Когда грянул гром

Третий раз, когда гроза пришла, случился в покоях Сольвейг поздней ночью. Старший принц в полупьяном бреду буквально вломился вместе с оглушающим громом, едва удержавшись за дверной косяк. Да, Сольвейг — дочь Фрейра, невеста Тора, но на этом все почести и титулы заканчивались, кроме еще пары-тройки, ходящих по всем девяти мирам. В Асгарде безопасно, по крайней мере, отец в этом был убежден, да и от кого ждать беды, в самом-то деле, потому и не счел необходимым приставлять охрану к дверям своей дочери. Но, кажется, он ошибся, хотя, его ли в этом винить. Наследного принца вряд ли сочтут опасным для его же будущей жены. Сольвейг вскрикнула. Похоже, что все-таки стоило. — Привет, — Тор улыбнулся и плюхнулся на пол. Богиня и раньше слышала обо всех его «подвигах» в плане женщин и алкоголя, но это сколько же он выпил, что его почти не держат ноги. Сольвейг показалось, что грохот, который учинил громовержец, слышали все девять миров. — О, Один, дай мне сил, — прошептала девушка, прикрыв глаза. Сольвейг встала с кровати, укрывшись бархатной тканью. Холодно. По спине пробежала мелкая дрожь, а ноги будто свело судорогой. Нехорошее предчувствие. — Хвала богам, вы живы, — Сольвейг присела на колени возле Тора, который начал подавать признаки жизни в виде нечленораздельных звуков и тщетных попыток подняться. Пришлось приложить усилия, чтобы перевернуть его хотя бы на спину. — Привет, женушка! — Он снова улыбнулся, будто и не падал на пол, свалив кучу подарков. Девушка не могла ничего, кроме как поднимать утреннюю зарю, но в силу все еще присущих детских черт, отчетливо и ясно видела эмоции. Тор улыбался, но так, будто совсем недавно горько рыдал. И как бы нелепо это не звучало в голове у Сольвейг, его практически неадекватное состояние говорило об обратном. — Я вам не жена, Ваше Высочество, — богиня выдохнула, глядя на бога, который и сам, по всей видимости, не был рад происходящему. Тор слишком часто выпивал, в последнее время, и Сольвейг понимала, зачем он это делал. Он резко поднялся, сняв с головы подаренные украшения, которые богиня не носила. «Ребенок» — Ну, будущая, — о, боги, он уже не смотрел на нее с такой ненавистью, как тогда, в саду. Сольвейг обреченно выдохнула, в очередной раз, с каким-то безучастием глянув на «жениха». Она мала, слишком мала для таких задушевных разговоров с принцем, который уже прожил полторы тысячи лет с чем-то. — Ваше Высочество, — Сольвейг выдавила из себя улыбку, которую только могла, — я дитя Ванахейма, меня, как вашу жену, никто никогда не признает, да и, — она запнулась и почти прошептала, что он, вообще-то, тоже. — Можно и на «ты», — как-то по-детски буркнул Тор, легонько пихнув Сольвейг кулаком в плечо. — Хорошо, Ваше Высочество, — холод отпустил девушку, на его месте начало закрадываться тепло. Она встала и сбросила бархатную ткань с плеч, заменив ее атласной шалью. Сольвейг вернулась с бокалом воды и небольшим сосудом с какой-то зеленоватой жидкостью. — Что это? — Тор указал на бутылочку в ее руках, явно не с одобрением или даже настороженностью. — Смертельно опасный яд, которым я вас отравлю, и вы в страшных муках умрете, — сказала Сольвейг и звонко рассмеялась через несколько секунд. — Целебный отвар из трав Ванахейма, я сама его варила, — гордо произнесла богиня, — достаточно одной капли, чтобы он излечил небольшие раны, думаю, в качестве отрезвителя вполне сгодится, — начала было она, но Тор схватил ее за руку, останавливая. — Кто сказал, что я хочу трезветь? — Вот сейчас это прозвучало достаточно грозно, чтобы отшатнуться, но у Сольвейг не вышло. В ту секунду, когда он ее схватил, гром прогремел и в ее голове. Она непонимающе взглянула на громовержца, мол, а чего ты тогда сюда пришел посреди ночи, — а у тебя глаза красивые, зеленые такие. Щеки у Сольвейг вмиг заалели, и она отвела взгляд, не зная, что и ответить. Ей едва ли триста лет, поэтому такие комплименты воспринимались немного в штыки. И снова, жуткий раскат где-то за окном и где-то в ее голове — Т-тогда...зачем вы пришли? Тор громогласно рассмеялся, потрепав ее по голове. Он отпустил ее руку и взял бокал из другой, в одно мгновение осушив содержимое. Сольвейг едва дышала, теперь было даже жарко, немного неловко, как-то не по себе. — Я пришел к тебе, чтобы сказать, что я люблю другую. Гром. В этот раз было даже больно. Нет, не то, чтобы Сольвейг ожидала чувств по отношению к себе, на момент венчания они были едва знакомы. Но такие слова делали больно, делали больно ребенку, который едва ли понимал всего масштаба трагедии. Да, он был ей симпатичен, но не более того. — Я и не ожидала от вас другого, Ваше Высочество, — богиня улыбнулась, скрыв все свои переживания. — Что же, я тогда рад, — сказал Тор будто куда-то в покои, а не ей самой. Как вообще произошла следующая ситуация, Сольвейг так и не вспомнила. Оказавшись на полу, под нависшим над ней громовержцем, ее щеки зардели еще сильнее. Не в силах пошевелиться, не в силах сделать вообще что-либо, она лишь в изумлении глядела на мужчину. — В-вы пьяны, Ваше Высочество, вероятно, отвар не подействовал и, — он ее перебил: — Подействовал, — угрюмо и отстраненно, сказал, как отрезал, — и все-таки, красивые у тебя глаза, зеленые такие, — с этими словами он наклонился и поцеловал Сольвейг в лоб. Богиня замерла, совершенно не понимая, что произошло. — Спокойной ночи, женушка, — Тор встал на покачивающихся ногах и ушел восвояси, громко хлопнув дверью. Сольвейг моментально поднялась, не отводив глаз от двери. — Я вам не жена, — прошептала богиня с все еще алыми щеками. За окном бушевала гроза.