Solace in Shadows / Утешение в Тени

      — Не похоже, что ты в том положении, чтобы помогать кому-либо, — холодно произнес Том.       Он мог протянуть руку и схватить голую, уродливую фигуру, как какую-нибудь палочку. И все же ему больно было смотреть на это жалкое существо, которым ему суждено было стать в некоторой мере. Он сделал шаг вперед, потом еще один, пока не склонился прямо над стулом.       Кэрроу зашаркала ногами в углу, кривясь, как будто предупреждая его не подходить слишком близко к ее мастеру. Но никто из них особо не смотрел в ее сторону.       Взгляд багряных глаз по-прежнему прожигал его кожу, казалось, эти глаза могли порвать плоть, стоило только оступиться. Худощавая рука махнула Кэрроу, приказывая оставить их, и мгновение спустя она снова исчезла.       — Быть может, не сейчас, но ты знаешь, на что я способен, — пробормотал Волан-де-Морт. — И, кажется, у тебя небольшая проблема с мятежами. — Безгубый рот искривился в жестокой улыбке. — Мне нужно более подходящее тело, а тебе нужно быть мной. Кем ты на данный момент не являешься. Ты ребенок, играющий в переодевание во взрослого.       Том сжал кулаки.       — Я, кажется, неплохо справляюсь, — ответил он. — Гарри Поттер у меня.       Воздух, похоже, накалился уже от одного только упоминания мальчишки.       — И, тем не менее, он жив? — безволосые брови поднялись, голос звучал слишком ласково. Очевидно, в этот раз он был холоднее, чем раньше.       Том почувствовал прилив власти, поднимающуюся уверенность: он обладал жизненно важным знанием, которое его двойник так непростительно пропустил. Он медленно улыбнулся.       — Ты не знал? — он наслаждался, растягивая слова.       — Не знал что? — выплюнул Волан-де-Морт.       — То, кто Гарри? Кроме змееуста, конечно…       — Мальчишка не может быть змееустом, это не… — выражение лица Волан-де-Морта медленно переменилось. — Нет. Это исключено. Нет.       — О, да. — Том улыбнулся, в глазах заплясали черти. — Это так. Он твой крестраж. Он один из нас. Ты должен на коленях благодарить меня за то, что я вырвал его из лап белой стороны. — Он засмеялся. — А ты и вправду не знал… — Это как сыпать соль на рану. — Так полагаю, я не так уж и плох. Эй, не я ребенок.       Он не без намека посмотрел на детскую фигуру.       Багряные глаза сощурились, что совсем не подходило такой, откровенно говоря, безобидной внешности.       — Я знаю больше, чем ты можешь надеяться узнать когда-либо. Я тебе нужен. С моей силой тебе не придется бояться снова вернуться в свою бумажную тюрьму.       Лицо Тома тоже побледнело.       — И все же это ты заточил меня туда, оставив гнить на пятьдесят лет. — Он снова улыбнулся, в этот раз ой как ласково. — Мне бы следовало оставить тебя гнить. Мне следовало бы пытками выскрести из тебя всю информацию, какая только у тебя есть, — это было бы легко. Едва ли ты можешь сейчас выдвигать требования ко мне.       Они смотрели друг на друга в горькой безысходности. Сердце Тома колотилось в груди сильнее, чем он намерен был признавать, особенно учитывая то, что сейчас, как ни смотри, у него было преимущество.       И все же он жаждал соединения. А как иначе? Каждый его дюйм болью тянулся к собственной душе, хотя, конечно, они никогда уже больше не воссоединятся. Угрызения совести — смешной антидот для того, кто осознанно разделил свою душу.       У него вправду были знания — он будет полезным союзником, если только Тому удастся контролировать его. Контролировать себя. Именно поэтому он был точно уверен в том, что тот думал о том же самом. Планах на власть и господство.       — Я принял тактическое решение сохранить тебя в безопасности, — прошептал Волан-де-Морт хриплым от долгого неиспользования голосом. Без толики жалости. — Ты думаешь о том же самом решении сейчас: не дать другим понять, как мы добились бессмертия. Ты думал об этом в отношении мальчишки, хотел убедиться, что осколок достаточно защищен. В этом не было ничего личного. Хватит вести себя как истеричный ребенок.       — Гарри пока полезнее таким, какой он сейчас. Он гораздо большее, чем просто наша душа, — Том парировал неозвученный аргумент. — Конечно, я мог запереть его. Но душа — это навсегда, она гарантирует, что все пройдет хорошо, а он играет ключевую позицию в войне. Он уже частично на нашей стороне.       Конечно, он мог запереть Гарри по старинке — в самом деле, это было бы куда проще, кем гулять сейчас с ним по лезвию бритвы. Но Гарри будет жить долго. Том обязательно убедится, что его крестраж в безопасности. И если у кого-то будет враг, которого нельзя убить, кажется, куда лучше было бы предотвратить его отвержение до того, как оно появится, избавить мальчика от причин когда-либо вставать против него.       — И как же тебе это удалось? — в голосе Волн-де-Морта слышалось любопытство, как бы он ни старался его скрыть. Жажда.       Том наклонился, поднял младенца, несмотря на холодное негодование, и сам сел в кресло. Воспользовавшись возможностью сесть, стал издевательски убаюкивать младенца на коленях. Наслаждался прикосновением, которое, казалось, согревало изнутри. Он даже увидел, как блеснули глаза Волан-де-Морта, прежде чем загореться еще большей яростью.       С Гарри было не совсем так, каким бы особенным он ни был. Эффект заглушала собственная душа Гарри, окутывающая и защищающая осколок. Но сейчас он был чистым. Хоть слово «чистый» и совсем неподобающее чему-то такому.       Его пальцы легко касались морщинистой и слегка влажной окровавленной кожи. И, конечно, Волан-де-Морт не мог ничего с этим поделать. Этот человек, которого он невольно уважал за репутацию. Кем бы он теперь ни был, этот осколок души заставил весь мир дрожать перед ним, бояться произносить его имя.       И Том хотел этого больше всего.       — Привязанность — это куда более хитрая ловушка, чем цепи, — ласково сказал он. — Его душа узнает наши и тянется к ним. Несмотря на условия его жизни до настоящего момента… — Он впился взглядом в прежнего Темного лорда. — Он тянется к тем, кто понимает его. К семье.       — Семье, — повторил Волан-де-Морт с некоторым недоверием. Том пожал плечами, ощущая приятную и отвратительную иронию в том, что именно в нем Гарри нашел семью.       — Технически я не убивал его родителей. — Однако отсюда вытекал вопрос, насколько плохо Гарри отнесется к тому, кто это сделал, но…       — Ты не позволишь мне сгнить, — сказал Волан-де-Морт. — Мы одинаковые, ты и я. Я понимаю, что ты… злишься из-за времени, проведенного в дневнике. — Теперь выражение лица того было другим. — Как будто у каждого из нас когда-либо будет кто-то еще. Или ты думаешь, что Поттер в самом деле всегда будет добровольно с тобой?       В этом взгляде было что-то, что будто обладало ужасным знанием, и кровь Тома запульсировала в ушах. Он никогда не считал себя особо социальным человеком, но от услышанного желудок схватило резкой болью. Потому что в дневнике он был одинок.       Он никогда не привязывался особо или на самом деле к людям и сомневался (да и не хотел), что когда-либо у него это получится, но со своей-то душой…       Волан-де-Морт одарил его жалостливой улыбкой. Том сильнее сжал младенца — как же иронично, что они обсуждают подобное в таких уязвимых формах.       — Ты не убьешь его. Тебе придется для начала пообещать мне это.       — Конечно, — сказал Волан-де-Морт почти безразлично. — Он мой, как и ты, так зачем мне убивать его? Даю слово.       Том колебался.       — Я буду на связи.       Он был уверен, что они могут помочь друг другу, но просто его терзали сомнения, делают ли они это из желания помочь друг другу, а не предательства, которое было языком их сердец…

***

      Драко было приказано привести Блэка, и, честно говоря, ему было бы не так страшно сходить за драконом. Серийный убийца мертвенно побледнел, услышав о состоянии своего крестника. Драко пришлось бежать со всех ног, чтобы только успеть за широкими шагами мужчины.       Гарри била дрожь, он, скрючившись на простынях, был едва ли в сознании. Его мать склонилась над гриффиндорцем, прижимая холодную фланель к его лбу. Зеленые глаза слепо метались по комнате. Драко чувствовал, как колотится сердце в груди. Это просто… может, когда-то он и желал Поттеру таких мучений.       Но сейчас он не был рад. К горлу подступила желчь. Все это было неправильно.       — Что с ним? — голос Блэка дрогнул, он за секунду подскочил к кровати. Провел рукой по голове мальчика, убрал с лица слипшиеся от пота волосы, как будто ему от этого могло стать хоть немного легче.       Драко даже не мог начать объяснять, да он и не знал, что ему объяснять. В одну секунду с Поттером все хорошо, а в другую он едва ли может идти.       — Если его кто-то отравил… — продолжил Блэк голосом, похожим скорее на собачий рык.       — Я уже проверила эту догадку, — сказала его мать. — Что бы то ни было, это не наркотик, не яд или зелье, с которым мне когда-либо доводилось сталкиваться. Я позвала Северуса…       — Нюниус! — голос Блэка был полон отвращения. Губы его матери сжались от этого тона, и Блэк побледнел. Этот взгляд, даже не обращенный к нему, заставил Драко вздрогнуть от какой-то внутренней ответственности. Будто за секунду ему снова стало пять лет.       Гарри что-то тихо шипел, и Блэк сильнее сжал его. Тут же обратил внимание на него. Но ничего не было понятно, и, хоть Гарри, кажется, и узнал его, он с виду был внутренне обращен к чему-то еще. Руки Драко напряглись по бокам, грудь болела от беспокойной энергии.       Реддл — это последний, кого он хотел бы видеть, учитывая, что в прошлый раз, когда что-то случилось с Поттером, была опасность, что через доли секунды ему вырвут позвоночник. Тогда он лишь выплачивал долг… но ладно… было бы проще, будь Реддл здесь. Очевидно, Поттер так думал, судя по тому, что он звал Темного лорда.       По крайней мере, они оба говорили на змеином языке, поэтому смогли хотя бы обговорить происходящее.       Из шрама на лбу Гарри начала сочиться кровь, при виде чего внутренности Драко снова сжались. Гарри снова затрясся.       — Драко, помоги мне удержать его.       Воздух казался еще тяжелее прежнего.       Блэк развернулся и черным облаком ярости осторожно лег позади него. Слегка обхватил плечи Гарри, потом сжал сильнее: Гарри начал вырываться и сопротивляться. Драко густо сглотнул.       Продолжил беспомощно держать, пока острая боль вновь не утихла.       — Том… — хрипло сказал Поттер.       Северус появился, как обычно спустившись, подобно летучей мыши, склонился над Гарри, по-прежнему жадно глотавшим воздух с одичавшим взглядом. Слишком спокойно оглядел капельки сочащейся крови. Немало времени понадобилось, чтобы снять с Гарри галстук и мантию, его мышцы сильно напряглись под тонкой белой рубашкой.       — Что случилось? — Прерывистый голос. Северус поворачивал лицо Гарри под разными углами, осматривая со всех сторон. Палочкой светил в глаза, пальцами нащупывал бешеный пульс.       — Ему внезапно стало очень плохо, — пробормотала Нарцисса. — Он был поражен заклинанием Энико.       Драко понятия не имел, что это такое, но сердце в ответ снова ускорило свой темп.       Снегг побледнел, движения стали резче. — Был?       — Мне удалось рассеять большую его часть. Его магия борется с остатками, — сказала она. Он поймал себя на том, как его взгляд снова метнулся к лицу Гарри, его насыщенно-зеленым глазам, сейчас не скрываемым очками. Хватаясь руками за живот всякий раз, когда они устремлялись к нему.       — С ним все будет в порядке, — сказал Драко. — Ты сказала, что с ним все будет в порядке.       Ответа не последовало. Никто из взрослых не смотрел на него, сосредоточившись друг на друге и на Поттере. Так часто вытирая кровь у него со лба.       — Темный лорд? — спросил Снегг. Его мать колебалась, что чертовски хорошо выражало ее мнение. Драко трясло.       — Его нигде нет.       — Он не делал этого, — сказал Блэк. Теперь все уставились на него. Лицо Снегга застыло с той усмешкой, которая всегда появлялась, когда перед ним был кто-то неприятный ему.       — Ну и ну, — издевательски проговорил он. — Не думал, что слухи о твоей верности были…       — Умоляю, — огрызнулся Блэк. — Я ненавижу этого ублюдка. Я ненавижу все его взгляды. Но он не делал этого с Гарри: не для того же он вложил столько сил в него, чтобы просто убить. Да и не стал бы он использовать для этого яд, с расстояния, даже не придя посмотреть, как Мальчик, Который Выжил, умрет.       На мгновение воцарилась тишина.       Драко задавался вопросом, стоило ли этому верить. Несомненно, отношения между Поттером и Темным лордом вводили его в заблуждение ровно с того момента, как он впервые стал их свидетелем.       — Кэрроу. — Их взгляды переметнулись к нему. Драко облизнул губы, потом расправил плечи и выставил подбородок. — Гарри… я имею в виду, Поттер… ему, кажется, было неприятно рядом с ней. Может быть, это она сделала что-то.       Затем в воздухе раздался крик Поттера.

***

      Медленно Гарри пришел в сознание. Его разрывало между сознаниями, голова, казалось, была готова взорваться.       После этого ему понадобилось немало времени, чтобы остаться в своем теле. Кости казались тяжелыми, все тело — ужасно беспомощным, как у новорожденного. Он все еще был в поместье Малфоев, должен был быть. Он не знал больше настолько роскошных мест. Возможно, гостевая… нет. Он был в комнате Драко. В кровати Драко, но о том, как он попал туда, — одни только туманные воспоминания.       Как неловко. Ему теперь не оправдаться перед слизеринцем, не так ли?       Безумие Волан-де-Морта пробивалось в его сознание, подобно мраку и пыли, окутывая нервные окончания гнилью. Безумие, но безупречное. Блестящие, разбитые осколки, окутанные всепоглощающей яростью и ненавистью.       Гарри казалось, что его сейчас вырвет. Что его сердце изнуряет отвратительная болезнь, а кожа гниет.       Он зажмурился, рвано дыша. Сконцентрировался на своих пальцах, шевелил ими, осматривал комнату своими глазами. Заставлял свой рот издавать человеческие звуки, а не шипение парселтанга.       Сириус был рядом, возбужденный и взъерошенный. Рука гладила его по голове, зарываясь пальцами в волосы, однако от этого в желудке Гарри по-прежнему было противное ощущение.       — Расслабься, малыш, — пробормотал его крестный отец, когда он попытался что-то сказать. Сесть — да что угодно! Он сжал руками одеяло. — Тебе многое пришлось вытерпеть.       Ладонь обхватила его руки, а взволнованный взгляд осматривал. Гарри сосредоточился на дыхании, твердой хватке Сириусе на его руке.       — Том встретился с Волан-де-Мортом. — Эта сцена все еще тошнотворно отдавалась в его голове. Размытая и искаженная мешанина ракурсов и мыслей, которые были не его, но удушающе окутывали мозг.       Сириус застыл, уставившись на него.       — Я был… Я был в его голове, мне… — Он пытался снова заставить себя сесть. — Мне нужно поговорить с Томом. Где он?       Движение, кажется, вырвало Сириуса из раздумий: он положил руку ему на плечо.       — Гарри, ты сейчас важнее, — сказал его крестный отец. — На тебя наложили проклятие. Ты знаешь, кто это сделал? Малфой сказал что-то про Кэрроу?       — Я… Я имею в виду, я вроде как видел, как она говорила с Волан-де-Мортом, — сказал Гарри, голова кружилась от такого большого количества мыслей за раз. — Но я не знаю. Это мог быть кто угодно. Меня не особо любят на темной стороне. — Он устало засмеялся.       Однако Волан-де-Морт сказал, что теперь не хочет его убить. Сириус снова внимательно осматривал его. Гарри помотал головой, пытаясь собраться.       — Мне нужно поговорить с Томом, — снова продолжил он. — Сейчас.       — Тома здесь нет, — сказал Сириус. Гарри зажмурился еще на несколько секунд. Впервые задумался, может ли использовать их связь, чтобы найти Тома. Может, владей он легиллименцией, ему было бы проще это контролировать? Окклюменция лишь защищала его — однако как же она ему помогла, по-видимому!       Он думал, что продвинулся, но связь еще никогда прежде не ощущалась так сильно. Прожигая каждую его мысль, пока ему не стало казаться, что он вот-вот превратится в дым. Каждый дюйм его тела тянулся туда, стараясь приблизиться.       Это должно быть из-за крестража, просто должно быть. Они оба вместе — а он лишь привязан. Бессильный против этого притяжения, похожего на дрожащий магнит внутри него.       Он зарылся трясущейся рукой в волосы.       Неважно, убьют его или нет, Волан-де-Морт не мог вернуться! Просто не мог! От одной только мысли об этом все внутри застывало.       — Гарри. — Сириус положил ладонь ему на щеку, слегка подталкивая, чтобы он посмотрел ему в глаза. — Все будет хорошо. Я не позволю ему тебе навредить, я обещаю.       — Ты не можешь этого обещать, — вырвались слова прежде, чем Гарри успел замолчать. Сириус выглядел так, будто глотал что-то противное, потом и вовсе поник.       — Нет… нет, не могу. Как не могу и обещать, что все будет хорошо. Но… — взгляд Сириуса стал яростнее. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы все было так. Ты больше не один во всем этом, помнишь? Мы говорили об этом.       Гарри мгновение колебался, потом кивнул.       — Я знаю. — Но это не особо помогло. Будь он один, было бы лучше, потому что тогда он был бы как Том — беспокоился только о себе. Сириус умрет в попытке защитить его, Гарри был уверен в этом. Он не мог допустить этого, как не мог допустить и возвращения Волан-де-Морта.       — Ты можешь вспомнить хоть что-то, что было перед тем, как на тебя наложили заклятие? — спросил Сириус. Гарри скрестил руки, в упор смотря на шелковое одеяло. Он помотал головой, сжав челюсти.       — В одну минуту я был в порядке. А в следующую — нет. Я просто… Я подумал, что просто с моим напитком что-то было не так. — Он поднял взгляд на Сириуса. — Ты сказал, что на меня наложили заклятие?       Сириус кивнул. — Темное заклинание под названием Энико.       — Что оно делает? — Название звучало забавно, но точно не как что-то плохое. Но чувствовал он себя так, будто кто-то встряхнул его и потом перемешал все органы, расположив не на своих местах. Еще усталость, да.       — Оно высасывает жизнь. Мучает и изнуряет и, если не оказать помощь, приводит к смертельному исходу.       То есть кто-то… на самом деле попытался его убить. Гарри выдохнул, ребра болели.       — Многое объясняет, — пробурчал он, стараясь улыбнуться. Выражения лица Сириуса оставалось хмурым и взволнованным. Гарри оставил попытки улыбнуться. — Кому я, э... кому я обязан жизнью?       — Нарциссе Малфой. Впрочем, она говорит, что вернула тебе долг. Что-то про позвоночник ее сына?       — Том хотел его вырвать, когда я впервые был здесь. Я попытался сбежать, и закончилось все тем, что я очутился в самом центре собрания Пожирателей Смерти.       Сириус моргнул.       — Я еще не решил, что не сделаю этого, — послышался голос со стороны двери. Гарри удивился, как он смог не заметить появление Тома — возможно, у него была повышенная чувствительность. Или пониженная. Одно из двух. Но он сощурился.       — Ты не можешь этого сделать! — тут же сказал он. — Том, ты не можешь.       — Я немного забыл, с каких пор ты можешь мне говорить, что я могу, а что не могу. Ох, подождите… — Молодой Темный лорд подошел к краю кровати, напрочь игнорируя Сириуса, и принялся осматривать его. — Что с тобой стряслось?       — Он манипулирует тобой, — давил Гарри. — Я был в его голове. Он относится к тебе так же, как и ты ко мне! Он…       — Я задал тебе вопрос, Гарри. Выглядишь мертвецки бледным.       В тоне Тома не было особых перемен, но… Гарри снова сжал челюсти протестующе.       — Оно, похоже, называется Энэко… — Он перевел взгляд на Сириуса. — Заклинание Энико. Высасывает жизнь. И ты не можешь навредить Малфоям, они спасли мне жизнь. Твоя очередь, — нетерпеливо проговорил он, резко садясь. — Чем, черт возьми, ты думал, когда шел на встречу с Волан-де-Мортом?       Том наклонил голову.       — Как именно ты об этом узнал? — Том вперился взглядом в его шрам, и Гарри посмотрел на него. Очевидно как. — Тебе не следовало подслушивать важные разговоры. — Теперь это точно звучало опасно.       Гарри яростно уставился на него.       — Тебе не следовало плести интриги и встречаться с чертовым Волан-де-Мортом. Кроме того, у меня особо не было выбора… — Том наклонился, чтобы снова осмотреть шрам, — Гарри зашипел, почувствовав прикосновение к воспаленной и чувствительной коже. Он отпрянул, его снова начинал охватывать жар.       Увидел собственное лицо в глазах Тома, мертвенно бледное, и синевато-лиловый шрам на лбу и снова вжался в простыни. Глаза Тома на какое-то мгновение тоже округлились.       Гарри не позволил смущению охватить себя. Сириус схватил Тома за запястье.       — Прекрати! — рыкнул мужчина. — Ты делаешь ему больно.       Черты лица Тома похолодели, он резким движением освободил руку, другой направляя палочку в направлении его крестного отца.       — Нет! — Гарри бросился вперед устало. — Не делай этого. Просто прекрати.       Сириус теперь тоже тяжело дышал, упрямо смотря на Тома. Как ни лицемерно, Гарри хотел, чтобы его крестный отец сделал что-то полезное и вел себя хорошо хотя бы раз.       — Ты говорил ему, что видел, Гарри? — слишком ласковый голос.       — Нет! — быстро сказал Гарри. — Я ничего ему не говорил. Клянусь. Я не настолько идиот.       Боже, он идиот. Том замычал, пальцы снова потянулись к его шраму, осторожно убирая волосы с его лица. Гарри вздрогнул. — Хватит переводить тему, — настаивал он.       — Обливиэйт.       Гарри даже не успел среагировать, что уж говорить про последовавший за тем Империус. Сириус с каменным выражением лица вышел из комнаты. Когда дверь за ним закрылась, Том наложил защитные чары.       — Ты очень хорошо знаешь, что не стоит говорить о таких вещах при посторонних.       Гарри почувствовал укол разочарования, скорее даже из-за обоснованности этого решения. Несогласия, хоть Сириус мог только усугубить ситуацию.       Он сам схватил Тома за руку, сердце бешено колотилось в груди.       — Том, не можешь помочь Волан-де-Морту снова обрести тело. Он… он снова поместит тебя в дневник, ты же знаешь это! И, возможно, и меня тоже.       — Думаешь, я не смогу справиться с тем, кого уничтожил ребенок? — Том вскинул брови. — У меня, кажется, прекрасно получается справляться с вышеназванным ребенком.       Гарри покраснел, сжимая зубы.       — Ты не можешь иметь нас обоих.       Воцарилась звенящая тишина, которая вскоре начала давить. Том сильнее изогнул брови, улыбка медленно появилась на его лице. Эта противная улыбка, так похожая на улыбку Волан-де-Морта.       — Полагаю, мы уже обсуждали то, что я могу владеть тобой так, как только захочу, — промурлыкал Том. — Ты не мог сбежать от меня летом и не сможешь и впредь, если мне так будет угодно. Ты мой.       Гарри сглотнул, распрямляя плечи.       — Ты не сможешь заставить меня действовать с тобой, — выплюнул он. — Я или он. Ты выбираешь его, и раз я не могу уйти, я Богом клянусь, что никогда больше не буду содействовать тебе. Я никогда не буду твоим так, как этого хочешь ты. Тебе придется меня убить.       Тишина была мертвой.       — Что бы ты делал… если б сбежал? — спросил Том ой как ласково. Кровать прогнулась: Том подался вперед, прижал Гарри к изголовью кровати Драко. Руки прижал по бокам от его головы, смотря в глаза. — Встретился бы лицом к лицу со мной и Волан-де-Мортом? Ты бы проиграл, Гарри. — Голос Тома становился резче, кулаки сжимались рядом с его головой. — Ты снова проиграешь. И потом еще, герой.       Сердце Гарри пропустило удар.       — Я… я буду не один. — Он не отводил взгляда, не давая себе даже дрогнуть. — В отличие от тебя, у меня есть друзья. Множество людей, кому я важен!       Том задумчиво кивнул, в глазах ничего кроме жестокости.       — А, так поэтому ты был один на один со мной? Благодаря поддержке твоих друзей? Ты был один в Комнате, Гарри, помнишь? И ты снова будешь один, когда дело дойдет до чего-то важного. Ты всегда один, не так ли? Я думаю, глубоко внутри, ты знаешь это. Они не понимают тебя так, как я.       — Я… это не… — он пытался выпутаться, но что-то неуверенное высохло в груди. — В следующий раз все будет иначе.       — Может, ты и моя родственная душа, Гарри. — Губы Тома изогнулись от употребления этого слова. Гарри тоже его ненавидел. Такое слащавое, неподходящее к тому, что на самом деле происходило, какая-то пародия. — Но у тебя не безграничные шансы. Моя снисходительность не будет тянуться вечно.       — Ты все равно продолжишь давать мне шансы, — сказал Гарри. — Иначе это будет значить, что ты не думаешь, что можешь по-настоящему меня приручить.       Том засмеялся.       — Смена тактики не означает конец игры. Знаешь, что, по мнению Волан-де-Морта, мне следует сделать?       Волосы Гарри встали дыбом.       —…он думает, что тебе стоит запереть меня в безопасном месте. — Типа дневника. Но Том не сделает этого… ни в коем случае не сделает, он знает, каково это… он… ладно, он без колебаний сделал это с Джинни.       Но Джинни не его крестраж.       — Ты сказал, — продолжил Гарри. — Ты сказал, что я могу быть полезнее.       — Подумай об этом, Гарри. — Ни следа доброты на лице Тома.       Чего он хотел. Чего хотел Том. Как достичь желаемого.       — Ты сказал, что я могу быть серым, — голос Гарри дрожал. — Это был наш уговор.       — Насколько я знаю, быть серым не значит бунтовать против поднятия Волан-де-Морта, м-м-м? — Том говорил так, будто они все еще были в кабинете истории, только взгляд отличался. Жестокий. Гарри чувствовал свое быстрое дыхание во рту.       Он не мог ничего не делать!       Чего он хотел. Чего хотел Том. Как достичь желаемого.       — Нам он не нужен. — Он наклонился вперед, каждая мышца тела протестовала против этого. — Нам хорошо вдвоем. Тебе он не нужен, есть лишь один Волан-де-Морт, верно? А ты лучшая версия в любом случае. Я имею в виду… ты победил меня с первого раза. Он в оба раза провалился.       — Подлизываешься, Гарри?       — Всего лишь констатирую факты.       — Ну конечно, — сказал Том слишком весело. — Простое отсутствие бунта едва ли поможет. Низко было ожидать этого. А он, как ты, несомненно, знаешь, тоже соревнуется за мою лояльность. — Этот ублюдок получал какое-то нездоровое удовольствие от этого. — Вот невезение бы было, если бы я решил поверить в его слова о твоей безопасности, не так ли? Я имею в виду, если ты не намерен быть полезным никому из нас. Мальчик, Который Выжил, — это двухсторонний клинок в этой войне.       Гарри отпрянул от такого предательства.       — Это нечестно, — прошептал он. Том провел большим пальцем по его щеке.       — Это ты начал выставлять ультиматумы. Я всего лишь следую им.       Он взял худшие страхи Тома и посыпал их солью. Сказал ему точно то, что он не хотел услышать: по дневник, про возможность того, что он уйдет, если Волан-де-Морт вернется. Он должен был ожидать ответный удар.       Нужную ему и противоположную реакции.       — Счастливого Рождества, мой крестраж.