Чуть позже

      Игорь меня не обманул, он действительно ежедневно начал приходить ко мне в магазин, а иногда даже заглядывать ко мне домой. Он приносит с собой всего лишь свежий горячий кофе, а кажется, будто него исходит солнечный свет и будто он сам пахнет солнцем, когда мы уединяемся, будь то тесная подсобка в магазине или скрипучая кровать у меня в квартире, я подолгу вдыхаю этот аромат.       Игорь не соврал, он действительно сделал меня счастливым. С ним я научился радоваться мелочам. Я рад и счастлив тому, что мне можно забыть о боли и мыслях, о моей близкой, неминуемой гибели, хотя бы на несколько часов, пока меня окружает забота Игоря, я рад и счастлив, что Игорь просто со мной. Но Игорь не сказал мне самого главного, не пообещал мне и обманул меня…       Одним обычным тёплым зимним вечером, когда все букеты распроданы, недавно привезенные цветы расставлены по местам и политы, когда табличка «Открыто» меняется со своей сестрой, когда сумерки опустились на шумную, жужжащую, словно улей Москву, когда основной свет выключается и остаётся только приятная глазу уютная золотистая подсветка над кассой. Игорь пришёл ко мне как обычно. Всё в нём было такое родное, уютное: его растянутый мягкий (так мною любимый) свитер цвета хаки, два бумажных стаканчика кофе из ближайшего «Старбакса», всё родное и уютное, кроме заклеенной пластырем шеи и угрюмого пустого взгляда, от которого веет морозом. «Он стыдится метки? Он стыдится наших отношений? Он стыдится меня? Или попросту боится… Диа…» Дверной колокольчик приветливо звонко дребезжит и в помещение заходит прекрасная девушка в красной шубе. Она вальяжно проходит между с растениями и опускается на стул рядом с Игорем. -Диана. Привет, — я дружелюбно улыбаюсь, а внутри разрастается шипастый куст боли. –Вы сегодня вместе. Что-то случилось? -Привет, Стас, случилось,— она хмурится, сводя аккуратно нарисованные бровки к носику. –Стасик, ты ведь поможешь нам?— она слащаво улыбается, забирает у Игоря мой кофе И делает маленький глоток горячего напитка, выжидающе смотря на меня. -Конечно, я помогу вам. Рассказывай, что случилось,— я улыбаюсь. Девушка начинает свой душещипательный рассказ о подарке для мамы на праздник. Я почти не слушаю предысторию, лишь запоминаю любимые оттенки мамы и названия цветов для композиции. За весь рассказ мне несколько раз приходилось удаляться в туалет, чтобы опустошить желудок. И с каждым моим возвращением эмоции на лице Игоря становились всё тревожнее. Его кожа вокруг пластыря воспалилась, на висках выступил пот, а в серебряных глазах плавают льдинки слез. «Ему больно. Я причиняю ему боль». Сердце сжимается от давления блесток внутри. Они за этот час заполнили всё моё тело. Ещё чуть-чуть и мои сосуды разорвутся, пуская по внутренностям изумрудные реки. Ещё чуть-чуть и моя кожа пойдёт по швам, выпуская наружу золотой поток блесток. Ещё чуть-чуть и… Диана завершает свой рассказ, я говорю ей, чтобы она не волновалась, я смогу ей помочь и уверяю, что сделаю всё просто замечательно. Девушка внимательно слушает меня и примеряет эти серьги из лапши. Ребята уходят. Игорь оставляет свой кофе недопитым, он лишь пододвигает стаканчик будто говоря: «Допей, забери сегодня хоть это». Как только они уходят, я хватаю остывшую бумагу и прислоняю ко рту, пахнет терпким, горьким кофе, губами, кожей Игоря, его прикосновениями, Игорем… Люблю этот аромат. *** Выхожу из магазина, тут же утопая в теплой декабрьской ночи. Харкаю на асфальт: красный с зелёным. «Неудивительно». Ужасно саднит горло и тошнота — тошнота — тошнота. Фонарь неприятно шипит над головой, снег противно сияет в его свете и все этой ночью такое неприятное, враждебное, колючее, противное. Перед самым домом приходит смс. Пишет Игорь, пишет о том, что у него для меня сюрприз, который меня окончательно осчастливит, но о котором я узнаю чуть позже, точнее завтра днём, Игорь заедет за мной. Тошнота ненадолго отступает, на душе становится немного легче. Я улыбаюсь, поднимаю голову к небу и смотрю туда, туда, где каждую секунду рождаются и умирают одинокие звёзды, целые галактики. Смотрю на маленькие вкрапления жемчужного белого в непроглядной тьме океана Вселенной, а в душе теплится надежда. Он сказал, чуть позже я сильно обрадуюсь, стану счастливым…чуть позже…совсем скоро, осталось пережить ночь, дожить до утра, всё будет хорошо. Чуть позже. Слова будто мантра, молитва. Чуть позже… Чуть позже, метка цвета крылышек бронзовки, на шее Игоря приобретёт насыщенный фиолетовый оттенок. Чуть позже красное свадебное платье Дианы будет полностью усыпано мелкими алыми блёстками. Чуть позже к Стасу придёт соседка за солью для обеденного супа, она будет долго звонить, стучать, звать хозяина квартиры, попробует открыть дверь и поймёт, что она не заперта «Скорее всего, он кого-то ждал….» Чуть позже Игорю позвонят из полиции, извинятся, поздравят со свадьбой и попросят приехать на опознание тела, назвав при этом адрес квартиры Стаса. Чуть позже Игорь будет сидеть на полу, наплевав на новый дорогой костюм, будет сидеть на этом грязном полу, залитом лужами крови, в которых будут плавать золотые блестки, радостно поблескивая в свете старой пыльной лампы. Чуть позже Игорь будет держать руку Стаса, его будут оттаскивать от тела стражи порядка и подоспевшие, так не вовремя медики, но он всё так же будет держать руку…окровавленную руку Стаса, перебирая его тонкие пальцы сплошь усыпанные ярко — изумрудными блестками. Чуть позже пальцы Стаса слегка сожмут ладонь Игоря. Стас слегка приподнимет веки и сухими от изнеможения губами произнесёт всего несколько слов: «Ты сделал меня счастливым…вновь». Его почти чёрные карие глаза покроет предсмертная пелена, изо рта резво побежит ниточка крови. Чуть позже Стас устало улыбнётся, слегка оголяя окровавленные зубы, и его рука разожмёт ладонь Игоря…разожмёт…навсегда… Чуть позже Игорь будет жутко орать, кричать, визжать, захлёбываясь собственными слезами, а вокруг него будут рассыпаны изумрудные блестки… Но всё это чуть позже, а пока Игорь счастливый спешит к Стасу в магазин, чтобы отдать ему приглашение на свою свадьбу в золотом конверте, перевязанном алой лентой. Игорю от чего — то это сочетание цветов кажется до боли знакомым, где-то он уже его видел, может быть это — знак судьбы? Кто знает… Кто знает…