотреть не может, он его не узнает, пытается хотя бы намеки на его Юнги найти, но с треском проваливается. Омега за это время, что рядом с ним провел, в кровати его просыпался, одно дыхание на двоих делил, думал, что Мина уже хорошо знает, начиная от каждого шрама, что на бледной коже свое место нашли, заканчивая любимым шампунем с запахом фруктов. Чимин знает, что шатен молочный шоколад любит даже сильнее хорошо прожаренного стейка, у него на кухне полки забиты разными видами чая, который он обожает, вопреки своему природному запаху. Юнги нравится сидеть по вечерам в расслабляющей тишине, попивая дорогой выдержанный виски, налитый на два пальца, и ласково поглаживая бедра омеги, что на его коленях сидит. Мин любит не только страстный, жесткий, неожиданный и животный секс, чтобы до сорванного голоса, фиолетовых следов от рук и укусов по всему телу, но и нежное занятие любовью с поцелуями и объятиями. Ему нравится баловать своего Персика, постоянно даря дорогие подарки, не смотря на смущение не привыкшего к такому парня. У Юнги по утрам волосы в художественном беспорядке и красноватый след на щеке от подушки, а еще в такие моменты, когда он свою маску серьезности надеть не успевает, его глаза нежностью наполнены. Сейчас же в этих глазах лишь необузданная злость с отголосками боли. Чимин сам своего альфу разрушил, по кирпичикам разобрав.       Юнги его резким движением за волосы хватает, за собой ведя, а дойдя до дивана, на него кричащего Пака опрокидывает, сверху нависая.       -В нашем клане такое не прощается, любовь моя, - Мин нежно по мокрой от слез щеке омеги ведёт, соленую влагу собирает, всхлипами наслаждается.       -Если ты думаешь, что я тебя молить о пощаде буду, то ты ошибаешься, - рычит Пак, пытаясь свой страх за напускной смелостью скрыть.       -Ну мы ещё посмотрим, Персик, - последнее слово словно ядом пропитано, блондин от обиды, что сердце затопила, ещё сильнее плакать начинает.       - Шлюх же и трахать нужно соответственно, а то я что-то последнее время был слишком нежен, - Мин короткие шорты с упругих ног брыкающегося парня стаскивает, при этом одной рукой пытаясь его на месте удержать.       -Я не шлюха!       -Ты будешь тем, чем я захочу.       -Ты не посмеешь, - сквозь зубы с толикой надеждой в голосе.       -Ну.. Давай проверим, - очередная усмешка с тонких губ альфы срывается, а в следующий момент он в омегу с одного движения на всю длину погружается.       Пака боль второй волной накрывает, но в этот раз не только душевная, но и физическая вместе с ней, едкий коктейль, кости разъедающий, образуя. Пак уже не вырывается, терпит, не хочет сильнее Дракона разгневать, не может ему позволить забрать то, что последний месяц его на плаву держало. Благодарит хотя бы за то, что уже растянут был.       У Чимина перед глазами все плывёт, его задница с каждым движением альфы все сильнее гореть начинает, а когда Пак взгляд от обивки дивана поднимает, замечает Хосока, что в кресле напротив расположился, представлением наслаждается. Черный Волк неотрывно за ними следит, очередной порцией боли наслаждается, и омега понимает - уже ниже падать некуда. Юнги же все не останавливается, будто его хрипы боли только сильнее раздразнивают, будто вид Чимина, ногтями обивку раздирающего, зубами в неё вцепившегося, заводит, будто пытается заставить парня просьбами остановиться задыхаться.       Мужчина пытается свои чувства похоронить, понимает, что должен, но Мину самому больно от того, что он своему омеге боль приносит, причиной его слез является. Он сам себя разбивает тем, что Чимина в таком положении Хосок видит. Альфа пытается страданиями Пака свои заглушить, а в итоге только их удваивает. Юнги на поясницу блондина сильнее давит, к мокрой обивке дивана прижимая, жёстче входить в растраханную дырку начинает.       -Грязная шлюха, - ядовито на самое ухо шипит, темп не снижает, на свой пульсирующий член продолжает натягивать. Он все никак разрядку получить не может, никакого удовольствия не получает. Внутри все изодрано, ему от своих же слов противно, что блевать тянет.       Чимин чувствует, что его сейчас разорвет от того, что всю его грудную клетку боль заполнила. У него на слезы уже сил не хватает, он во времени потерялся, не знает, сколько это уже продолжается, то ли десять минут, то ли часов. Омега в водоворот этой боли и страха погрузился, что теперь его спутником, если выживет, станет. Но страха не за свою ничтожную жизнь, а за жизнь неродившегося чуда, за жизнь альфы, чье сердце на лоскуты смог изодрать. Паку бы радоваться, что смог Дракона из колеи выбить, проблем подкинул, да чувством мести наслаждаться, сладкий вкус на губах смаковать. Но вместо сладости у него горечь, вместо радости - жгучая боль. Ему бы дождаться, когда это все закончится, пережить бы. Он на коленях умолять о пощаде будит, готов еще сильнее в глазах Дракона опуститься, хоть на самое дно, лишь бы спасти. Чимин в клубок сейчас мечтает свернуться,руками живот закрыть, самое родное, что у него в жизни так недавно появилось, защитить.       Альфа все сильнее злиться начинает. Его злость любовью вызвана, что все еще даже после предательства уходить не собирается. Ему бы самому упасть, руками за голову схватиться, себя в чувства привести. Он не может слабость показать, не может так просто ради этого омеги все то, к чему он так упорно большую часть своей жизни шел, зубами путь себе прогрызал, к чертям послать. Не может свой клан на него променять. Он пистолет, что все еще на столике рядом лежит, в дрожащие руки берет, из омеги не выходя.       Чимин чувствует, как холодное дуло к затылку прижимается, сердце на бешеный ритм срывается. У него будто жизнь в это мгновение останавливается, а Мин не понимает- это его руки так трясутся или просто землетрясение особняк сотрясает. Пытается заставить себя на курок нажать, ведь он столько раз это делал, столько раз жизни других лишал, что не сосчитать. А попутно с этим пытается придумать, как перед своими же людьми отвечать будет за то, что крысу любовь свою не казнил, как оправдывать свою слабость будет.       -Нажимай,- Хосок за метаниями Мина смотреть уже не в силах, сам того к краю подводит. Но Юнги не может.       Этот омега слишком глубоко в сердце пробрался, так же глубоко и в спину кинжал, ядом смазанный, воткнул, что не достать.       -Я беремен, - на издыхании будто сквозь толщу воды доносится, но в самое сердце, которое, альфа думал, уже гарью успело покрыться.