***
Тёмный мейстер не оставлял вниманием Винни Грэм, поддерживая ту с сыном. Ему пришлось несколько откорректировать продолжительность своего нахождения в проекции Вильгельмины Грэм, после того как непосредственно в Канаде WL он вплотную занялся Уиллом Грэмом. Легенда для Винни вынуждала Лектера работать удалённо в Кингстоне. И доктор Лектер тратил около трёх часов на автомобиле в выходные, опять же по легенде, чтобы добираться в Торонто Винни Грэм. Согласно теории абсурда, сотовая связь между проекциями работала безотказно, поэтому звонить Винни и отвечать ей Ганнибал мог беспрепятственно. Тогда же как веретенообразный прогал, по которому Ганнибал пересекал границу между Канадой WL и Канадой Винни Грэм, был доступен только для него. Сейчас, следуя шоссе прогала с потерявшей сознание Молли Фостер на заднем сиденье автомобиля, Ганнибал знал, что обрушит прогал, как только изымет Кейна из проекции. И Молли Фостер действительно была нужна тёмному мейстеру как та, с чьей помощью он убивал двух зайцев. Как повелось с невинными ещё, но потенциальными врагами, Молли Фостер из WL ничем перед Ганнибалом не провинилась. Пока. В отличие от всех других Молли Фостер, которые добирались до статуса жён Уилла Грэма. И она бы уже не смогла провиниться, потому что Ганнибал женился на Уилле, окончательно прибрав того к лапам. Но всё это не снимало с неё вины в глазах тёмного мейстера, поэтому он планировал окончательно стереть её из проекции WL, таким образом обезопасив себя и с этой стороны. Тёмный мейстер мог пересекать границы проекций и выбирать временные отрезки, но он не мог, согласно физике взаимозамещения, переносить из одной проекции в другую людей живыми на долгий срок. Когда для ведения беременности под наблюдением Винсента Веги и Джулса Вингфилда он и магистр Хопкинс поместили Беделию Дю Морье в убыстренную проекцию, они вынули из этой же проекции трёх умалишённых, которых у себя посчитали сбежавшими. По истечении беременности мейстера многоликой сумасшедших неожиданно нашли в пределах леса, окружавшего родную лечебницу. Поэтому Молли Фостер требовалась доктору Лектеру как та, кто останется живой заменой Кейна в проекции Вильгельмины Грэм. Таким образом он избавлялся от потенциальной соперницы и получал сына. Молли Фостер не должна была вернуться в WL к своей семье.***
Винни Грэм жила недалеко от рынка Св. Лаврентия. Было за полночь, когда Ганнибал остановил автомобиль, припарковав его у дома Винни. Он выбрал временной отрезок, в котором Винни ещё находилась в отпуске по уходу за ребёнком, а Кейну едва минули три недели и в которой он будил мать по ночам. Поэтому Ганнибал не удивился, когда окна квартиры Винни оказались освещёнными. Ганнибал оставил «бентли» на изумрудного каймана и Демона В Салоне, открыл двери в подъезд своим ключом и, намеренно игнорируя лифт, поднялся по лестнице на четвёртый этаж. Отомкнул дверь в квартиру. Почти тут же, стоило ему войти и затворить за собою дверь, из кухни появилась Винни с бутылочкой смеси. — О? Ганнибал, почему ты… вернулся ночью? Она встретила его вопросом, но удивление быстро сменилось радостью. — Появилась возможность, — улыбнулся он, снимая и оставляя в прихожей пальто. Винни подошла и прижалась. Ганнибал поцеловал её в макушку, обнимая и долго не выпуская. Винни со смехом высвободилась: — Представляешь, я облизала медовую ложку, и Кейн среагировал роскошной звёздной сыпью, поэтому… — …ты кормишь его смесью, — закончил за неё Ганнибал. — Да, — Винни посмотрела укоряюще, но улыбаться не прекратила. — Словно с языка снял. — Просто логическое умозаключение, любовь моя, — объяснил Ганнибал. Он помнил слова Винни, потому что слышал их прежде. Винни скрылась в спальне. Ганнибал пошёл следом. Он знал, что Винни пренебрегает традицией и кроваткой, оставляя Кейна на ночь в своей постели. И он знал, что мальчишка уже привык к живому горячему телу матери рядом ночью. Винни опустилась на кровать, взяла в руки сына, на котором был поменян подгузник и надета жёлтая рубашонка. Кейн строптиво покрутил мордахой, негодуя на соску с бутылки, но смирился с этим как с необсуждаемым желанием матери. Ганнибал, сев на пятки и опираясь носками туфель в пол, опустился на колени перед Винни и Кейном. Наблюдал молча. Винни тоже молчала, расслабленная и погружённая в процесс. Ганнибал в последний раз рассматривал закономерные для всех версий Грэмов длинные полумесяцы ресниц и кудри, сейчас у Винни небрежно скрученные в пучок, белую кожу и вздёрнутый нос, мягкие тонкие губы. Винни изредка смотрела барвинковыми глазами, тут же взгляд отводя, стоило столкнуться им со взглядом Ганнибала. Когда Ганнибал наткнулся на неё в привычных поисках Уилла — это стало неожиданностью. Довольно-таки приятной неожиданностью другого пола. Но он сразу знал, что выводить Винни на уровень, предназначенный для Уилла, не будет. Просто Ганнибал не справился с присущему импринту всех Грэмов очарованием и довольно скоро оказался с Винни, которая почти сразу забеременела, в постели. И Ганнибал не совсем понимал, как с этим лучше поступить для получения дальнейших выгод, учитывая, что он продолжал искать и корректировать проекции с Уиллом. Кейну минул год, когда Ганнибал наконец добрался до WL. И он всё ещё не решил, будить ли Винни. Хотя знал, что она вспомнит всё, несмотря на то что её проекция была самой далёкой от каноничной. Матрица Грэмов в Винни была той же, тот же духовный импринт, физический оттиск и гонор. Но он не решился по вполне существенной причине. Существенной для него: ему был нужен именно Уилл Грэм. Мужчина Уилл Грэм. Обрастающий щетиной, заводящий собак и читающий людей. Уилл Грэм, который пах отвратительной собачьей шерстью и расхожей косметикой для бритья. Поэтому Винни Грэм, выйдя из отпуска, продолжала читать студентам лекции, воспитывать ребёнка, мечтать о собаке в квартире и интуитивно очень точно разбираться в людях совершенно безбоязненно. Во всех, кроме Ганнибала Лектера. Грэмовский дефект был налицо и тут: Ганнибал легко водил их за нос. Когда в WL для тёмного мейстера вдруг всё стало складываться удачно и он пошёл на существенное опережение событий с приручением Уилла Грэма, когда Уилл проявил настойчивость, чтобы вспомнить свои проекции и проекции Ганнибала Лектера, тогда роль Вильгельмины Грэм обозначилась. Роль важная, но недолгоиграющая. — Ты хочешь мне что-то сказать, милый? Ганнибал едва ли не вздрогнул, выведенный из задумчивости голосом Винни. Та отложила бутылочку и, прижав к груди и плечу, развернула Кейна вертикально. — Да, хочу, — Ганнибал встал в полный рост и отошёл от края кровати. — Что-то случилось? — Я хочу сказать, что благодарен тебе за всё, что ты дала мне. За сына и за твою любовь, Винни. Она поднялась и стала не спеша и поглаживая спинку сына ходить по комнате. От окна к туалетному столику, потом к кровати, снова к окну. Ганнибал стоял в центре вышагиваемого ею треугольника, не вертясь и не оборачиваясь, просто дожидаясь того, чтобы она снова появлялась в поле его зрения. — А ты хочешь сказать, что любишь меня? — Винни появилась справа, достигая кровати. Ганнибал промолчал, нечитаемо смотря на Винни. Было что-то, что появилось в ней только что. Одна неизвестная и пока неопределяемая. — Не хочешь, — разворачиваясь к окну и не останавливаясь, ответила себе за него Винни, — потому что ты любишь Уилла Грэма, Ann? Если бы Винни Грэм дала себе слабость обернуться, она бы не была разочарована. Глаза Ганнибала раскрылись, скулы обозначились так резко, что грозили взрезать кожу. Винни развернулась от окна, целуя сына в висок и смотря на Ганнибала искоса. — Ты ведь нашёл подходящего меня? Она скрылась за спиною Ганнибала слева. — Ты нашёл. И теперь вам обоим нужен Кейн. Голос Винни, не повышающийся ни на тон, по-прежнему мягкий, даже вкрадчивый, прошёлся позади и возник справа. — Когда… как ты узнал, Уилл? — всё же смог спросить Ганнибал. — Кольцо, Ann. У тебя на пальце бриллиантовое обручальное кольцо, значит, ты меня нашёл и я тебе нравлюсь настолько, что мы поженились. И мне ты, выходит, тоже нравишься. Винни отправилась к окну. Ганнибал смотрел на её узкую спину в майке. И на пижамные хлопковые штаны, почти скрывающие маленькие босые ступни. — Когда? — переспросила Винни. — Да. Когда ты вспомнил? — Я всегда помнил, — она двинулась к зеркалу на столике. Ганнибал чувствовал себя так, словно его раз за разом сбивают с ног. И самый сильный удар пришёлся со спины. — Ты пришёл убить меня, Ann. Ты сделаешь это собственными руками? — Да, — ответил Ганнибал. — Сумка с вещами Кейна в шкафу в прихожей. Винни появилась справа, снова шла к кровати. Но теперь она аккуратно опустила уснувшего сына, закрыв маленьким голубым одеялом. Развернулась. Подошла близко, остановилась и запрокинула голову. Уилл был почти с Ганнибала ростом. Винни на двенадцать дюймов ниже. — Всё в порядке, милый. Винни взяла руку Ганнибала и прижалась к его ладони щекой. Ганнибал почти не контролировал и едва осознавал, как соскользнул Винни ладонью на шею. Добавил вторую, совместил обе, продел пальцы друг с другом в замок, большими протянул под маленьким подбородком. — Я люблю тебя, Уилл. — Я тоже тебя люблю, Ann, — успела сказать Винни Грэм, прежде чем тонкие позвонки в её шее — четвёртый и пятый — сместились, а потом сломались, перервав вплетённые в них артерии и вены. Ганнибал прижал утратившее способность дышать тело Винни, чувствуя, что сам дышит за двоих: быстро, рвано, хватая воздух ртом. Он не мог поверить, как не мог вообразить прежде, отправляясь сюда, что ему придётся снова убить Уилла, осознанного и разбуженного. Он всё просчитал. Он думал, что больше так с ним не поступит. Но сейчас он держал в руках единственную проекцию Уилла Грэма, которая была осознанной и не спящей сама по себе. Видящей его насквозь. Знающей его. Оставившей ему их сына. И всё равно давшей ему сделать то, что произошло. Ганнибал сглотнул, резко поднял лицо вверх, часто заморгал. Движение в кровати привлекло его внимание. Кейн дрыгнул ножкой, но не проснулся. Кейн. Ганнибал подхватил Винни, перенёс на свободную половину кровати. Уложил, вытянув руки вдоль тела, поцеловал в губы. Затем вышел в прихожую. В шкафу нашёл сумку. Открыл. Смесь в банке, упаковка подгузников, одежда, резиновый пёс со свистком, несколько пелёнок, пустышка в контейнере, одеяло, упаковка салфеток. Сдёрнув молнию обратно, Ганнибал оставил сумку. Он пропустил едва видимый белый треугольник, что виднелся из внутреннего бокового кармашка сумки. Надел пальто. Вышел, закрыв двери. Спустился по лестнице. Шёл снег. «Бентли» заносило снежными полыньями по крыше и капотам. Кайман среагировал на ключ, схлопнулся. Ганнибал открыл дверь и вытянул из салона Молли в куртке и в шёлковом длинном платье. Из кармана куртки выпала жемчужная серёжка. Ганнибал поискал вторую. Нигде не было. — Найди в салоне, — сказал он Демону. Принеся Молли в квартиру, Ганнибал оставил её в кресле в гостиной. Затем снова вернулся в спальню. Кейн не просыпался. Ганнибал завернул его в голубое одеяло. Принёс из сумки большое, раскинул, снова завернул сына уже в него. Аккуратно поднял, огляделся. В прихожей подхватил сумку. Вышел, не закрывая двери на ключ и оставляя в кровати мёртвую Винни Грэм и без сознания в кресле в гостиной Молли Фостер. Демон В Салоне протянул ему вторую серёжку. Ганнибал сжёг её в ладони вместе с первой. — Держи крепко, — сказал он, протянув Кейна Демону В Салоне. Тот бережно и крепко обвернулся вкруг свёртка из одеял.***
Уилл проснулся при успокаивающем свете огней святого Эльма, что по обыкновению оседали ночами в Доме С Демонами в углах, под потолками и по периметру комнат. Бродячие болотные огни легко плавали в коридорах, прохладные и ласковые. Но Уиллу было не до ласки. Ганнибала рядом не было. Уилл знал, где тот. Да и чёрт с этим. Но он так же знал, что с Ганнибалом происходит. И вот это выбросило его из мягкого расслабленного сна после первого брачного секса: сперма до сих пор чувствовалась им на коже бёдер и ягодиц. А на шее, не давая сделать полноценный вдох, чувствовались стальные, ломающие позвонки пальцы рук. «Блядский, блядский, блядский боже», — повторял Уилл про себя, сидя в кровати, чуть подавшись вперёд и наконец-то с трудом начиная дышать. Лицо Ганнибала до сих пор стояло у него перед сонным взором: искажённое болью, сожалением и любовью. «Я люблю тебя, Уилл», — сказал Ганнибал. «Я люблю тебя, Ann», — пообещал в ответ Уилл. А потом умер ещё раз в квартире Винни Грэм. «Сука, никаких игрищ с удушением. Больше никогда», — сползая с кровати, напомнил себе Уилл. Прошёл в гардеробную. Потребовал свет. Дом послушно осветил полки с одеждой персиковым сиянием. Уилл достал пижаму. Натягивая штаны, оторопел. Над лобком, чуть ниже линии пояса брюк, тянулся горизонтальный, яркий и розовый, медицинский шов. Уилл накрыл его ладонью и прошёлся пальцами по рельефной, обработанной хирургическими нитками полосе. Было предельно ясно, что проекция Винни Грэм подкинула ему общее для них обоих прикосновение от доктора Лектера. Кем бы они ни были, как бы ни изворачивались, в результате шрам появлялся на теле. И не важно, был ли это нож для резки линолеума, которым Ганнибал Лектер злился на Уилла Грэма. Или это был хирургический скальпель, которым доктор Лектер, выполняя полостную операцию и помогая родиться своему сыну, любил Винни Грэм. Всегда и в любом случае на животе появлялся шрам. Их общее грэмовское достояние. Уилл оделся и отправился в детскую. Свет, затмевая бродячие огни, катился рядом и немного впереди. В детской мерцали звёзды и дублон луны. Трепетал клён. Попискивали сонные белки в гнёздах в дереве. Уилл забрался с ногами в кресло для кормления, погладил невероятно мягкий детский плед. На мгновение закрыл глаза. И проснулся, когда тёмный мейстер доктор Лектер заслонил собою весь дверной проём. Уилл смотрел во все глаза, обрабатывая картинку: Ганнибал с влажными волосами, словно шёл под ноябрьским снегом некоторое время и тот теперь истаял в тепле; голубой, прижатый высоко к плечу, чтобы можно было легко коснуться лица сына губами, если возникнет потребность, свёрток в правой руке; сумка в левой. Уилл знал, что лежит в сумке. Уилл, блядь, сам упаковывал в неё подгузники и резинового пса для Кейна. И Уилл знал, что внутри, в боковом кармашке, лежит записка от него самому себе со словами: «У нас получилось. Теперь то, что надо, да?» Память и опыт Винни Грэм услужливо и заботливо затопили его во сне, выбросив на каменистый берег насильного пробуждения в холодной приливной волне ужаса. Они разбудили Уилла среди ночи, дав ощутить ещё одну свою смерть от рук Ганнибала, а ведь он искренне полагал, что с подобной дрянью закончено. Откуда же было знать, что сознание Уилла так извернулось, что одновременно проживало в двух телах. Но пусть так. Ведь теперь, судя по ощущениям, сбежавшая часть вернулась. И с внушительным приданным. Синяки на шее, шрам на животе и ребёнок. «И разве же я не скучал по всему этому?» — спросил сам себя Уилл. Ганнибал его тоже рассматривал, не торопясь окончательно входить в детскую, и уже довольно-таки долгое время стоял на пороге. Наконец, чтобы положить конец неопределённости, Уилл медленно запрокинул голову, вместе с тем оголяя кожу шеи и подставляясь взгляду Ганнибала. И, глядя из-под ресниц, видел, как тот в досаде дёрнул головой. Похоже, что и в самом деле выбитый из наезженной привычной глубокой колеи «я всё знаю и всё контролирую». — Прости меня, Уилл. Мне так жаль. — Ох, что ты. Ты всего остального не видел, — отталкиваясь ладонями от подлокотников и вставая в рост, темно сказал Уилл. — Ты обвёл меня вокруг пальца, — спохватился Ганнибал. Уилл приблизился, протягивая руки и отнимая Кейна. Сразу же зарылся лицом в одеяло, находя губами маленький лоб и отходя. Ганнибал, освобождённый от ребёнка, видел почти что в точности повторившуюся картину: отходящий к окну Уилл в майке на широких плечах и пижамных штанах, почти скрывающих ступни. То, чего он хотел. То, к чему стремился. Всклокоченный со сна Уилл Грэм с их общим сыном в руках. Обрётший целостность и законченность рядом с ним и в его доме. — Мне были нужны убежище и безопасность. Раскрываться перед тобою не входило в мои планы, Ann. Ты слишком опасен. — Ты, этот ты, знал, что полностью осознан как Винни Грэм? — Нет, — коротко рассмеялся Уилл. — Нет. Похоже, часть меня, самая здравомыслящая часть, справедливо полагала, что так будет лучше всего. Не знаю я здесь — не знаешь ты. — Тебе было больно? Ганнибал подошёл к Уиллу со спины, но не прикоснулся. — Блядь, мне всегда больно, когда ты намерен причинить мне боль. А в этот раз мне было смертельно больно. — Ты умер. Прости меня. — Я прощаю тебя. Я всегда тебя прощаю. Уилл развернулся лицом. Ганнибал прижал его к груди, делая скидку на ребёнка. Кейн завозился в одеялах. — Благодаря тебе мы все вместе. Я понимаю это. А ты понимаешь? Ты простишь меня? — Уилл поднял лицо от Кейна. Ганнибал не ответил. Он накрыл шею Уилла обеими ладонями, продолжая просить прощения в касаниях. — Жизнь моя, — тихо попросил Ганнибал. Уилл поймал его ладонь и подтащил к своему животу, выпустил, оттянул резинку штанов. Сделал глазами «а ну-ка здесь». Ганнибал не глядя огладил его под майкой и штанами, находя пальцами на привычном месте всё тот же фамильный шрам. — Сколько бы я их с тобою ни делал, все они от любви. Как бы я себя ни вёл, я постоянно любил тебя. — Ох, мать твою, это давно и всем понятно. — Контролируй себя и свою речь при ребёнке. Уилл открыл было рот, чтобы разразиться отборной извозчичьей руганью, но Кейн проснулся. — Он не будет спать в кроватке один, — вместо выволочки сдался Уилл. — Ты не должен был баловать его с пелёнок. — Мы спали одни, пока тебя таскало по проекциям в поисках моей маскулинной задницы. Нам было скучно и одиноко, — огрызнулся Уилл. — Ты обманывал меня. — Тебя задело. Это здорово. Неужели бы ты остался со мною как с Винни Грэм, раскрой я карты? — Уилл, разворачивая одеяла, опустил Кейна в колыбель. Кейн взмахнул кулачками и выкрутился всем тельцем. — Винни не материлась, как джанки. — Ты серьёзно? Ганнибал чуть сдвинулся от ледяного взгляда, но положил ладонь на борт колыбели. — И она так и не завела собаку, потому что мне это не нравилось. — Ох ты ж блядь, Винни — идеальная женщина. Это я не заводил собаку, потому что тебе это не нравилось. Это я говорил так, как тебе нравилось. Это я… Ганнибал подхватил Уилла вкруг талии, вздёрнул ближе и поцеловал. — Мне понравится не то, что ты вдруг замолчишь и решишь покончить с собаками. Мне понравится то, что ты живой, горячий и мой. Сейчас и впредь. Уилл выдохнул, обвился руками вокруг шеи и положил голову Ганнибалу на плечо, чувствуя мокрое после снега сукно. Кейн в колыбели развернул голову вбок и вдруг беззубо и радостно улыбнулся. — Что… Кого он видит? — встрепенулся Уилл. Тёмный мейстер сделал над колыбелью движение ладонью, словно сдёргивая ткань. В ней, обвернувшись вкруг ребёнка длинным сегментированным, покрытым короткой мягкой терракотовой шерстью телом, и с пастью, полной ослепительных острых зубов, лежал Демон. — Он похож на отврат… странную таксу, — несколько в замешательстве произнёс Уилл. — Зато он горячий и нравится Кейну, поэтому отныне в постели с тобою по ночам будет не младенец, а я. Уилл довольно и облегчённо вздохнул. — Он видит Демона, Качающего Колыбели. Наш сын его видит. — Да, все дети видят Демонов. Пойдём. — Слушай, но таксы гораздо симпатичнее. У Кейна сложится в корне неверное представление об этих замечательных собаках. — Чёрт с ними, с таксами и неверными представлениями. Пойдём, хочу до утра успеть кое-что на тебе проверить. — Что именно? Прекрати. Ганнибал закрыл двери детской. — Ты был очень грязной девочкой. Очень… Ганнибал вскинул Уилла на плечо. — …очень… Уилл, свисая головою вниз, ударил кулаком по пальто, но удар потерял силу в отстраняющемся движении ткани. — …очень грязной девочкой. — Блядь, это смешно, Ann. Ганнибал, донеся Уилла до спальни, сбросил его на кровать. — Обычно ты не смеялся. Чаще всего ты… — Я знаю, что я делал чаще всего. Поэтому заткнись и выеби меня, доктор Лектер.