Позавчера я был счастлив и радовался жизни, вчера хотел умереть, а сегодня я потерян и боюсь завтрашнего дня
В воздухе, наполненном озоном, растворяется запах соляры. Автобус бесшумно двигается по заснеженной трассе. И он…и он…и он, сука, проезжает мимо меня… Уже второй за эти полчаса. Звёзды ссыпаются вниз, вдогонку за снегом. По телу разливается приятное чувство уюта. Я посильнее закутываюсь в шарф, утыкаясь в мягкую, слегка колючую ткань носом. Рука, вытянутая в сторону дороги, уже начинает «покалывать иголками». Ещё полчаса без спасительного автобуса и я умру прямо здесь, на этой злополучной трассе с этими ящиками. Яркий луч света разгоняет сумеречное покрывало с дороги. Надежда в моей душе теплится и возрастает. Из-за поворота показывается чёрный «Рено Логан», он плавно движется по маленьким сугробикам, успевшим образоваться за этот час. Машина стремительно набирает скорость, насколько ей даёт это сделать обледеневшее покрытие и едет прямиком ко мне. Я замёрзшей ногой отодвигаю ящички подальше от асфальта. Рено наконец-то останавливается. В тёплом салоне даже через закрытые двери слышна тихая, приятная музыка, не очень понятно какая именно, но мне она нравится… Дверь со стороны водителя открывается и наружу выбегает яркий уютный? свет, за ним выходит и сам водитель. Мужчина одет только лишь в тонкий свитер, его плечи заметно дёргаются от мороза, а на тёмных волосах тут же оседает слой снега. Он стоит ко мне спиной, слышно, как в тишине, нарушаемой лишь работой мотора, чиркает колёсико зажигалки. Руки мужчины, сложенные «домиком» около рта, озаряются оранжевыми бликами от пламени, он делает глубокую затяжку и в ночном кристально-чистом воздухе растворяется облако никотинового дыма. — Пацан, тебя подбросить?— водитель наконец-то поворачивается ко мне лицом. Я молчу. Похоже, я так долго ждал «спасения», что попросту завис от долгожданного счастья. — Парень, хей, парень, очнись блять. Ты наглухо замёрз что ли?— мужчина стоит уже около меня, слегка наклонившись, и щёлкает пальцами возле моего замёрзшего носа. Если я раньше считал себя высоким, то после встречи с этим человеком, моя самооценка, как и мой рост, снизились до размеров плинтуса. Я зачем-то тяну руку к своему лицу, потираю одеревенелыми пальцами, скорее всего синющие губы и хриплым от мороза голосом выдаю: -Москва, улица Есенина, дом 4 и ещё желательно ящики поставить в багажник. -Дай говна, дай ложку, да? — водитель озабочено хмыкает, но подхватывает первый ящик с земли, попутно затягиваясь сигаретой. *** Когда с цветами в горшках было покончено, а все букеты были размещены на заднем сидении, рядом со спящей девушкой в красной шубе, мы сели в машину. -Ты флорист? Да, у меня свой магазин в Москве, — я наконец-то «оттаял», мне стало даже жарко от работающей на всю печки в машине. -Прикольно, — мужчина внимательно, не моргая, следит за дорогой, крепко держа в руке руль. Иногда он бросает в мою сторону любопытные, изучающие взгляды. -Я Стас, кстати, — я выдавил из себя подобие улыбки и протянул руку, но когда осознал, «что это очень, блять, тупо подавать руку, человек находящемуся за рулём!» было уже поздно, мужчина схватил меня за ладонь и энергично потряс. -Игорь. Безработный, пишу песни. Это — Диана, — он указал в сторону заднего сидения, -Моя девушка. Я молча кивнул, а в желудке почему-то неприятно кольнуло, будто игла вошла в тонкую стенку органа. Снег за окном продолжал несчадно засыпать все пути назад. Большие снежные хлопья, словно перья плавно летели на лобовое стекло и резво ссыпались по нему от прикосновений дворников. Незнакомая мне музыка продолжала тихо играть в салоне. Слева приятно дул морозный ветер из приоткрытого Игорем окна с целью покурить. Я поправил на затылке нежно — розовую шапку, подтянул любимый шарф почти до глаз и прикрыл веки. Звуки плавно перемешиваются, вот размеренное дыхание Игоря уже справа, а потрескивание сигаретной бумаги сзади. Перед глазами расплывается разноцветная паутина из бликов. Мотор еле слышно работает, в лицо приятно отдаёт дыхание печи, будто меня накрыли тёплым пуховым одеялом. Я зеваю, широко открывая рот, и стремительно падаю в пропасть небытия. Вокруг тьма, пробиваемая только в некоторых местах яркими белыми вкраплениями. Хотя, быть может, я всего лишь описываю пейзаж за окном… Я засыпаю, измотанный долгим ожиданием этого грёбаного автобуса на этом грёбаном морозе… Я засыпаю…***
Я засыпаю и сквозь сон не замечаю, как рука Игоря перебирается ко мне на колено, мягко поглаживая узловатыми пальцами выпирающую кость. -Ста-а-ас, просыпайся, мы приехали, — дыхание Игоря щекочет щеку. Я потягиваюсь, разминая затёкшие от неудобной позы для сна мышцы, непроизвольно сжимаю ладони в кулаки и осознаю, что всё время держал Игоря за руку. Мужчина до конца, не поняв в чём дело, сжимает мою руку в ответ. Первое, что я чувствую после этого, кажется безобидного жеста это тошнота, но меня не просто мутило, меня разрывало на части, а во рту ощущался привкус крови. Я быстро вскакиваю, вырывая руку из хватки Игоря, и тут же открываю дверь машины благо мы уже стояли припаркованные около моего магазина, иначе я был бы уже мёртв. Но ощущаю я себя настолько плохо, что, кажется, я сейчас это сделаю неосознанно. «Умру прямо здесь и Игорю придётся избавляться от тру…» На снег под моими ногами капают капли крови, они словно пули прожигают в нём отверстия. Я разжимаю зубы, размыкаю губы, наружу тут же высыпаются миллионы, нет, ёбанные триллионы изумрудно-золотых блесток, мир вокруг меня кружится-кружится, из глаз текут слёзы от сильнейшей боли в желудке и горле. Блестки попросту разрывают мягкие ткани в моём организме. Сзади хлопает дверь, снег хрустит под массивными подошвами ботинок. Игорь опускается передо мной на колени, он с неким сочувствием проводит рукой по моей скуле, придерживая голову за подбородок. По моим окровавленным губам проходится влажная салфетка, кожа под ней моментально покрывается тонкой спиртовой плёночкой. Я поднимаю глаза, Игорь сосредоточенно оттирает сгустки крови с уголков моих губ, я осторожно перехватываю его руку, мужчина внимательно смотрит мне в глаза, его брови сведены к переносице. «Он злится?» — Ты не обязан… Слышишь, Игорь?.. — Стас, почему ты не сказал раньше?! У Дианы есть таблетки, зачем так истязать себя?! -Я…Я привык, мне не больно, я столько всего уже пережил, — я слегка улыбаюсь, оголяя зубы они скорее всего все в крови, потому, что Игорь тут же отвернулся, поморщившись. -Держи, выпей, я выгружу ящики и буду ждать тебя около подъезда, -мужчина протягивает мне бутылку воды, и поднявшись уходит за машину. Вода приятно холодит губы и жгёт поцарапанное горло, под ногами поблескивает целая изумрудная Вселенная с красно-чёрными дырами и золотыми звёздами. *** -Не хочу быть навязчивым, но почему ты не сказал мне об этом? У Дианы были подавляющие, зачем ты так с собой? — Игорь стоит передо мной всё в том же тонком свитере, его плечи всё так же подрагивают от холода, между зубов зажата сигарета. -Со мной такого давно не было, — мужчина одаряет меня недоверчивым взглядом и передаёт тлеющую никотиновую палочку, — Честно, с момента смерти Алины такого не было, — я замолкаю и лишь сильнее зажимаю сигарету между пальцев. Затягиваюсь. Горький горячий дым обволакивает рот, горло и все внутренности, оставляя терпкий аромат на слегка влажных искусанных губах. Игорь замечает изменения в моём поведении и как можно мягче спрашивает, что же случилось с девушкой. -Умерла она. От соула своего. Не любил он её, а она любила, сильно-сильно, до боли. Он её и погубил. Сердце не выдержало, она у меня на руках умерла…-снова в горле начал шевелиться горький комок, и мне пришлось говорить короткими фразами, а слова всё равно проглатывались, мялись и потому я замолчал. -Извини, я не знал…-Игорь пытается быть вежливым. -Я не баба, можешь не извиняться, — втаптываю окурок носком кроссовка в грязный снег. -Приходи, если хочешь ко мне в магазин, всегда буду рад, визитку я оставил на сидении, — протягиваю руку Игорю. Мужчина притягивает меня к себе, запуская свои до ужаса горячие руки мне под полы пальто, и крепко-крепко обнимает, утыкаясь носом мне в шею, вдыхая аромат парламента, крови и салона своего авто. В ночной тиши ничего не видно. Лишь слышно, как оглушительно бьётся моё обреченное на смерть сердце, слышно, как потрескивает уличный фонарь рядом с машиной, слышно, как снег опускается на наши застывшие слитые воедино фигуры, слышно, как Игорь улыбается. В ночной тиши ничего не видно, разве только что слабое зелёное свечение, исходящее от шеи мужчины. В ночной тиши ничего не видно, но зато слышно как Игорь тихим шёпотом произносит слова, от которых моё сердце может быть ещё немного поживёт, радуя меня своим монотонным постукиванием: -Не волнуйся, обязательно приду. Ведь кто-то должен вновь сделать тебя счастливым…