Цветы жизни

      «Странная штука этот мир. Все самое замечательное в нем быстро пролетает, незаметно так, а худшее, как уроки, длится вечно. Недавно я спросила у мамы, почему так случается. Может быть, был какой-нибудь чел, который заколдовал время? Но мама в ответ лишь пожала плечами. Папу даже спрашивать не стала. Для лопухоида он очень умен, но пойми меня правильно, дорогой дневник, в магии он полный профан. Остался один вариант: дед. Он, кажется, знает все на свете, кроме того, как можно быть таким вредным и склочным. Великий Фео разразился длиннейшей и скучнейшей тирадой о недостойности некоторых Гроттеров этой фамилии, рассказал историю о том, что в свои пятнадцать был гением и наконец буркнул, что Фендюлий Долбанутый заколдовал время. К сожалению, он в это время сидел в темнице и хотел лишь уменьшить срок своего пребывания в заключении. А получилось наоборот, и Фендюлий от скуки склеил ласты. Грустная история. Ах да! К чему я все это пишу? Каникулы кончились! Пора возвращаться в Тиб. Надеюсь, Васька и Полька меня ждут» — записала я в своём дневнике перед тем, как захлопнуть его и кинуть в чемодан, который вроде как собирала уже полтора часа.       Кстати, вам, наверное, интересно, а кто такая я и почему пишу эту чудную историю. Даже если вам неинтересно, давайте знакомиться: Софья Гроттер, дочь знаменитой Тани Гроттер и куда менее знаменитого Ваньки Валялкина. Мои предки сейчас, естественно, уже не Танька и Ванька, но в скрижалях памяти нашего мира известны под этими именами. Хотя и моей маме нагадали трёх сыновей, я единственный их ребенок. Внешне я похожа на маму, только глаза отцовские — васильковые. Что ещё можно сказать обо мне? «Недостойная дщерь Гроттеров»— говорит обо мне прадед Феофил Гроттер, перстень с чьим голосом я ношу (когда поступила в Тиб, мама подарила, сказав, что он принесет мне счастье). «Солнышко мое» — зовёт меня мама. «Гроттерша-младшая» — таким эпитетом меня наделила Васька. Ещё я летаю на мамином контрабасе и весьма недурно, учусь в Тибе на белом отделении и у меня двое друзей: Васька и Полька. Но о них позже. Поверьте, эта парочка достойна многих абзацев дифирамбов. — Солнышко, ты собралась? Пора лететь. Мне тебя проводить? — заглянула мама в мою комнату. — Мам, я уже взрослая. Тебе не кажется? Ты в свои пятнадцать не могла определиться с парнем, победила кучу раз Чумиху и спасла Тиб, — фыркнула я, прыгая на чемодане, чтобы закрылся. — Завидуй молча, — рассмеялась мама и добавила: — А я рада, что ты на меня не похожа. Не нужна тебе моя судьба, — ее голос сорвался. Мама села на мой диван и влажными карими глазами посмотрела на меня. — Мамуль, ну чего ты? Я жива-здорова, все у меня хорошо, — присела я рядом и обняла ее. — Тебе же нравятся мои друзья. Ты сама говорила. — Солнышко, я знаю. У тебя отличные друзья, но не в этом дело. Я рада, что ты не сирота, что не носишь одни старые джинсы, что живешь в безопасности, что в твоей жизни нет некромага, который сводит тебя с ума. Я скромно промолчала в тряпочку, ведь мы с Васькой и Полькой облазили все уголки Тиба и в этом году хотим, так сказать, углубить свои знания. — Ты жалеешь, что выбрала папу, а не Глеба? — задала я вопрос, который давно меня мучил. Если честно, я люблю папу, но иногда думаю, а что было бы, если бы мама выбрала Бейбарсова, была ли я и если была, то какая судьба меня ждала. Я знаю всю историю мамы… Ладно уж, вам по секрету могу признаться: я бы выбрала некромага. Нет, мой отец замечательный, но рядом с собой я хотела бы видеть сильного, брутального Бейбарсова. Я не мама, этим все сказано. — Я ни разу не пожалела, что выбрала Ваню, — после длинной паузы ответила мама. — Я бы не справилась с тьмой Глеба и сама бы стала темной. Нет, я люблю твоего папу и довольна отказом от магии. Тем более у меня есть ты, — улыбнулась сквозь слезы мама, крепко прижав меня к себе. — Я люблю тебя, Сонечка. — И я тебя, мам, — и, скрепя сердце, добавила: — Полетели вместе.

***

      Чем мне нравится летать с мамой, так это свободой действий: я могла делать все бочки, змейки и даже перевертоны и мама только улыбалась, глядя на меня. Папа же, когда редко, но летал, читал мне вечные нотации об опасности, недалеко отставая в этом плане от деда, который летать любил не больше, чем купаться в речке.       Увидев внизу большую темную черепаху Тиба, я обрадовалась: родные огни, факелы, ров, башни, такие родные и любимые, что даже сердце защемило. — Спускайся, солнышко, — позвала меня мама, делая странные манипуляции с пылесосом. Со временем она пересела на них, хотя я, как и мама в свое время, не понимаю, как на этом ведре можно летать. Я нежно погладила полировку контрабаса и начала спускаться кругами. Но едва я почувствовала ногами землю, ко мне подбежали две фигурки: одна повыше и пошире, вторая поизящнее. — Какие люди в нашем захолустье! Как там твоя тайга? Стоит еще, или ты спалила ее? — засмеялась Васька, заключая меня в объятья. — А твоя Плешивая Горка? Парик не купила? — ухмыльнулась я в ответ, обнимая Гломову. — Мамочка моя бабуся! Дайте же мне доступ к телу! Сонька, ты где пропадала все лето? Уж могла бы позудеть! — забросал меня вопросами Полька. — Эта шляпа посеяла свой зудильник и отбывала наказание, помогая отцу с животными, — радостно заложил меня дед, ехидно хихикая. — Здрасьте, дедушка Феофил! Как ваше ничего? — поздоровались друзья в их любимой манере. — Молодежь, — ворчливо, но все же довольно, проскрипел перстень и замолчал.       Думаю, наступила пора представить моих друзей нормально. Прошу любить и не жаловаться: Василиса Гломова, дочь Гробыни Склеповой и Гуни Гломова. Впрочем, я зову подружку Васькой. От матери Гломова-младшая взяла характер и манеру одеваться, от отца… Чумиха ее знает, что у Васьки от Гломова! А, фамилия, вот. Васька красивая и эффектная девушка, парни бегают за ней табунами и так же, как кони, ржут. За свои пятнадцать у подружки было парней сто, но надолго никто не задерживался. Я, конечно, тоже не подарок, но Гломова терпима, лишь когда спит. Но я все равно люблю свою подружку: она же меня терпит!       Второй на очереди, но не по значению для меня, Полька, а точнее Аполлон Лотков. Хотя у Польки есть и мама, Екатерина Лоткова, и папа, Ягун, фразочка про мамочку и бабусю оказалась настолько прилипчивой, что используется всем семейством. Полька полная копия отца внешне, да и характером. Тетя Катя, по рассказам моей мамы, мечтала о самом красивом сыне в мире и даже выбрала ему необыкновенное имя — Аполлон. Но сынок получился не очень. И мальчика хотели переименовать, пока мамочки на детской площадке не заметили, что стоило Польке улыбнуться любой девочке, как она переставала плакать/драться/орать и далее по списку и начинала смеяться и оказывать знаки любви маленькому Казанове. В общем, природная приворотная магия Лотковой передалась сынуле. Васька переросла любовь к Польке уже давно, а я… Лучше расскажу историю нашего знакомства.       Младшего Ягунчика я увидела впервые за столом. Мы сели рядом, маленькие первокурсники. Аполлон улыбнулся мне своей коронной улыбкой, я ему. И тут вскрылось мужское коварство: Полька схватил мою порцию мороженого и попытался отобрать его. Я никогда не была скромной, поэтому крепко вцепилась в тарелочку одной рукой, а второй нагло саданула пацана ложкой по лбу. Когда Полька отошел от шока и отцепился от тарелки, я добавила ему кулаком по ушам. С тех пор мы стали неразлучны, вот только магия друга никогда на меня не действовала.       Вот такие у меня друзья. Могу добавить, что Полька любит пылесосы и играет в драконбол, как и я, и комментирует. — Кстати, Гроттерша, а ты знаешь, что у нас новенький? — ехидно улыбнулась Васька и странно посмотрела на меня. Наверное, думала, что от такой новости я упаду в обморок. — Вась, у тебя комплекс коллекционирования парней? Или парень должен был меня заинтересовать? — Такой, хоть я и не разбираюсь в лопухоидной генетике, должен, — хмыкнула подруга, указывая взглядом куда-то за мою спину.       Я обернулась и вовсе не прилично уставилась на красивого мужчину и на его уменьшенную копию: прямо за мной стоял Глеб Бейбарсов с сыном. — Здравствуй, Софья. Меня зовут Глеб, — спокойно сказал бывший некромаг. — Как же ты похожа на мать. — Здравствуйте, — хладнокровно внешне ответила я, хотя внутри все замерло от плохого предчувствия. Выход был один: прикрыться иронией и наглостью.— Но не стоило представляться: вас сложно не узнать. — Ты меня боишься, как Таня, — грустно покачал головой Бейбарсов. — Не стоит. — Не боюсь, — выпалила я, так что сразу стало понятно, что вру, и утонула в глазах Бейбарсова-младшего. Неожиданно это меня успокоило, и я поняла, что действительно не боюсь. — Вы, пожалуй, мой кумир. — Вот как? — заметно удивился Глеб, вскинув бровь. Его сын лишь ухмыльнулся по-некромаговски и с интересом оглядел мою фигуру. — Вы достойны уважения, если смогли увлечь мою маму, сохраниться в женской памяти… и понравиться мне. Вы клевый! — Ты странная девочка. Совсем непохожа на мать. — Вот и нечего к ней лезть! Уйди! — закричала мама, подбегая к нам и пытаясь заслонить меня собой.       Оба Бейбарсова с неугасаемым интересом следили за ее манипуляциями. — Мам, я выше тебя, — обняла ее я. — И мы просто разговариваем. — Софья, может быть, вы пока пообщаетесь с Лео. А мы с твоей мамой повспоминаем прошлое, — предложил Глеб.       Я кивнула и отошла к Ваське и Польке. Лео (как же его зовут полностью?) пошел за мной. — Меня зовут Леопольд, — обращаясь лишь ко мне, ответил на мой мысленный вопрос парень. Откуда только узнал? И, глядя мне в глаза добавил: — Я некромаг.