~*~
Резкая смена обстановки из затемненного душного ада в яркий, бьющий в глаза, свет и свежий ветер не давали сосредоточиться. Тессе было крайне плохо. Девушка не рассчитывала, что беременность может принять такие осложнения, как только она станет смертной. — Нет. Ты не мог забрать меня, — из последних сил отрицательно качая головой, сказала Тесса. — Твоей силы не хватило бы. — Хватило, ведь ты не сопротивляешься. Ты хотела глубоко в душе этого, а не бороться со мной. — Это вовсе не так, — возразила девушка, но теперь Падший видел ее насквозь и даже лучше, чем она сама могла это сделать. Человеком с кучей чувств она была совсем другой. Беззащитная, слабая, сломленная, но все ещё его милая Тес. Люцифер провел рукой по ее горящим щекам. — Я пришел не за тобой, — повторил он. — И даже не за ребенком, как ты сказала. Я пришел за вами, Тес. Вы нужны мне. Оба. Девушка мигом полыхнула, а сердце забилось быстрее в разы. Пусть раньше у нее была душа, но лишь сейчас она поняла, что значит испытывать весь спектр человеческих эмоций. Она до безумия любила того, кого, казалось бы, невозможно любить, того, кто забыл, что такое чувства к ближнему, того, кто все же ещё с опаской признавал свою привязанность любовью. Тесса упала в его объятия. Запах крови всегда преследовал Люцифера, и с недавних пор Тесса не могла без него, как бы странно это не звучало. — Я не позволю тебе умереть, — сказал Падший, после чего его губы легли на ее. — Ты целуешь смертную, — отстранившись произнесла Тесса, но Люцифер в ответ на подобное заявление лишь настойчивее повторил попытку. — Когда полноценно станешь ангелом, — сказал Люцифер, неохотно прерывая поцелуй и поднимая Тессу на руки. — И вдруг захочешь сбежать от меня. — Не захочу. Не от тебя.~*~
Тессе было непривычно осознавать тот факт, что она только лишь ангел, никаких метания, никакого влияния подавляющей силы Люцифера, а вместо этого ощущение чистоты и непорочности. Впрочем, как только Люцифер бесшумно подходил сзади, обвивая ее талию и прокладывая дорожку на ее шее губами, она вспоминала, что является матерью детей Сатаны, и уж о какой непорочности здесь можно говорить? Двойняшек было принято решение назвать Адамом и Евой. Тесса долгое время возмущалась, считая этот выбор издёвкой Падшего, но он сумел убедить ее в обратном. Несмотря на некоторые изменения в себе и материнстве, образ мышления Тессы ничуть не изменился, что не могло не радовать Люцифера. Демон с сердцем ангела или ангел с демоническим хладнокровием и жестокостью. Эта тонкая грань никуда не исчезла из ее жизни. Зато вновь пропала чрезмерная человечность, и на самом деле это успокаивало Тессу. Тем не менее она оставалась слаба в сравнении с обычной ее силой. Благодати, которую сумел сохранить Габриэль, все же не хватало для полного восстановления. Тесса, качая на руках свою девочку, поцеловала ее в лобик. Ей было крайне сложно смириться с мыслью, что дочь придется оставить, пусть временно и для ее же блага, но оставить. — Все будет хорошо, — успокоил ее Габриэль, беря в свои руки Еву. Архангел улыбнулся племяшке, но та лишь холодно сверкнула глазами, после чего неожиданно расхохоталась. Она была слишком похожа на отца даже сейчас, чего нельзя было сказать про Адама. — Если не доверяешь мне, поверь покровительнице детей. Сеатль, увидев это крошечное солнце, совсем позабудет о существовании такой прекрасной половины, как я. — Это все равно неправильно, Гейб. — Вы столько шума наделали, что теперь от вас хотят избавиться вдвойне сильнее, — отвечал мужчина, играючи касаясь носика девочки, от чего та опять звонко засмеялась. — Ты сейчас не сможешь защитить их, а если хоть кто-то причинит вам вред, Люцифер действительно устроит апокалипсис, поэтому, во-первых, я прослежу за этой конфеткой, во-вторых, так безопаснее, и, в-третьих, чем быстрее вы все уладите, тем быстрее заживете, как люди. Но Люциферу про мое сравнение не говори. — А в-четвёртых, ты нашел повод подмазаться к Сеатль, — закончила девушка, ехидно улыбаясь. — Касательно того случая… Лучше Люциферу не говорить ни при каких обстоятельствах. — Иначе моя работа няньки окончится. Быстро, болезненно и вместе с жизнью. Просто забудем, — добавил он, чуть погодя. В комнату зашли Люцифер и Сеатль. Богиня была крайне счастлива при виде детей. Вообще-то, когда Габриэль вновь обратился к ней за помощью, она собиралась разорвать его на кусочки, собрать и снова повторить процедуру, но, не рассчитав силу, она уже ухаживала за архангелом через пятнадцать минут и просила прощение со словами: «Это ничего не значит. Ты все такой же козел и бесишь меня. И не смей так на меня смотреть, извращенец!». На самом деле Габриэлю стоит молиться, что его уловка сработала, потому что иначе Сеатль вышвырнула бы его, не дослушав и про детей. Ко всему прочему к «Нику» пониманием она так и не прониклась, хотя и отчасти уважала. — Как только разберётесь с этими ангельскими недоразумениями, можете не торопиться с семейной жизнью, — довольно произнесла Сеатль, любуясь Адамом. Для нее дети были самыми милейшими существами на всем белом свете. Хотя все бы мы так говорили, если бы одним прикосновением были способны остановить плач. — Я предлагал самый эффективный способ, но Тесса отказалась, — скрестив руки на груди, выдал Люцифер, на что девушка устало цокнула. Нет, нельзя же убивать всех несогласных. — Все готово, — вяло сказал появившийся Вельзевул, но настрой его быстро сменился при виде богине в здешних кругах, а глаза азартно блеснули. — Сообщили бы мне, что здесь такие очаровательные гости, я бы справился ещё быстрее. — А этот что забыл тут? — не скрывая неприязни, возмутился Габриэль. Архангел не мог не заметить очень даже одобрительную реакцию со стороны Сеатль и только скривился, пытаясь понять, чем вот это вот недоразумение может быть лучше его. Ответа он, кстати, не нашел. — Дико извиняюсь, но я не демон местного разлива, чтобы меня можно было запихнуть навсегда в ад, — вальяжно отвечал кареглазый, но смотрел он вовсе не на Габриэля. — Вельзевул, кажется, нам пора, — поубавила его пыл Тесса, и тот кивнул, запихивая руки в карманы брюк. Люцифер же забавлялся происходящей картиной, стоя облокотившись у стены, и даже жалел, что ее придется прервать. — И всё-таки мне больше нравится собственный вариант, — он перевел взгляд с Тессы на брата и по одним губам считалось «спасибо». Вслух, конечно же, он этого не сказал. — И все же он не исправим, — сказал Габриэль, когда троица исчезла.