Кальц (текстовый аск)

Демон печали не раз задавался вопросом – если бы он мог, то как бы воспитал Асато? Он делал бы это один? Каи ведь больше нет. А если бы была? Сердце болезненно сжалось в груди от представленной картины – маленький Асато держит своей крохотной ладошкой край платья лучезарно улыбающейся кошки, от одного взгляда на которую у Кальца подкашиваются ноги, а дыхание останавливается. Котенок смотрит на нее с нескрываемым восторгом и восхищением, кончики черных ушек подрагивают при каждом слове любимой матери. И вот они оба оборачиваются и переводят взгляды на кота Мейги, лицо которого исказила гримаса боли и отчаяния. Они непонимающе смотрят на него и тянут руки, зовя с собой. Его ладонь дрогнула, желая потянуться к этому свету, но вторая вовремя остановила первую. Демон печали стиснул зубы и уронил голову, боясь сделать лишний вдох. В одну секунду картинка рассыпалась, оставив его в кромешной темноте. Кальц открыл полные напряжения и тревоги золотые глаза. Бросив полный печали взгляд в окно, демон тяжело вздохнул, поднялся со стула и медленным шагом покинул комнату. Ночью было незначительно тише, чем днем – на улицах гуляли группы пьяных котов и орали во все горло что-то несвязное, а из соседних заведений звучали негромкие удары посуды по столам и яростные басистые крики. Такой город, как Рансен, спать не может. В кромешной тьме Кальц прислонился лбом к заветной двери и прикрыл глаза, приложив ладонь к деревянной поверхности. Холодно. Одиноко. Пусто. По ту сторону двери сейчас спит его сын. Вслушиваясь в стук собственного сердца, Кальц тихо зашептал: - Асато… Мне так много хочется тебе рассказать, но я не знаю, как к тебе подступиться. В голове я выстраиваю грандиозные разговоры, а стоит увидеть тебя, как все мысли тут же улетучиваются, а в горле застревает тугой ком. Я…о многом сожалею. О многом хочу попросить тебя прощения. Хочу исправить все, что произошло. Но это невозможно. Поэтому я постараюсь не совершать ошибок ради твоего светлого будущего. – горько усмехнувшись, демон печали тихо стукнул кончиком хвоста по двери, словно хлыстом. – Если бы я мог тебя воспитать, если бы не было этой дурацкой вражды между кланами… Ты был бы самым счастливым котом во всей Шисе. Мы бы вместе оттачивали твои навыки Тоуги, каждый раз падая, терпя неудачи, но поднимаясь снова и снова, тыльной стороной ладони стирая с щеки кровь, смешанную с грязью. Вместе бы изучали окружающий нас мир, внимательно разглядывая под солнечным светом листья, слушая заливистое пение птиц, кружась под листопадом и падая в снежные сугробы. Вместе бы охотились, приносили добычу и горящими от голода глазами наблюдали бы за мамой, наигранно хмуро грозящей нам ложкой и готовящей ужин. После чего бы мы все вместе поели, поболтали, улеглись спать. И мать бы тщательно вылизала сопящего и бурчащего тебя, а я бы улыбнулся и поцеловал бы твой лоб, желая хороших сновидений. И так бы проходил каждый день. И проходит в моих мечтах и несбыточных желаниях. Ведь подобного никогда уже не будет. Асато. Ты уже не котенок. Ты уже кот. И мне так жаль, что я оставил тебя одного. Прошу, прости меня. Я обещаю, что сделаю все что угодно ради тебя. Даже если мне это будет стоить жизни. Судорожно выдохнув, Кальц последний раз взглянул на дверь, убрал от нее руку и круто развернулся на каблуках, возвращаясь в комнату. Душе, как и всегда, было очень больно и одиноко, но в этот раз гораздо сильнее. Скорее всего, Асато все это время спал и ничего не слышал. Но никто не знает этого наверняка.