Solace in Shadows / Утешение в Тени

      Наверное, Гарри следовало ожидать этого.       Его посадили на стул в кабинете Дамблдора, дали кубок с горячим какао, которое ему не особо хотелось пить. Лимонные дольки, нетронутые, парили в воздухе рядом с его левым коленом.       Он спиной чувствовал взгляды присутствовавших. Профессор Дамблдор сидел у него за спиной, сложив пальцы домиком — Гарри эта поза начинала казаться вполне обычной для Дамблдора, — профессор Макгонагалл стояла у книжной полки, Снегг с мрачным видом наблюдал от двери, а Люпин обессиленно сидел на стуле в некотором отдалении.       Гарри сглотнул.       Он только закончил объяснять всем ситуацию с Петтигрю, Сириусом и (очевидно, опустив некоторые подробности) тем, что привело к министерскому расследованию этого дела. Пророк был взбудоражен всем этим, и, наверное, единственная причина, по которой Гарри еще не засыпали всевозможными вопросами и интервью, — это его пребывание в Хогвартсе.       — Может, вам стоит спросить профессора Снегга об этом. Он встречался с Сириусом летом, — сказал Гарри, выдвинув подбородок. Мастер Зелий едва заметно сощурился в ответ.       Конечно, присутствие Тома на собраниях Светлой стороны казалось некой катастрофой, ждущей лишь катализатора, но именно сейчас он был бы не против его компании. Однако, в любом случае, он отвечал за свои действия.       — Он что? — утробно взревел Люпин.       Все посмотрели на Снегга, давая ему несколько прекрасных мгновений отдохнуть от пристальных взглядов.       Однако вскоре взгляды снова обратились к нему.       — Мистер Блэк собирается просить опекунства? — спросил Дамблдор. Во рту Гарри пересохло.       — Нет. Я сказал ему этого не делать. Том бы перебил всех, кто попытался бы, — как ни в чем не бывало сказал Гарри. Люпин только сильнее побледнел от этого.       — Гарри, мальчик мой, — начал Дамблдор.       — Не говорите мне, что это не мое дело. Сириус уже попытался, и он неправ, — перебил Гарри, сжимая руками колени. — Вы сказали мне, что будет лучше, если я не буду знать о действиях Светлой стороны летом. Вы теперь не можете использовать меня против него и думать, что я смирюсь с этим просто так. Мне есть дело до людей, даже если Вам — нет!       Несмотря на то, что это сказал Петтигрю, его мучили сомнения. Что Дамблдор пожертвовал его родителями, чтобы остановить Волан-де-Морта. Он не обязательно верил в это, но не мог перестать об этом думать.       — Мистер Поттер! — Макгонагалл выглядела шокированной.       Глаза Дамблдора блеснули.       — Я бы сказал, что это Волан-де-Морту нет дела до своих союзников, — тихо сказал директор. — Ты знаешь, что нельзя верить всему, что он говорит, Гарри. Мы обсуждали это.       Гарри отрывисто выдохнул, сжимая руки на коленях. Он натянуто кивнул.       Он шутил, что его лето было похоже на битву за опекунство, но сейчас все было еще хуже.       И будучи в самом центре разбирательств, он начинало казаться, что выиграть хоть когда-нибудь было невозможно. Делать что-то в угоду Тому — значит портить отношения со всеми на Светлой стороне, а помощь им могла повлечь за собой гнев Реддла со всеми вытекающими.       Честно говоря, он мог понять, почему Петтигрю решил выбесить его, а не рисковать разозлить Тома. Он знал, что Дамблдор — могущественный волшебник, к тому же очень умный; Дамблдор тоже знал, что его считают единственным, кого боится Темный лорд.       Но Гарри глубоко сомневался, что Дамблдор стал бы убивать людей за непослушание.       — Гарри, — Люпин наклонился к нему, — ты не сам по себе в этой ситуации. Тебе стоило рассказать мне про Сириуса. Ты же поэтому задавал мне вопросы, не так ли? И так как ты не сам по себе, если тебе кажется, что ты или кто-либо еще в опасности, ты можешь рассказать нам. Орден защитит их.       Гарри заскрипел зубами.       — Как вы защитили меня? Как вы защитили моих маму и папу?       Последовавшая тишина могла поглотить его полностью. Взгляд Дамблдора посуровел.       Хотел бы Гарри вообще ничего не говорить, но слова сами вырывались. Вырывались, потому что было по-настоящему тяжело держать это в себе.       Все только нарастало и нарастало, становилось все сложнее, и он не мог дышать.       — Тебе кажется, что мы бросили тебя? — негромко уточнил директор. Гарри не мог видеть это покрытое морщинами лицо, но чувства грусти в комнате было достаточно, чтобы у него сперло дыхание.       Что он вообще мог ответить на это? Голова болела. Еще со вчерашнего дня.       — Нет, сэр. Я знаю, что Вы сделаете все в ваших силах, чтобы помочь мне, — пробормотал он. Но он также чувствовал, что, возможно, этого было недостаточно. Он отчаянно нуждался в помощи этим летом, но не мог получить ее. Были только Том и он. Хранитель должен был защитить его родителей, но посмотрите, как все обернулось.       Он чувствовал на себе взгляды.       — Могу ли я немного побыть наедине с мистером Поттером… — попросил Дамблдор.       Все ушли. Кто-то неохотно, кто-то наоборот. Гарри встал, обратив внимание на длинные и тонкие и такие красивые приспособления, расставленные по кабинету директора. Фокс тихо заворковал ему.       Он почувствовал руку у себя на плече, и это до боли напомнило ему Тома. Он слегка напрягся.       — Ты знаешь, почему мы не стали полностью забирать тебя из-под влияния мистера Реддла? — спросил Дамблдор. Гарри широко распахнул глаза. Этот разговор теперь точно его заинтересовал, и он повернулся к директору.       — Потому что у меня сделка с ним. Произойдет магическое… что-то произойдет. Вы не можете, — ответил он.       — Ты младше, Гарри. Твои магический обет не создает такого эффекта и ответственности, как у взрослых, — Дамблдор слегка улыбнулся. Глаза Гарри были готовы выпасть из глазниц.       Но Том же сказал… Том сказал… что ж, Том много чего говорил, но все же. Серьезно, такие подлые манипуляции уже не должны его удивлять. Но почему-то он всякий раз все равно удивлялся. В груди все напряглось.       — Тогда почему?       — Потому что я верю, что ты можешь закончить эту войну, не дав ей даже вновь начаться. И ты достаточно сильный, чтобы вытерпеть его.       Гарри уставился на Дамблдора, сердце гулко билось в груди. Дамблдор сжал его плечо, а потом, отпустив, скрестил руки за спиной.       — Не думаю, что справлюсь, — едва слышно признал он.       Светлый лорд продолжил:       — Я верю в тебя. Но, как сказал наш дорогой профессор Люпин, ты не обязан в одиночку справляться с этим. Я знаю мистера Реддла еще с тех пор, когда он был мальчишкой, и я знаю его уловки. Он сделает все возможное, чтобы изолировать тебя. Кто-то в одиночку никогда не будет представлять для него такой угрозы, как группа. Он не может понять любовь или дружбу. А ты можешь.       Гарри помотал головой и засмеялся без толики веселья.       — Он понимает это. Он просто не согласен с этим. Забота — это обязанность, когда все просто будут использовать…       — Твои родители заботились друг о друге. Они были слабы? — Дамблдор наклонил голову.       Гарри колебался.       — Они мертвы, потому что доверились не тому.       — Думаешь, они были бы счастливы живыми, если б в их жизни не было любви? Будь они друг без друга? Без друзей? Без тебя?       В горле встал ком.       — Я… я не… они…       — Ты можешь доверять людям, Гарри. Ты можешь чувствовать себя потерянным. Люди, которые тебе по-настоящему нужны, останутся и примут тебя. Забота не слабость, в чем бы ни уверял тебя лорд Волан-де-Морт. Бывает больно, да. Но именно это делает нас людьми.       — Том и о гуманности не особо думает, — пробормотал Гарри.       — Том боится всего того, что, по его мнению, может навредить ему. Он лучше будет выживать тысячу лет, чем свободно проживет один день. Несмотря на всю боль, которую может принести забота, она также дает тебе силу. Том никогда не познает силу и поддержку. Он одиночка. Ты не обязан тоже быть таким.       Голова Гарри кружилась сильнее, чем когда-либо.       С этим легко было бы согласиться, если б Том был только жестоким. Только страхом, который Гарри ощущал, перед смертью его друзей и сенсорной депривацией. Только всем темным. Но он не был.       Казалось, будто его снова сейчас начнет тошнить.       — Если я не должен справляться с этим один, почему именно я должен предотвратить эту войну? Почему я должен быть вашим союзником рядом с ним? — голос Гарри дрогнул. — Я всего лишь…       Почему все должен делать он, если для этого нужны усилия нескольких?       Дамблдор молчал несколько долгих секунд. Тошнота усиливалась.       — Профессор Снегг рассказывает мне, что ты очень преуспел в окклюменции.       Гарри вскинул бровь.       — Он сказал это? — стоит признать, он не думал, что Снегг когда-либо скажет что-то хорошее о нем, даже учитывая, что в последнее время эта сальноволосая летучая мышь смотрела на него оценивающим взглядом. Конечно, у них было что-то вроде перемирия, как и со слизеринцами… но это же не значило, что Снегг в кои-то веки похвалит его.       Он мог поклясться, что в этот момент губы Дамблдора изогнулись от его забавного выражения лица. Но старик выглядел спокойным как никогда, но на малейшую секунду в его глазах пронесся огонек.       — В самом деле, — от веселья не осталось и следа. — Ты не возражаешь, если я проведу короткий тест?       Гарри сощурился.       — Вы хотите проверить, могу ли я защититься от Тома, прежде чем сказать мне что-либо, — заключил Гарри. — Должно быть, это что-то важное. — Что-то важное, ответы на его вопросы. Он напряг плечи. Он должен знать. — Проверяйте.       Он не знал, чего ожидал, но точно не того, что произошло, когда их глаза встретились.       Легилименция Тома, из всех увиденных им, была жестокой, прямо как и Снегга, который всегда оставлял его с головной болью.       Он даже не почувствовал осторожное проникновение в разум Дамблдором. Наверное, хорошо уже то, что он заметил это — красочная вспышка воспоминаний, о которых он сейчас бы точно не стал думать.       Он тут же начал сопротивляться.       Поначалу на уроках он пытался большим усилием воли вытолкнуть Снегга, как если бы он пытался пересилить заклинание. Такой метод имел весьма ограниченный шанс на успех.       Только после боггарта он начал потихоньку схватывать суть. Это по-прежнему был медленный процесс — привыкнуть к этому методу и к постоянной концентрации, но…       Он думал о сенсорной депривации. Тьме. Пустоте. Это был не тот чистый рассудок, к которому пытался приучить его Снегг, и когда мужчина впервые наткнулся на эти мысли, он отступил. Это была пугающая пустота, воспоминание без вкуса, звука или запаха.       По большей части жизненных ситуаций — нечто невозможное. Он почувствовал, как Дамблдор покинул его разум. Кабинет снова приобрел резкость.       Он отступил назад и чуть не уронил что-то, схватившись за полку, чтобы удержать равновесие. Дамблдор улыбнулся ему, и в тот же миг он почувствовал теплое прикосновение Фокса, опустившегося на его плечо.       Феникс ущипнул его за ухо и перелетел на Дамблдора, после того как он погладил его… или ее?       — Очень впечатляюще, Гарри, — похвалил Дамблдор. Он чувствовал, как голубые глаза прожигают его кожу. — Могу я спросить про твой метод защиты? Я не встречал ничего подобного ранее. Мне казалось, я уже все успел повидать… но человеческое сознание — поразительная вещь.       Вероятно, Дамблдор лишь слегка попытался, хотя мог бы и продолжить попытки. Это была просто проба, не более.       — Воспоминания о сенсорной депривации, — пробормотал он. — Том не сможет их терпеть, — добавил он с намеком и, наверное, некоторым вызовом. — Что Вы хотели сказать?       Тишина натянулась, кровь прилила к голове. Феникс снова тихо заворковал, его крылья дрогнули.       Дамблдор, казалось, колебался, и Гарри сжал кулаки.       — Расскажите мне, — настаивал он. — Я теперь тоже в этом участвую. Я заслуживаю знать! Я уже не ребенок.       — Нет, — очень тихо сказал Дамблдор, — возможно, ты и не ребенок больше. Но доверяешь ли ты мне, мальчик мой?       Гарри знал, что ответить на это:       — Конечно, сэр.       Дамблдор медленно обошел свой стол, сел и снова сложил пальцы домиком. Гарри обдумывал, что делать.       Чего он хотел. Чего хотел Дамблдор. Как получить то, чего хотел он.       Три вещи, которые обдумывал Том с любым собеседником и в любой ситуации. Он, сглотнув, сделал шаг вперед и опустился в кресло напротив, выпрямив спину.       — Мы вместе в данной ситуации, сэр, — сказал он, одарив Дамблдора слабой, полной надежды улыбкой. — Не так ли? — Он наклонил голову, как это делал Том, когда сомневался в чем-то. Конечно, если он вообще мог в чем-то сомневаться.       Дамблдор внезапно застыл, и Гарри чуть не задержал дыхание.       Светлый лорд, кажется, все еще колебался насчет чего-то — возможно, эффективности окклюменции Гарри против Темного лорда.       Гарри мог это понять, но… серьезно, он же имел право знать? Это была его жизнь. Игнорирование ему явно не поможет, учитывая их разницу с Томом.       — Мистер Реддл рассказывал тебе о крестражах?

***

      Время близилось к Рождеству — дни выдались суматошные, но Том наслаждался этим после пятидесяти лет бездействия. Он всегда был в ударе, когда присутствовало некое давление.       Гарри, кажется, неплохо справлялся, но выглядел он уставшим и рассеянным. Он выполнял домашнюю работу, сдавал все эссе, даже когда Том увеличил их количество, просто чтобы посмотреть, сможет ли мальчишка приспособиться к такой повышенной нагрузке.       Может, это было связано с их занятостью, такой, что даже свободно передохнуть времени не оставалось, и, следовательно, они виделись куда реже, чем привыкли, но Том далеко не сразу заметил значительные перемены в поведении Гарри.       Он стал всегда говорить вежливо. Поначалу ему нравилось, что, видать, его упреки наконец пошли на пользу: мальчишка научился вести себя. Но сейчас ему начинало казаться, что здесь что-то не так.       Он стал прилежнее относиться ко всему: оценки стали значительно выше, и даже Лестрейндж была впечатлена.       Возможно, дело было в тринадцатилетии. Буйный возраст, как «буднично» отметила Нарцисса. Стремиться к самостоятельности — это нормально. К тому же, ему нужно было сосредоточиться на более важных вещах, нежели своем неугомонном гриффиндорце.       Он начал замечать все больше и больше странностей в поведении некоторых Пожирателей Смерти. Добавить сюда набеги, которые он не планировал, но которые могли быть своеобразным проявлением энтузиазма. Непостоянства.       Возможно, что-то назревало.       И все же…       — Ты уже все вещи собрал? — Он остановил Поттера, когда он уходил из его кабинета субботним вечером, прямо перед концом семестра. Зима уже вступила в свои права: толстые слои снега лежали на улице, а в Большом зале запахло спаржей. В одну ночь в замке появились гирлянды, новогодние шары и другие рождественские украшения.       Если бы он любил ностальгировать, он бы точно почувствовал грусть. Хогвартс в Рождество выглядел поистине красиво, хоть саму по себе зиму он и не любил. У него были некоторые… приятные воспоминания, если так можно сказать. Но если сравнить с его детством, то сейчас было не так неприятно.       — Вещи? — Гарри застыл в проеме, сильнее сжав пальцами свою сумку. Он выглядел сверх всякой меры смущенным.       — Рождественские каникулы начинаются завтра.       — Я всегда остаюсь в Хогвартсе на рождественские каникулы, — сказал Гарри. Тот факт, что он все переписал на себя, не должен был раздражать его так сильно, как в итоге вышло. Мальчик уставился на него — Том невольно подумал, что шесть месяцев назад глаза Гарри горели бы от удивления. А сейчас в них едва ли можно было проследить хоть какой-то отблеск эмоций.       Лохматик был таким же, как и всегда.       Сейчас он точно звучал как любитель поностальгировать. Кажется, Гарри развивался в правильном направлении, он должен быть рад этому. Все шло, насколько он мог сказать, к финальной развязке с мальчишкой.       Но, возможно, он акклиматизировался. Привыкнул к Гарри в своей жизни, такому, какой он был.       Он был таким прилежным и послушным, что это порушило все планы Тома: он даже выделял какое-то количество времени на укрощение непослушания Гарри.       От встречи с сопротивлением, или, по крайней мере, чем-то вроде него, вся ностальгия вмиг улетучилась.       Он сощурился.       — Не в этот раз.       — Это же каникулы, — голос Гарри звучал все более раздраженно, — дай мне отдохнуть, ради Мерлина! Я тебе не нужен в коттедже. Ты, вероятно, будешь сидеть в своем кабинете и строить козни, в то время как я буду заниматься магией. Я не хочу ехать.       — Я не предлагал тебе выбора. Собирайся, мы уезжаем.       — Нет.       Он не мог поверить в услышанное. Он сделал шаг вперед — Гарри напрягся, но не отступил.       — Прости, что? — его голос стал тихим, бархатистым, он дюйм за дюймом сокращал расстояние между ними.       — Я хочу остаться в Хогвартсе, — решительность в голосе Гарри одновременно подчеркивала и рушила переменчивость его глубины. — Все мои друзья здесь. А с тобой мы увидимся на рождественском приеме Малфоев.       Немного времени в одиночестве звучало все заманчивее и заманчивее. Он беспокоился, что это произойдет. Конечно, он часто думал, что все не так плохо, как могло бы быть, учитывая, что Гарри по-прежнему будет под его влиянием. Очевидно, дело было в этом и ни в чем другом.       Но тем не менее, это было неприемлемо. Он, улыбнувшись, протянул руку и сильнее взъерошил волосы мальчишки, прежде чем сжать их в руке.       Он весь день разбирался с Пожирателями Смерти, и ему стоило достойных похвалы усилий, чтобы не выбить заклятием все дерьмо из этого маленького засранца. Взять в ежовые рукавицы и вытрясти любое сопротивление долой.       Это, как он понял еще в первые дни их совместного проживания, неминуемо бы отдалило Гарри от него так сильно, как никогда. На его лице уже пробивались эмоции, несмотря на затуманенный взгляд. Кадык на шее взметнулся вверх.       — Я уверен, мы можем прийти к какому-нибудь соглашению, — сказал он ласково. — Как в прошлый раз. Потому что мне неприятна мысль, что ты так необоснованно поступаешь, учитывая то, как хорошо мы с тобой ладим в последнее время.       Гарри, сопротивляясь, отвел взгляд и тщетно попытался вывернуться из его хватки.       — Какое соглашение ты хочешь?       Том внимательно смотрел на него, обдумывая ситуацию. Конечно, сложно сказать, ведет ли себя Гарри как Гарри, или есть какая-то серьезная проблема. Но едва ли ему нравилось такое отношение, в любом случае.       — Ты знаешь условия, Гарри. — Он убрал волосы со лба мальчишки и провел рукой дальше, остановившись на загривке, только чтобы посмотреть реакцию Гарри на этот жест. — Три дня на Светлой стороне, в зависимости от ситуации.       — Получается, я по-прежнему твой узник.       Было что-то в интонации Гарри, и кроме того, Том чувствовал пальцами, как напряжены мышцы подростка. Гарри и раньше говорил это. Родственная душа и узник, как будто он в самом деле считал их двумя половинками.       Они ему не казались взаимно исключающими.       — Ох, в любом случае, — выдохнул он, — так или иначе, люди все же стараются сделать тюрьмы максимально комфортными.       Гарри с яростью уставился на него.       — Тогда встречай Рождество один, — огрызнулся мальчишка. В этот раз, когда Гарри отдалился, это было грубо, он резко вывернул руку, сжимавшую волосы, пока расстояние между ними не увеличилось. В этот раз, когда Том подходил, он двигался не так медленно, не крадучись.       В одну секунду тринадцатилетний выдает ему оскорбление, а в следующую уже прижат Томом к двери за такой бред семилетнего. Поттер лишь выглядел раздраженным.       — Ты необоснованно действуешь, малой, — почти что пропел он, но чем мелодичнее и игривее звучал его голос, тем холоднее становился взгляд. Гарри сглотнул.       — Я не малой. Зачем я тебе там вообще?       — Может, мне просто хочется твоей приятной компании. Я могу снова похитить тебя, если тебе так будет легче?       Гарри резко выдохнул, опуская взгляд.       — Замечательно. Тогда мы договорились, — пробормотал он.       — Уверен?       — Я сказал, что мы договорились, так что прекрати, — Гарри говорил едва слышно в этот раз. — Во сколько мы завтра уезжаем, чтобы я мог собраться вовремя?       Том удовлетворенно улыбнулся, делая шаг назад. Кратковременным удовлетворением, по крайней мере. Его плохое настроение затянулось, как головная боль, несмотря на короткое облегчение ввиду близящегося перерыва. Однако короткого.       — Хороший мальчик. Где-нибудь после обеда, я уверен, ты сможешь вдоволь поваляться в постели.       К коже подростка прилила кровь, он сжал зубы.       — Как добро с твоей стороны.       — Хитрюга.       Гарри снова посмотрел на него, в его взгляде было что-то оценивающее.       — Так я могу теперь идти, или нет? — спросил он чересчур мрачно. Том упорно продолжал улыбаться в ответ, оскалив зубы. Вывод: что-то, определенно, поменялось. Ему это не нравилось, надо расследовать.       Серьезно, трофеи еще никогда не требовали такого трудоемкого содержание. Хотя, наверное, у душ свои цены.       Ему наполовину хотелось из вредности ответить «нет».       Но вместо этого он лишь снисходительным жестом указал на дверь и отвернулся, услышав, как она открылась и потом захлопнулась.       Знакомый дневник теплился и слегка подрагивал в его кармане.