***
Ресторан был шикарным, и Мойра едва ли могла вспомнить, когда была в столь дорогом месте за последнее время. Ее жизнь проходила на работе, а все остальное пролетало следом за окном офиса в ЦРУ и служебной машины вместе с временами года. — Когда тебя ждать, ма? — степень заинтересованности в голосе Кэвина стремилась к минус бесконечности. — Как обычно не могу сказать ничего конкретного. Хезер оставила в холодильнике курицу. — Ага, да. Пока. Строгая одежда была одной из тех вещей, к которым Мойра привыкла настолько давно, что едва ли помнила себя одетой вне дома во что-то, кроме костюмов, спецовки или вечерних нарядов. Легкое платье? Мини-юбка? Свитер? Не про нее. Но сегодня даже привычный камуфляж ровных линий черного платья с широкими бретельками не спасал от волнения. Пойти на свидание с человеком, которого не видел двадцать лет и забыл о нем, потому что он стер тебе память — даже для агента ЦРУ звучит чем-то, выходящим из ряда вон. Официант налил в бокал вина и предложил меню, пока Мойра осматривала зал. Она специально приехала загодя. Проследила, не было ли за ней хвоста, осмотрела периметр и пути отхода в случае непредвиденных обстоятельств, отметила странных типов за крайним столиком и наметанным взглядом успела засечь чью-то тайную сделку под столом. Пока ее мысли текли по привычному руслу полевого агента, к столику подъехало инвалидное кресло. — Мойра! Ты давно ждешь? Механизм бесшумно остановился на удобном расстоянии от столешницы, и двое людей, наконец, встретились взглядами. «Человек и мутант», — поправила себя Мойра, в следующую же секунду спохватившись: — «Он же телепат… Нет, не читает мысли — это было бы невежливо. Хотя стирать воспоминания тоже не верх галантности!» — Нет, решила приехать пораньше — старая привычка. Как дорога? — Жуткие пробки! Там, где они обычно, наверное, и бывают, но я не часто езжу в город, так что точно не знаю. Но они там были. В любом случае, я успешно добрался, а значит, это было некритично. Чарльз кивнул официанту, налившему ему вина, и вырвал у него из рук меню, тут же уткнувшись в буклет, будто это было самое интересное, что он когда-либо видел, надеясь, что не покраснел после того, как вылил на Мойру всю эту околесицу. Никто не говорил, что ходить на свидания — это навык, который нужно тренировать. Он всегда считал, что умение флиртовать и знакомиться с девушками забито в его мужской подкорке, раз он так успешно пользовался им по молодости. Но, видимо, где-то по пути от беззаботных будней студента университета до директора школы и основателя секретной организации мутантов оно потерялось от недостатка внимания к этой сфере жизни. Может, где-то по пути спинно-мозговых нервов на уровне третьего поясничного позвонка… — Нью-Йорк точно не лучшее место для прогулок на авто. Порой быстрее доехать на скейтборде, чем догнать преступника на машине с мигалкой, — улыбка Мойры была в такой же степени искренней, в какой напряженной. А Чарльз, наконец, оторвался от меню и не сдержал смешка. Телепатия против воли скользнула в чужой разум, ловя отголоски воспоминаний: Мойра на всей скорости рассекающая тротуары Бруклина в погоне за иностранным шпионом. — Что, серьезно? — Странно, что человека, который каждый день видит у себя множество детей со сверхспособностями, можно удивить погоней на скейтах. — О, поверь, мутации выглядят чем-то восхищающе-сверхъестественным только первые тридцать лет жизни, потом привыкаешь. Принесли заказ, и Мойра взялась за приборы. — Не у всех было столько времени, чтобы привыкнуть к осознанию того, что новая раса уже живет среди нас. Чарльз поперхнулся отпитой минералкой и постарался не раскашляться: камень явно был в его огород, и он почувствовал, как кончики ушей заалели подобно советскому флагу. — Мне стоит еще раз принести свои официальные извинения. Прости, Мойра, я не должен был стирать тебе память, но в тот момент это было единственным выходом. Руки без всякой цели комкали салфетку — Чарльз давно не чувствовал себя таким пристыженным, хотя много лет считал, что опыт общения с Эриком искоренил в нем какие-либо комплексы по поводу использования силы на благо мутантского вида. В ту осень подарить Мойре возможность остаться в стороне от набухающих, как нарыв, конфликтов, а своим подопечным — укрыться от взгляда правительства еще ненадолго, казалось, хорошей идеей. Что бы Мойра не искала во взгляде голубых глаз, черты ее лица смягчились. — Надеюсь, этого не повторится впредь. Женщины не очень любят, когда мужчины копаются в их мозгах. — Клянусь, никаких стираний памяти! Для верности Чарльз даже приложил руку к груди, хотя агент с таким стажем как Мойра и без клятв по выражению лица мог бы понять: он был искренним. Она попыталась запить рвавшиеся без сомнения нервные смешинки вином и оставила на губах только улыбку. Не враг же она себе — портить едва начавшееся свидание. — Так… Не расскажешь чуть больше о том, как идут дела в школе? — О, поверь, там на сто свиданий наберется историй. Вот вчера… Беседа со скрипом вошла в относительно безопасное русло между берегами упущенного прошлого и смутного настоящего, в котором тема случившегося в Каире оказалась негласным табу. Рассказывать о мутантах и учениках Чарльз мог часами — эта было все, чем он жил последние десять лет, и на самом деле не так уж многим он мог это рассказать. Просто потому что все, с кем он поддерживал дружеское общение, в основном были непосредственными наблюдателями или участниками практически всех событий в школе. Байки, реальные истории и курьезы передавались из уст в уста со скоростью света, так что едва ли даже среди новых учеников можно было найти тех, кто не слышал о малышке Стефани, что десять лет назад чуть не унесла школу Ксавье вихрем подобно домику Элли, или байку о рыцарских доспехах, ютившихся на верхнем этаже и по преданиям оживавших в Хэллоуин. Были вещи и пострашнее историй, которые можно услышать в каждой частной школе или любом другом месте, где собравшиеся дети дают волю фантазии. Способности некоторых учеников оказывались опасны настолько, что Чарльз, Хэнк и прочие учителя были вынуждены быть самыми тонкими психологами, чтобы успеть предотвратить катастрофу раньше, чем она случится. Во время буйства гормонов едва ли даже самый простой дар не станет смертельным оружием, когда твоя девушка ушла к другу или родители считают тебя монстром. Мойра смеялась, сочувствовала, серьезно спрашивала о некоторых событиях, касающихся закона или связанных с политикой. Чарльз изо всех сил старался не трогать ее разум, не желая облажаться, как много раз до этого с другими дорогими людьми. Вкуснейшее мясо под кисло-сладким соусом и так встало колом в горле, а чертов воротник даже с расстегнутой верхней пуговицей казался удавкой. «Я не слишком много болтаю?» — мысль крутилась на языке, но Мойра продолжала слушать, забывая донести вилку до рта через раз. Она была такой же красивой, как Чарльз помнил ее, не то чтобы он не видел ее через Церебро за годы разлуки. Возраст без сомнения оставил на ее внешности следы: сеть мелких морщинок под глазами, углубившиеся носогубные складки и погрузневшая форма лица. Но она была все такой же подтянутой и ухоженной: ни грамма лишней косметики, ни одной складки на талии, а в этом платье ее фигура смотрелась просто восхитительно. «Рейвен была права… Если закончить второе свидание в постели с девушкой, на которую настроен серьезно, она наверняка решит, что мужчина с ветром в голове. А если прошло двадцать лет — достаточно ли этого, чтобы после второго свидания разводить девушку на секс?» Пока Мойра говорила что-то о мутантах в ЦРУ, Чарльз старательно разрезал свой стейк, пытаясь решить теоретическую дилемму, потому что по вполне очевидным физическим причинам рассчитывать на полноценный секс сегодня он едва ли мог. «Да и Мойра не из тех, кто запрыгнет в койку ради… чего бы то ни было…» — …чтобы выведать из него эти данные, мне пришлось переспать с этим Шериданом. Иногда удобно быть женщиной-агентом, у тебя всегда есть некоторые преимущества в выведывании информации… — Да, согласен. »…и даже если бы она согласилась… Нет, надо было все-таки воспользоваться сывороткой! Зря я не послушал Хэнка!» Стейк все-таки поддался, нож скользнул по тарелке с противным скрипом, и старательно отрезаемый кусок говядины шлепнулся Чарльзу прямо на брюки. — Проклятье. Это мясо что из настоящего мрамора? Какая-то говядина не могла испортить этот день, но Чарльз все-таки подозвал официанта. Тот задумчиво посмотрел в его тарелку. — Это мясо на кости. Если вы хотели испробовать костный мозг, я бы порекомендовал вам другое блюдо. Чарльз уставился в распиленную практически тупым ножом плоскую кость и подумал, что слегка увлекся своими мыслями. — Спасибо, не нужно, мы пока не закончили с этими блюдами, — Мойра вежливо улыбнулась, и молодой человек убрался восвояси. — Извини, наверное, о моей работе лучше не говорить за столом. Всегда забываю. — О, нет-нет, пожалуйста, продолжай! Чарльз поспешил замять неловкость, с трудом удерживая нестерпимое желание прижать пальцы к виску и стереть всем память, а так же заставить всех окружающих забыть о его присутствии тут. Обычно инвалидное кресло едва ли заставляло его чувствовать себя в центре внимания больше, чем тот факт, что он мутант, телепат, директор и публичная личность в одном лице. Но именно сегодня мысли окружающих то и дело кололи его в затылок неуместным коктейлем эмоций от насмешки до жалости и откровенного раздражения из-за вида чего-то несовершенного в столь идеальном для успешных и обеспеченных людей месте. Тот факт, что в мыслях Мойры он мог бы заметить что-то подобное, удерживал его желание касаться чужих разумов даже больше данного себе слова быть естественным. «Быть естественным дураком! Прекрасно…» — Так вот, этот Шеридан сливал данные… — очевидно Мойра продолжала историю, которую Чарльз прослушал, занимаясь распилом говяжьих костей, так что теперь он вынужден был натянуть на лицо интерес и сочувствие тяжким будням агента ЦРУ. Впрочем, не самое сложное — со студентами он проделывал это регулярно, занимаясь во время выслушивания их ответов более насущными директорскими проблемами на телепатической связи с Хэнком. Противное пиликанье, раздавшееся из сумки, засунутой между бесчувственным бедром и боковиной кресла, заставило Чарльза вздрогнуть, а Мойру насторожиться словно гончую. — О, прошу прощения, это телефон. — Телефон? — Мойра вытянула шею, чтобы увидеть, что Чарльз достает из сумки. Черная пластиковая коробка с антенной издавала противный писк, пока Ксавье открывал крышу, прятавшую панель с кнопочками и нажимал на одну из них. Никаких проводов, и на рацию не похоже — таких технологий в ЦРУ еще не было, но Мойра помнила о Хэнке Маккое… — Это из школы, прошу меня извинить. — Да, конечно. Она махнула рукой, сунув в рот ломтик картошки и с неподдельным любопытством рассматривая устройство. Узнай руководство — локти бы кусали от зависти. Школа Ксавье могла быть набита такими суперштучками, которые и Мойра была бы не прочь заиметь для лучшей работы. — Что случилось, Хэнк? — Чарльз старался не звучать раздраженно, но на том конце послышалось пыхтение. — Прости, Чарльз! Я бы не звонил, но… Это просто катастрофа! Я экспериментировал с Церебро, ты знаешь. И пытался поменять параметры, ведь Церебро может усиливать не только твои способности. И… — Ближе к делу, Хэнк, что конкретно произошло? На фоне послышался какой-то хлопок и ругань. — Я настроил его на пространственную частоту мутантов-телепортаторов, и теперь они прибывают в школу со всего мира. Тут уже тридцать человек или больше! Они не могут вернуться обратно, потому что в поле действия Церебро нарушена координатная сетка магнитных полей, и… Рука невольно потянулась ко лбу в тщетной попытке разгладить появившиеся морщины, в то время как мыслями Чарльз уже несся на всех парусах обратно в школу. Среди прибывших могли быть враждебно настроенные мутанты или те, кто толком не в ладах со своими силами. Это могло привести к катастрофе, что уж говорить о том, что потерянные в пространстве телепортаторы могли материализоваться в стене или камне! — Ты отключил систему? — Нет… Она… она зависла! Я сейчас ищу решение, но ты тут срочно нужен. Джинн не справляется с этой толпой! — Я скоро буду, Хэнк! Уже еду! Он отключился и только тут сообразил, что все еще в ресторане на свидании с девушкой, которая даже не успела доесть основное блюдо. — О, Мойра, прости, я… — Не извиняйся, нет проблем! — она утерла губы салфеткой, улыбаясь спокойно и вежливо. — Я все понимаю. Школа, дети — это катастрофа. — Там серьезная авария, я должен помочь Хэнку. И телепортаторы могут пострадать. И дети… Чарльз частил, почти бормоча себе под нос, едва ли задумываясь над словами, пока искал чековую книжку и пытался засунуть телефонный аппарат на место. Когда он спустился к машине, где его дожидался скучающий водитель, то сообразил, что впервые за последний час выдохнул с облегчением. Душный от чужих мыслей и собственных переживаний ресторан остался позади, и он всей грудью вдохнул загазованный воздух Нью-Йорка. «Хорошо, что до вопроса о переходе в горизонтальную плоскость не дошло! Фух!» «Хорошо, что не пришлось заканчивать эту тупую историю про Шеридана. Зачем я только начала? Не могла что-то поинтересней рассказать, а не про то, как разыгрывала шлюху с мафиози и лазила голышом по вентиляции…» Мойра провожала взглядом уезжающий от ресторана автомобиль, не зная, испытывает больше сожаления или облегчения от прерванного свидания. Дома ее ждала только холодная курица, поэтому она решила остаться и насладиться выходным в компании дорогого вина и чудесного десерта.Свидание первое
29 марта 2019 г. в 21:05
— Ну, как? Или лучше тот в полоску?
Чарльз поправил тугой узел галстука, чувствуя, что в этой рубашке с жестким накрахмаленным воротничком уже начинает потеть. Он крутился, если это слово применимо к человеку в инвалидной коляске, перед зеркалом уже сорок минут, меняя рубашки, галстуки, запонки и прочие мелочи, которые вздыхающий Хэнк послушно подавал ему из гардероба или комода.
— Они одинаково… галстуки.
Судя по несчастному взгляду Маккоя, он уже пожалел, что вызвался помочь в «важном деле». Кажется, вся школа знала, что их любимый директор отправляется на свидание с Мойрой сегодня в два часа дня в ресторан «Ла Бернардин». А кто не знал, все равно ощущал эту непередаваемую атмосферу нервного воодушевления, наполняющую пространство в радиусе действия телепатии Чарльза с самого утра. Хэнку, как старому другу профессора, прошедшему с ним все жизненные взлеты и падения, выпала сомнительная честь помощника в сборах. И может, будь сам Маккой более удачлив в устройстве своей личной жизни, это имело бы смысл.
Чарльз закатил глаза и выдернул из его рук очередной галстук. Он завязал за это утро столько вензелей, что мог бы делать это с закрытыми глазами и открыть свое агентство по завязыванию галстуков.
— Ты не помогаешь.
— Вы что, все еще там копаетесь? Что стало с моим братцем, который кадрил девушек в барах одним щелчком пальцев!
В комнату вошла Рейвен. В естественном обличье, одетая в домашнюю одежду, она выглядела так странно, что Чарльз до сих пор не мог привыкнуть видеть ее такой. Хэнк тут же зарделся, замялся, уронил одну из запонок и вообще развел суету. Глядя на все это, Чарльз только вздохнул: он надеялся, что Маккой и Рейвен давно прошли этап подростковых недоговорок.
«Кто я, чтобы их судить?..» — мысль увяла вместе с кривым узлом галстука.
— Что ты хочешь, Рейвен, я не был на свидании… — Ксавье попытался припомнить, одновременно развязывая удавку на шее, но сдался. — Не помню сколько. Подскажи, какой лучше надеть?
Выражение лица Рейвен застыло между насмешкой, затерявшейся в изгибе губ, и чувством вины, мелькнувшим на дне ярко желтых глаз. Это длилось лишь мгновение, и она склонилась над креслом брата, с легкостью развязывая галстук и снимая его вовсе. Ее ловкие пальцы расстегнули верхнюю пуговицу рубашки, наконец, освобождая горло Чарльза от неприятного давления и зуда в том месте, где ткань терла кожу.
— Вот так лучше. И надеюсь, ты не собирался надеть какой-нибудь старперский пиджак поверх этой учительской формы.
— Это называется костюм, и люди надевают его, когда идут в приличное место.
Рейвен усмехнулась.
— Ну да, в приличное место, чтобы соблазнить человека на что-то неприличное.
— Рейвен! Тебе что пятнадцать? — едва ли Чарльз успел понять, чем продиктовано его восклицание: смущением или привычкой осаждать особенно разгоряченных подростков, позволявших себе пошлые шутки при малышне.
— А тебе что, семьдесят? — она по-доброму усмехнулась и хлопнула его по плечу. — Ты либо нравишься партнеру, либо нет, и никакие манипуляции с внешностью не смогут повлиять на этот факт. Поверь мне, уж я знаю, о чем говорю. Пойдем Хэнк, оставь все эти безделушки.
Друг и сестра ушли, оставив Чарльза перед зеркалом. Только сейчас он обнаружил, что все еще сидел в носках и так и не выбрал ботинки.
«Хэнк! Ты можешь срочно вернуться на одну минутку?!»