Я слов любви Не говорил. Лишь в сердце глубоко Течёт, не иссякая, Река любви. Ки-но Цураюки
Девушка, которую он практически не помнил. Письма, непонятным образом доходившие до него. Обычный белый конверт, не свиток, а сложенный пополам лист бумаги, от которого почему-то веяло теплом. Он долго держал его в руках, словно пробуя на вкус этот маленький огонёк, а затем совершенно бесчеловечно с резким взмахом руки бумага ускользала в зачинавшееся пламя костра, разведенного в лесу. Алое пламя быстро поглотило бумагу, довольно потрескивая и благодарно шипя. Маленькие язычки стали пританцовывать быстрее, разбрызгивая вокруг небольшие искорки и переливаясь жидким золотом. Чикаге смотрел на огни Киото, угасающие подобно пламени костра поутру, и думал о чем-то своем, но теплом. Письмо, казалось, не исчезало, оно возвращалось двумя, тремя, увеличивая свое число. Аккуратные листы разноцветной бумаги сами находили демона, преследуя его каждый вечер, подкарауливая то замирающее мгновение, когда он оставался наедине с молчаливыми звездами. И каждый листок был индивидуален, один лучше предыдущего, письма, будто каждый раз расцветали с новой силой. Но было них нечто общее, в этих нераспечатанных конвертах — то нарастающее с каждым новым листом тепло, со временем начавшее обжигать пальцы, превратившееся в безудержный жар, разливающийся по всему телу. Но, судьба всех писем была предрешена — они предавались другому, природному жару, нещадно их съедавшему. Когда же число писем достигло количества чертовой дюжины, Ширануи мог уже не ходить за хворостом, настолько силен был жар… Спустя две недели они перестали приходить. Сколько бы часов он ни ждал, не было ни клочка бумаги. Был только небольшой холодок, пробегающийся по спине до лопаток. Наступивший вечер все же пришел, вместе с единственным письмом, на удивление холодным и едва ощутимо влажным. К письму был приложен неприметный на первый взгляд букет полевых цветов и упавший на бок, немного не аккуратный, бумажный журавлик, так и норовивший последовать за подхватывающим его время от времени летним ветерком. Тогда он вспомнил ту, с которой столкнулся и вместе собирал разлетевшиеся цветы, не желая привлекать к себе внимание окружающих своим равнодушием и высокомерием, ту, от которой получил нежную и благодарную улыбку с трогательным румянцем на щеках. А на бумаге было одно лишь слово: «Простите», такое обжигающе — холодное. Будь уверена, последний чистокровный демон это письмо так просто не оставит, поздней ночью расталкивая Ширануи и пинком посылая его за холм, искать тебя, раскрасневшуюся от слез.Chikage Kazama
16 августа 2018 г. в 21:58
Примечания:
Публичная бета в вашем полном распоряжении ;)