Жалость

Прошла целая неделя с тех пор, как я не хожу на занятия. Как только дядя узнал подробности произошедшего — он буквально взбесился и теперь отказывается пускать меня в эту школу снова. Кредит доверия просрочен — опекун хочет забрать документы. Даже близняшки, в какой-то степени мне сочувствуя, ни слова не высказали по этому поводу. А у меня в душе смятение: с одной стороны поддерживаю это решение и всеми руками за, но с другой… С другой так не хочется уходить. Появились люди, которые мне дороги и которым дорога я сама. Даже если все происходящее — это плод моего воображения, то эта иллюзия дружбы полностью меня устраивает. Поэтому однозначно сказать, хочу я перевестись или нет, не могу. Утром, вставая и рассматривая опухшее и "разноцветное" от удара лицо, думала, что вот она, причина наконец покончить с чертовщиной в жизни. Но тут же эту мысль на корню уничтожали приходящие проведать Рицу или Такеши, причем последний появлялся как утром, так и вечером. Уставший после тренировки, бейсболист неизменно нажимал на дверной звонок и требовал спуститься. В первый раз дядя, поскольку был на нервах, чуть не наорал на него, но я вовремя вышла и Сатоши, смирившись, дал нам поговорить. Но в дом Ямамото не пустил. В тот вечер, Такеши аккуратно убрал мои волосы с лица и нежно погладил сквозь пластырь пострадавшую щеку. Помню, что после этого я хорошенько шлепнула его по руке и смущенно опустила взгляд. Иногда этот балбес просто невозможно хороший. А с Рицу все было проще: в первый день, после уроков, она прибежала ко мне с бешеными глазами и сходу накинулась с объятьями, невзирая на мои попытки увернуться, поскольку спина таких издевательств не терпела. — Я и подумать не могла, что он такой урод! — говорила девушка в тот день. — Если бы я только знала… Юри-тян! — после этого она расплакалась и пришлось ее успокаивать уже в доме, отпаивая горячим чаем. И вот, передо мной стоит сложнейшая задача, с двумя вариантами ответа, среди которых верного просто нет. Я не могу предсказать последствия любого из выборов, но точно знаю, что это решение очень важно для моей дальнейшей жизни. Вообще, в жизни любой выбор может быть решающим, и, зачастую, люди этого просто не замечают. Я же, по возможности, стараюсь обдумать действие, прежде чем его совершить. А сейчас у меня есть только чувство растерянности и нежелания что-нибудь решать. Хочется поступить по-детски, чтобы решили за меня. Но выбор дядя оставил мне.

***

Вечер, середина декабря, температура за окном достаточно низкая, чтобы не было никакого желания выходить из теплого дома. В такое время лучше всего завернуться в одеяло, лежать на мягкой кровати и размышлять, но Такеши все равно пришел и стоит возле калитки, прислонившись к забору. Ждет. Остается только надеть кофту потеплее и выйти, пока он окончательно не замерз. Балбес. — Привет, — он улыбнулся и отлип от стены, стоило только мне открыть входную дверь и показаться, — как ты сегодня? Стоило только подойти, как он снова осторожно отвел волосы от моего лица и прищурился. Несмотря на то, что прошла уже целая неделя, синяк так просто проходить не хочет. Кожа у меня бледная, регенерация просто отвратительная. К тому же, я периодически забываю про мазь, которую дал Шамал. — Ты замерз? — теперь уже голой щекой чувствую, что пальцы у него просто ледяные. Он кивнул и прижал всю ладонь, позволяя почувствовать старые шершавые мозоли от тренировок. — Теплая, — улыбнулся Такеши, выдохнув при этом клубок пара. Я отняла его руку от лица и растерла. Перчатки, этот гений, разумеется не носит, хотя и мерзнет. Зима здесь совсем не зима, в привычном для меня понимании. Очень редко можно встретить людей в куртках. Но под вечер все равно становится прохладно. — Иди домой, еще простынешь, — нахмурилась и отпустила его. — Я не простыну, — он снова улыбнулся и аккуратно, подбирая слова, продолжил: — Когда в школу собираешься вернуться? — Не уверена… — отвела взгляд и понуро опустила плечи, не в силах их расправить и дать четкий ответ. Было немного неловко за свои сомнения. Он мягко обнял меня, и понимающе погладил по спине. Я давно уже не чувствовала такого умиротворения, поэтому прикрыла глаза и просто прижалась к нему. Несмотря на то, что он явно продрог, он все равно оставался теплым. Так, стоп. Оттолкнула от себя подростка и, стараясь смотреть куда угодно, но только не него, выдала: — Иди домой! После чего незамедлительно покинула его общество, забежав в дом и захлопнув дверь. Уже в своей комнате упала на кровать, чувствуя, как предательский румянец все-таки залил щеки. Это неправильно-о-о! И решение я приняла. Остаюсь в этой чертовой Средней Намимори, потому что мне так правда хочется.