Попутно заглянув в Подлесье

      Тихое потрескивание камина погружает в сон, окутывает такой приятной и нежной пеленой, что веки сами опускаются. Уми поднимается и подходит к окну, вдыхая глоток отрезвляющего ночного воздуха. Парень слышит, как за спиной на дряхлой кровати ворочается старик, пытаясь подавить приступ душащего кашля. Забота о единственном родственнике, кажется, перестала быть в тягость, наоборот, мальчишка находил в этом нечто важное для себя. Старый Фалькас, в те дни, когда чувствовал себя бодро, рассказывал удивительные истории о прошлом, к каждой из которых выдавал поучительную мораль. Уми же, выращенный вдали от столицы, не видевший всех чудес цивилизации, слушал с раскрытым ртом, запоминая каждую легенду. Парень мечтал однажды отправиться путешествовать, увидеть всех тех чудовищ и магических созданий, о встречах с которыми рассказывал старик. Уми думал стать таким же избавителем от магических напастей, как и дед, о котором до сих пор барды заводят славные песни, восхваляющие походы Фалькаса на драконов, на снежных великанов, и на других неведомых созданий. Хоть сейчас дряхлого старика не назвать великим убийцей чудовищ, Уми верил, в то, что все истории — правда. Потрепанная временем кольчуга и меч, спрятанные в сундуке, лишь подтверждали все байки деда.       Почему-то эта ночь казалась мальчику особенно тихой: лес молчал, и речка журчала тише, чем обычно. Природа будто боялась чьего-то прихода, опасалась выдать своё присутствие чужаку. Эта мысль заставила Уми поёжится, а в голову полезли неприятные воспоминания из прошлого. Приятную сонливость, как ветром сдуло, её место заняла тревога, которая не позволит сегодня сомкнуть глаз.       Уми занавесил окно и закрепил плотную ткань о вбитый в древесину гвоздик. Забравшись на кровать, мальчик укутался в старенький плед, от которого после сна чесалось всё тело. Делить ночлег с клопами казалось самым обычным делом, будто по-другому и быть не могло. Как и слышать, как крадутся по ночам мыши под полом или как по утрам на чердаке шуршат белки.       Старый деревянный домик под деревней «Лесная», стал приютом для Уми и Фалькаса лет десять назад. Старик не раз слышал в деревне, что их дом принадлежал раньше травнице, которую утащило лихо лесное. Перешла она своими заговорами и обрядами дорогу хозяину леса, тот и рассердился на неё: наслал хворь на селян, а потом и девку саму забрал. С тех пор старая лачужка в Подлесье и пустовала. Фалькас в эту историю не особо верил — многое не сходилось в ней: девчонка была не травницей, скорее знахаркой, причём из столичной религиозной общины, а таких за каменными стенами недолюбливают. Старые боги и урожай приносят, и деток благословляют, а новые что — ничего. Ценара и Сварог — боги крови и металла, что вселяют жизнь в железных рыцарей без души. Они верно сторожат знать, а не простой люд; защищают столицу, а не «Лесную» или любую другую деревеньку.       Уми помнил истории о красных рыцарях, о хладнокровие пустых доспехов, о их беспрекословном подчинении короне. Эти истории были одними из самых любимых, ведь красных рыцарей он видел собственными глазами, и слова старого Фалькаса имели реальное подтверждение.       Тогда Уми торговал травами на тракте, день выдался тяжёлый и близился вечер. Люд стал потихоньку расползаться, и появились они. Ветер подул ледяной, промораживающий до костей и принёс с собой запах гниющей плоти. Мальчик помнит, как этого хватило, чтобы все побросали половину товара, боясь того, что следует за этим зловонием. Уми был не из трусливых, хоть и понимал, что нет в нём ни дедовой силы, ни отцовской находчивости. Мальчишка не спеша собрал все свои травы в мешок и залез на раскидистое дерево, с которого открывался отличный обзор на дорогу. Тогда он и не догадывался, кого увидит, но знал, что наконец-то и ему будет что рассказать старику. Сначала стал слышен глухой удар копыт, затем звяканье доспехов, а потом показались они — красные рыцари. У Уми захватило дыхание, тело сковало страхом и восторгом. Всадники в алых драконьих доспехах неспешно возвращались в королевский город. Так красиво тогда играли лучи заката в их доспехах, так тихо стало вокруг, прямо как сейчас.       Уми вдруг резко вскочил, от чего старик тоже проснулся, начал что-то бурчать под нос, и перевернулся на другой бок. Меньше всего мальчишке хотелось оказаться целью этих рыцарей, встать у них на пути. Лучше стать врагом василиска или каменного тролля, чем иметь дело с тем, что и убить нельзя, что не просто мертво, чего по сути нет. Хотя он с рождения стал недругом для тех, кто убил его семью, кто отдал приказ уничтожить его дом. Уми не долго искал кого ненавидеть, чьей смерти жаждать. Королевскую семью проклинал не он один, каждый желал смены власти, изменения своего статуса: угнетённого народа. Не раз восстания вспыхивали в разных частях королевства, бунтовали они до тех пор, пока не являлись рыцари, и все заканчивалось одинаково — смертью мятежников.       Карканье ворон и хруст веток глубоко в чаще, немного успокаивают Уми. Хозяину леса тоже сегодня не спится. Лешего мальчик никогда не видел, даже из далека, но в «Лесной» о древнем стороже леса ходят легенды. Его восхваляют, раз в год проводят праздник, благодарят за процветание деревеньки. Уми был несколько раз на таком торжестве, тихонько, конечно, как тень, наблюдал со стороны. Дед научил его быть осторожным, опасаться незнакомцев, не искать приключений на дурную голову. Мальчишка старался придерживаться образа, что создали для него местные. Чудной внучек старика Фалькаса, что живёт в Подлесье вблизи болот. В основном Уми игнорировали, иной раз даже побаивались и прятали от него детей, боясь, что мальчуган больной какой. Его такое отношение не радовало, но он свыкся с тем, что это не так плохо. «Пускай лучше считают чудным, чем дурным. Парень то ты почти умный, коли иной раз не совсем дурак» — частенько подтрунивал внука старик. — Сегодня, кажись, не усну, — тихонько вздохнул мальчишка, поднявшись с кровати.       Близился рассвет, скоро начнут кричать петухи, и жизнь в «Лесной» закипит. Уми аккуратно вышел из хаты, стараясь лишний раз не шуметь. Ему не впервой вот так, с утра пораньше, уходить из дому, чтобы побродить по лесу, выйти к речке, нырнуть в холодную воду, и ближе к восьми, когда рыбаки уже облепят берег со всех сторон, вернуться к старику.       Утренний холодок забирался под рубаху, вызывая мурашки, что отвлекают от лёгкой чесотки. Уми стянул с сушилки чистую одежду и, перекинув её через плечо, отправился по пройденному сотни раз пути. В лучах рассветного солнца лес кажется более уютным и гостеприимным, нежели в палящий полдень или лунную ночь. Яркие блики оранжевого солнца играли в густой листве и на протоптанной тропинке. Всё ещё стрекотали сверчки, а в чаще ухал филин, с которым Уми не раз сравнивал старика Фалькаса — такой же старый и ворчливый. Мальчик вышел к знакомой опушке, на которой стоял небольшой алтарь хозяина леса — деревянный столб, с вырезанными головами животных и ликом самого божества. У основания росли анютины глазки, которые скрывали черепа животных, что переносят местные в подношение.       Мальчик перескочил через канавку, миновал, поваленные недавней грозой, бревна и, наконец, вышел к речке. Вокруг не было ни единой души, летала мошкара, а в воде виднелись малюсенькие рыбешки, которые юркали туда-сюда почти у самого берега.       Уми стянул одежду, оголяя худощавое тело, покрытое мелкими шрамами, вечным напоминанием о жестокости и нетерпимости к инакомыслящим. С разбега он влетел на деревянную пристань, а затем нырнул в воду. На несколько секунд в воздухе повисла тишина, будто и не было никакого мальчишки. Водная гладь дрогнула, побежали круги, и Уми выскочил обратно на пристань, переступая с ноги на ноги и закрываясь руками от легкого ветерка. Не дав телу обсохнуть, он накинул свежую рубаху и штаны, влез в старенькие сапоги и побрёл обратно к дому, решив заскочить в деревню.       В такую рань деревенские торгаши только начинали раскладывать товар на прилавках в центре селения. Вытоптанный участок, загроможденный коробками и сбитыми наспех столами, называли «Рыночной площадью». Туда захаживали не только местные, но и путники, и шахтеры из соседнего селения возле красных гор. Уми с Фалькасом тоже закупались там, но вот свой прилавок с травами им поставить не разрешили, потому приходилось Уми торговать на тракте, рядом с перекупщиками и «чёрными» торговцами, чей товар добыт мародерами и бандитами. — Утречка, молодой человек! — громким скрипучим голосом поприветствовал Уми рыбак, в котором мальчик узнал собутыльника Фалькаса. — Смотри на тракте в оба, говорят там какая-то хреновина завелась и деток таскает!       Уми благодарно кивнул старику и, прибавив шага, прошёл сквозь деревянные ворота. На рыночной площади народ гудел, слышались вздохи, плач, мат и угрозы, льющиеся из мужиков нескончаемым потоком. — Анюту-то! О, милостивая Тильда, храни её душу! — Паскуду эту поймать нужно и сжечь, ко всем Старым и Новым! — Так, охотника! Охотника надо позвать, тот, который за страхолюдинами охотится! — Так, вон, Фалькас или щенок его! — К хозяину надо идти — помощи просить!       Вслушиваясь в нескончаемый поток голосов и обходя судачащую толпу, он подошёл к уже знакомому прилавку тётки Мисы. Женщина преклонных лет, с пышными формами и густой косой, отливающей золотом. Заприметив мальчика, она улыбнулась, в печальных зелёных глазах заплясал огонёк, на пухлых щёчках появились милые ямочки. — Ну, орлёнок, за творожком прилетел с утра пораньше? — чуть ли не на распев прощебетала она, потянувшись к деревянным посудинам с творогом, сметаной и простоквашей. — Да. Дед просил передать, что задержит немного оплату в этом месяце, — сдержано ответил мальчик, стараясь не показывать свою взволновалось. — Захворал? — вздохнув спросила Мисалея, всматриваясь в осунувшееся лицо мальчика, у которого прошла ни одна бессонная ночь. — Пусть в следующем за два заплатит, ничего, уж не обеднею. — А что у вас случилось? Шумно сегодня, — Уми уже не мог сдерживать любопытства, особенно, когда крики не затихали, а лишь набирали силы с приходом новых лиц на площадь. — Да, говорят, что какой-то чёрт из лесу прибрёл. Ох, и разорвал дочку у Зиранки. Твоего возраста девчонка была, женихи уже во всю бегали за ней. И мальчишка ещё пропал, уже пошли леса прочёсывать! — Миса перевела дыхание, взгляд её резко потемнел. — Не ходи пока на тракт, обожди. Мужики зарубят это лихо, тогда хоть целыми сутками там сиди со своими корешками. — Постараюсь, но обещать не буду. — Весь в деда… — с горечью вздохнула женщина, протягивая авоську Уми. — Я ещё от себя творожка сладенького положила. — Спасибо, — кивнул ей мальчик, принимая из рук покупки. Уголки губ слегка дрогнули, в попытках выдавить улыбку, но почувствовав прилив неловкости, он юркнул в шумную толпу.       Народу вокруг только прибавилось, казалось, что вся деревня сбежалась на крики. Мальчишка протиснулся сквозь столпившихся селян, обдумывая, что он расскажет Фалькасу, о произошедшем в деревне. Уми не хотелось его тревожить и раззадоривать историей о появившемся в округе монстре, но и утаивать такое он не мог.       Последний раз лет пять назад забрела в их края вдова — чернявая женщина, как заметил тогда Фалькас, неестественно миловидная для здешних краёв. Со временем в селении начали мужики пропадать, один за другим, как в воду канули. Тогда у Мисалеи сын пропал, она сразу же за помощью к деду Фалькасу обратилась, зная, что он охотником был. Помогать старик наотрез отказался, но посоветовал вдову трясти. Миса пол деревни на уши подняла, призывая девку обыскать. К тому моменту хозяйки дома и след простыл, а обыск всё-таки провели. Нашли в доме вдовы вещи пропавших и книги на мертвом языке. Решили, что колдунья. Фалькаса тогда лично староста деревенский вызвал. Дед побродил по старой хате, полистал книги и сделал вывод, что вдова была старой паучихой, которая уже сбежала обратно в логово, и теперь её ищи свищи. Могильник вдовы старик нашёл в лесу, почти в самой чаще, только он разорён уже был хозяином леса, который не собирался делить территорию. Там нашлись и кости всех пропавших, среди них и сын Мисы. Тот день был последний, когда Уми видел, как Фалькас надевает доспехи и берёт в руки меч из чёрной стали. — Говорю же, он убил Аньку! — по ту сторону деревянной ограды раздался детский голос. — Тише! Мамка услышит — выпорет! — пригрозил тоненький девчачий голос. — Я говорил ей, что надо Фалькасу рассказать, про эту штуку, но она пригрозила, что расскажет мой большой секрет! — Такой большой секрет! Дубина! — прикрикнул мальчишка. — Что вы хотели Фалькасу рассказать? Может я передам? — Уми перепрыгнул через ограду, застав детей врасплох. — Попробуете сбежать, я вас тут же заколдую, — пригрозил он, заметив, как девочка собралась уносить ноги. — Не надо! — хором завопили дети.       В палисаднике, среди клубники, устроились четверо ребятишек, лет шести-восьми. Уми не раз видел, как они носятся по деревне и играют в салки со старшими ребятами, среди которых была та самая Анютка. — Ну, так что? — с легким раздражением надавил Уми, присаживаясь на корточки рядом с детворой. — Анька с Олежкой в лес убегали, тот который у красных гор, — начал рассказ веснушчатый мальчик, перебирая в руках голубенький платочек, — последний раз она злая вернулась, сказала, что поругалась с ним. Я видел, как она вечером плакала. Но на следующее утро снова сбежала в сторону леса. Её до самого вечера не было. Меня мамка трясти начала, чтобы я рассказал, куда Анька умотала. Почти удалось! — Ближе к теме! — перебила девочка, которая, по виду, слушала эту длинную историю не первый раз. — Так говорю! Она вернулась за полночь! Довольная, что прямо морда чуть не трещала. Её папка высек тогда, а ей хоть бы хны. Когда маменька с папенькой уснули, она вскочила и до рассвета в окно глядела, как заколдованная! — А утром сбежала в лес, — донёсся голос позади Уми, что тот немного подскочил и тут же обернулся. — Что занервничал то? У меня брат пропал, если ты со своим стариком, хоть какую-то подсказку дадите, то мы всей семьей моей «спасибо» скажем. — Афи и Гил? — спросил Уми, оглядывая присоединившихся к разговору старших ребят. Он хорошо помнил имена, ведь не раз наблюдал за ними то с пригорка у леса, то у речки. — Да! — фыркнула белокурая девчонка, приглаживая растрепавшиеся волосы. — Она ушла рано утром, — продолжил рассказ Гил, опустив взгляд в землю, — Олег за ней бросился, хотел узнать, чем она в лесу занимается да без него. — Зачем они вообще в лес убегали? — прервал того Уми. — Не могли получше места найти? — Такой-то ты умный! Может её папка им и кровать пуховую постелит? — злобно усмехнулась Афима. — Они отца боялись, что застукает вблизи деревни, — Рука Гила накрыла ладонь Афи, которая тут же отдёрнула её, метнув в парня гневный взгляд. — В общем, не это важно, а то, что брат мой, в отличии от Аньки, не вернулся тогда домой. — Довольная опять и снова за полночь! — пробурчал мальчишка. — Ну, Освин, что же она такая довольная была? — хлопнув себя по коленям, вздохнул Гил. — Красный рыцарь за ней ухлёстывал. — Чего? — в один голос переспросили старшие, среди них и Уми. — Да, врёт он! — кулачном ударила его в плечо девочка, а остальные дети одобрительно закивали. — Я сразу сказала ему, что не существует их! — И железных монстров на колёсах — тоже! — подал голос ещё один рыжеволосый мальчик. — Брешет! — О, святая Тильда, я пошла домой, пока меня тоже искать не начали. И ты, тоже! — Афи встала и, взяв одного из мальчишек за шкирку, вытащила из зарослей. — Ещё увидимся. — Огонь девка! — со знающим выражение лица процедил Гил. — Ну, так, что дальше-то? — Так вы верите? — удивленно воскликнул Освин. Его глазёнки забегали по присутствующим, но остановились на внуке охотника.       Уми ушёл в себя, вспоминая всевозможных лесных тварей, что могли бы напоминать красных рыцарей или принимать их образ. Почувствовав себя неуютно, он поднял взгляд. Увидев, что всё внимание на нем, он немного смутился и потёр шею. — Красные рыцари ходят не по одиночке, а отрядами — уже не соответствие. Есть чудовища, которые могут принимать образ других существ — зеркальщики или реже перевёртыши, — начал размышлять вслух Уми, — возможно, это мог быть просто человек, одетый в красные доспехи. — Извращенец! — констатировала девчонка. — Папка рассказывал! Они переодеваются и по деревням ходят, девок гоняют. — Думаю, это немного не наш случай. — Ага, такой хернёй городские занимаются, — усмехнулся Гил. — Так, значит, Анька видела того, кто похож на красного рыцаря и, как говорит наш эксперт, такое возможно! Что-нибудь она ещё говорила, Освин? — То, что он мужик настоящий не то, что… — мальчик замялся, боясь сказать лишнего и получить в лоб, но получив одобрительный кивок Гила, продолжил. — Не то, что Олежка. Ещё говорила, что он заберёт её в столицу, как дела свои закончит. И сказала, чтоб я не болтал никому! А потом, её подраной на тракте нашли. — Сегодня? — Утром рано, ещё солнце не выглянуло даже. «Чёрные» тракт как обычно обшаривали и нашли её, потом — местным сказали. Мы с отцом её и забрали оттуда. — Я поговорю с Фалькасом, — бросил Уми, поднявшись и отряхнув штаны, — если что дельное скажет, то я передам. Хотя, лучше это дело старшим оставить. — А вы кто? Дитяти? Здоровые, во! — отрезала девочка, широко разведя руки в стороны. — Спасибо, — улыбнулся Гил, пожав на придирки девчушки плечами.       Уми кивнул и, не оборачиваясь, покинул деревню. Внутри всё трепетало от восторга. Он не только впервые общался с местными детьми, но и был затянут в увлекательную историю, которая напоминала ему те, что рассказывал старый Фалькас.