***
Каждый раз, когда Гарри собирался с мыслями, Том, конечно же, должен был сделать что-то, чтобы пошатнуть его уверенность и сильнее запутать его. Джинни была одним из тех многочисленных преступлений, которые он использовал против Темного лорда — и хотя ее спасение теперь, спустя месяцы, никоим образом не позволяло понять первоначальный замысел Тома, теперь-то он не сможет обвинять его в этом, и язвить Тому станет сложнее, чем пару мгновений назад. Возможно, потому что он на собственном противном опыте знал, почему Том пошел на такое ради освобождения из дневника. Он не мог в полной мере винить его за это, когда сам понимал его с такой болезненной ясностью. Но теперь Джинни будет свободна. — Сначала нам нужно получить ее тело обратно, — сказал Том. — Дамблдор, вероятно, хранит его в магическом стазисе, пока ищет другой способ спасти ее. Светлый способ. — Губы наследника Слизерина изогнулись в усмешке. — Ты имеешь в виду, что он все это время мог спасти ее? — Что-то ёкнуло в груди Гарри. Слишком холодно и горячо одновременно. Конечно, Дамблдор бы не оставил одиннадцатилетнюю девочку переживать такие муки? — Насколько плохую вещь мы должны сделать, чтобы вытащить ее? Какой-то грязный, злостный ритуал, наверняка. Что-то невыразимо плохое. Это должно быть что-то такое. — Ввиду природы дневника и его… первоначального назначения как хранилища в некотором роде, а также моего собственного способа освобождения, ты, несомненно, можешь догадаться, — ответил Том. Хранилище — в другом случае Гарри бы фыркнул от того, как искусно Том избегает правды. Прямо сейчас же он чувствовал подступающую тошноту. Реддл наблюдал за ним, видимо, ожидая, пока он соединит все точки. Поймет. Чертов учитель всегда. Итак, Гарри думал. Думал о Томе, и дневнике, и крестражах, и о том немногом, что он знал из событий второго курса, и… — Она попала внутрь, поэтому ты смог выйти. Ты использовал ее энергию… или, неважно, ее жизненные силы, — оцепенело произнес Гарри. — Мы должны принести кого-то в жертву, чтобы он оказался в дневнике, а она стала свободна. — Очень хорошо, Гарри. — Том все еще смотрел на него. — А понимаешь ли ты, что Джинни передавала мне силу посредством записывания своих эмоций. Своих секретов? Своих страхов? Своей души, так сказать. — Ты имеешь в виду, что подойдет не любой человек? — Гарри чувствовал себя обессиленным. — Я… конечно… какой-нибудь ритуал… — Раз необходима эмоциональная связь, неужто Том хочет поместить его, Гарри, в дневник? Крестраж в крестраж, чтобы сохранить его в безопасности; Гарри чувствовал, как дыхание становится прерывистее от паники, но ничего не мог с этим поделать, и… Том взял его за руку. — Не торопись, — пробормотал слизеринец. — Ты в порядке. — Может быть, Гарри накручивал себя. Боже, а может, нет. Он сделает то, что необходимо? Сможет ли? Ощущение было такое, будто его сейчас на самом деле стошнит, хотя он набрал полные легкие воздуха. Вещи в комнате начали грохотать от его неконтролируемой силы, а не было ли это слишком жалко, и… — Гарри. — Том с большей силой сжал его руку, что-то блеснуло в его глазах. — Все, что мне нужно от тебя, — это капелька крови. Я сам позабочусь о ритуале. Гарри впал в осадок, мысли кружились в голове. — Ты не собираешься заключить меня туда? Он мало раз видел Тома удивленным. Сейчас он был заметно удивлен, разве что на несколько секунд. — Конечно, нет. У Гарри кружилась голова от того, как быстро все еще билось его сердце. — Но… ты сказал… эмоциональная связь… Выражение лица Тома стало чуточку понятнее. — Да, — ласково ответил он, — именно так. Но я не намекал на тебя. Ты слишком особенный для такого пустяшного жертвоприношения. Во рту вновь чертовски сильно пересохло. Если это было только из-за крестража, а он знал, что это так, внезапно и впервые за все время он с затаённым дыханием почувствовал облегчение, что имеет хотя это. Какую-никакую защиту, ценность. Не из сентиментальности, но учитывая, что Том едва ли беспокоился о ком-то, возможно, он мог обманывать себя надеждой на это. Он был жалок. Жалко радоваться тому, что так много значишь для кого-то, для Тома. Что ты исключение из правила, как бы эгоистично это ни звучало. Гарри сглотнул, Том по-прежнему внимательно наблюдал за ним. Он почувствовал прилив крови к ушам, в желудке сгущалась своеобразная смесь прежнего облегчения и ужасного чувства вины. — Тогда кого? — Его голос, по крайней мере, оставался абсолютно спокойным. Если он согласится с этим, он обречет кого-то другого на сенсорную депривацию. Осознанно. Он наполовину хотел, чтобы Том либо не делал этого, либо не говорил ему об этом. Все больше и больше он невольно думал, что незнание — это настоящее блаженство, потому что, когда он знал, он нес ответственность. Моральный долг. — Я предоставлю семье Уизли решить, на ком мне проводить ритуал, — сказал Том. Гарри выдохнул. Больше виновных людей. Больше людей понесут ответственность. — Ты в самом деле наследник Слизерина, — пробормотал Гарри, чувствуя пустоту внутри. — Ты знаешь, как этот выбор скажется на них. Такая светлая семья будет вовлечена в такие темные дела… Том, кажется, воспринял это как комплимент. — Не думаешь, что это их право? — молодой Темный лорд вскинул брови. — Я… — Гарри споткнулся. — Ну да. — Он знал, что будь это его семья, близкие ему люди, он бы хотел иметь все возможные способы и выборы, какими бы тёмными они ни были, лишь бы сохранить их. Он должен сам вызваться сейчас? В начале лета он бы, наверное, так и сделал. Строил бы из себя героя. Какой же из него гриффиндорец, если ему не хватает смелости на это сейчас? Кроме того, что… ему не хватало смелости. Он не мог выдавить из себя слов, они застряли где-то в горле. Он не мог намеренно встретиться с этой пустотой, остаться в ней навсегда. И он не мог винить Тома за трусость, хотя ему и хотелось этого. Возможно, они на самом деле были похожи, но не только с точки зрения обстоятельств, в которых оказались. Возможно, это был побочный эффект осколка души Темного лорда. Мерлин, а может, и нет. Его будто отравили. — В этом нет ничего плохого, Гарри, — Том наклонился к нему, — в эгоизме. Мир полон эгоистов. — От этого эгоизм не становится чем-то правильным, — пробормотал он. — А что делает его таким плохим? — Его выражение лица было слишком ласковым… или нет, не ласковым, каким-то другим. Снисходительным, может. Но это тоже не совсем то. — Забота о себе зовется эгоизмом. А любовь к себе — тщеславием, хуже, гордыней. Худший из библейских грехов, за который Люцифер был низвергнут с небес. И все же… что же на самом деле плохого в этом? — Том замолчал на несколько секунд. — Мир будет пользоваться твоей робостью, твоей нелюбовью к себе, тем, что ты разбираешь себя на винтики, чтобы дать ему все, что у тебя есть, пока от тебя не останется одна пустая оболочка. Гарри застыл на месте, чуть ли не трясясь в своем безмолвии. Он не сводил глаз со слизеринца. Он никогда не думал об этом в таком ключе, но… — Возможно, если бы все в мире были чуточку менее эгоистичными и тоже отдавали что-то взамен, все не было бы так, — пробормотал он. — Это все из-за того, что люди эгоистичны. Потому что они берут, не отдавая обратно того же, что предлагают им. — То есть, ты полагаешь, что в том, чтобы заботиться о себе, есть что-то плохое? Ему было неловко. Конечно, он знал, что правильным ответом было «нет», но все же… — Я думаю, это звучит слишком одиноко — заботиться только о себе и никогда не полагаться ни на кого другого. Ты был в дневнике… — надавил он, несмотря на то, как едва помрачнело лицо Тома при одном только воспоминании. — Ты бы никогда не выбрался без Джинни. Ты сам сказал, что она делилась с тобой своими эмоциями. Своими секретами. Ты же не лазил к ней в голову, не так ли? Вы не говорили. Будь она эгоистичнее, ты по-прежнему был бы там. — И потому что она была достаточно глупой, чтобы предложить все и даже не задуматься о подвохе, она теперь внутри. Я бы сказал, что побеждает эгоизм, раз я свободен, а она — нет, — ответил Том. — В этот раз, — согласился Гарри. — Но в следующий? А потом? — Он наклонил голову. — В конце концов люди перестанут хотеть помогать тебе, доверять, если ты просто будешь брать и брать. Как ты сказал. Тебе нужно что-то отдавать, как сказал я. Чтобы система работала. — Ты называешь это эгоизмом, я называю это способом ведения дел, — возразил Том мгновение спустя. — Ты ведешь переговоры со мной, предлагаешь мне что-то, чтобы получить то, чего хочешь ты. Эгоистично, не? Ты заботишься о себе, не так ли? Думаешь, это тоже плохо? Гарри хотелось застонать. Том снова запутывал его, и он уже начинал чувствовать, как начинает болеть голова. Вопрос был даже не в этом. — Значит, мы возвращаем тело и просим Уизли выбрать жертву, — он не без труда направил разговор в нужное русло. — Потом что? Ты сказал, что тебе нужна моя кровь, зачем? — Это облегчит процесс. Гарри с подозрением сощурился. — Легче для меня, тебя или Джинни? Том наклонил голову. — Для меня. — Каким образом? — Гарри возился с чайником и остывающим чаем, о котором успел забыть. Ему просто нужно было чем-то занять руки, чтобы скрыть за этими действиями свои эмоции. Он чувствовал спиной прожигающий взгляд Тома. — Связь между Джинни, мной и дневником… сложная. Мне бы не хотелось каких-то неприятных и неожиданных результатов. Твоя связь со мной укрепит текущее положение. Гарри мгновение обдумывал это, было ли сказанное правдой, и если так, то что он на самом деле имел в виду, учитывая любовь Тома к красивым изречениям и уклону от темы. Как с крестражами, не то чтобы он намеренно обращал на это внимание. — Твое положение в реальности? — спросил он наконец. — Если Джинни… в какой-то мере подпитывает твое физическое воплощение, если связь все еще в какой-то мере присутствует, ты хочешь убедиться, что не вернешься обратно. Ты думаешь, что моя кровь закрепит тебя здесь. — Я всегда говорил, что ты не так глуп, как может показаться. — Это была почти что гордость. Гарри сделал глоток чая, чтобы успокоиться, и так он мог винить горячую жидкость за поднявшееся в желудке чертово тепло. — Тогда почему ты не взял мою кровь раньше? — Том не брал ее, насколько он знал. — Сначала я не знал о связи. — Гарри практически чувствовал ту осторожность, с которой Том подбирал слова. — Но когда узнал? — Это сильная связь, как и кровная магия. Раз мы не знаем, что именно помогло тебе выжить в Хэллоуинскую ночь, из-за чего ты так известен, я просто не стал бы лезть в это без достаточного количества исследований. — А ты это сделал? — Гарри обернулся и на автомате сунул вторую чашку в руки Тома. — Я имею в виду, исследования. Том снова внимательно осматривал его. Гарри отступать был не намерен и посмотрел на него в ответ. — Еще нет. — Но ты все равно собираешься использовать эту связь, — удостоверился Гарри, сжимая пальцами чашку. — Что, если что-то пойдет не так? — Доверься мне, Гарри. Ха, да это ж просто смешно. — Ты мне не доверяешь, — пробормотал он. — Я бы мог просто не дать тебе сжать ладонь, когда мне понадобится, без всякого предупреждения, — намекнул Том. — Ты не сможешь мне в этом помешать. Гарри скривился. — И это все, что тебе нужно от меня, немного крови для ритуала? Честно говоря, несмотря на все его уроки Темной магии, это было выше его понимания. Сейчас он занимался защитой и нападением. Дуэли, чарам… он не был силен в зельях, как и, очевидно, ритуалы на крови. — Да, — сказал Том. — Что-то еще? — на всякий случай спросил он. Незнание было блаженством, но он не хотел разгуливать с завязанными глазами, когда его уже лишили своего рая. — Было бы неплохо, если б ты как-то подошел к Уизли с этой идеей. Они не особо дружелюбно ко мне относятся, и я сомневаюсь, что они поверят в мои убеждения по данному вопросу. — Ты хочешь, чтобы я поручился за тебя. — Иронично, хоть он и осознавал необходимость. В то же время он боялся, что его заверения только собьют их с толку. — Если такая формулировка тебе больше нравится, то да. — И все? — Сердце Гарри замедлилось до своего обычного ритма, по крайней мере. — И все. Я разберусь с остальным. — Правда? — надавил Гарри, внимательно наблюдая за Томом. Ища малейший признак лжи. Но его не было, или он не видел. Но лицо Тома склонялось к обычным размышлениям, когда он не пытался кого-то очаровать. — Правда.***
Все его планы продвигались очень хорошо. В этот раз, по мнению Волан-де-Морта, в самом деле он никак не мог провалиться. Конечно, возникнут некоторые проблемы, когда он вернет себе нормальное тело, но его физическое тело должно быть в приоритете. Гарри Поттера, учитывая его новые союзы, будет достаточно легко заполучить. Кость отца, плоть слуги, кровь врага. Сейчас он был хрупок и слаб, но скоро его настоящая сила вернется. Нагайна обвилась вокруг его плеч, ласково шипя; Кэрроу трясся перед ним. Конечно, его глупый двойник неизбежно заметит разногласия между Пожирателями Смерти, то, что они не так преданны, как стоило бы быть, но учитывая его молодость (как бы старательно он ни делал вид, что все под контролем и что он взрослый), это выйдет ему боком. Том Реддл, в конце концов, ни разу не был Волан-де-Мортом. Это будет сделано до окончания каникул.***
Том испуганно распахнул глаза: вздрогнул, чего не собирался признавать, странный сон наполовину искаженно мерцал на затворках сознания. Он слышал крик Гарри.