Когда грянул гром

Гром грянул и во второй раз, когда в тронном зале Асгарда раздался стук Гунгнира. Всеотец всегда был непреклонным, но здесь, в практически мертвой тишине, вопросов никто не задавал. Сольвейг искренне не понимала, что происходит, с чем ее поздравляют. Минута затишья сменилась вторым стуком могущественного копья Одина и криками радости, больше похожими на вопли. Знамение того, что теперь она, Сольвейг, солнечное дитя ванов, стала невестой громовержца Тора, наследника асгардского трона. Как только речь Всеотца была завершена, богини и след простыл. Хотя, впрочем, все были заняты лишь перемалыванием костей, обсуждением новоиспеченной невесты, дальнейшей судьбы всех девяти миров. Все, кроме королевской четы и бога Фрейра. Сольвейг не сложно было найти. Все еще скучающая по Ванахейму, она могла быть лишь в одном месте. Радужный мост — единственный способ сбежать, но совершенно невозможный по приказу Одина. — Дитя мое, отчего же ты сама не своя? — Голос отца заставил Сольвейг отвлечься от своих мыслей. По щекам ее текли слезы, и в такие моменты она была так похожа на Фрейю. — Я всегда знала, что когда-нибудь выйду замуж, но, — она запнулась, всхлипнув, — почему сейчас? Почему так рано? Фрейр действительно не знал, что ответить. Это был замысел Одина Всеотца, его неоспоримый приказ. Когда он был зачитан вслух, Тор и вовсе размозжил стену в зале просто потому, что она попалась под руки. «Не более, чем мальчишечьи забавы» Таков был ответ царя на обвинения Фрейра в том, что его сын не умеет контролировать свою ярость. «Не злись на Сольвейг, она ведь только узнала о своем замужестве, ха!» Смех Одина разошелся по всему тронному залу, эхом отскакивая от стен. — Приказ Всеотца, милая, — Фрейр погладил дочь по рыжим волосам. В объятиях столь теплых и родных, Сольвейг не смогла сдержать потока слез. Ей не было и трёхсот лет, а через пару дней пройдет церемония венчания. У ребенка слишком дерзко забрали детство, прикрыв все это красотой и роскошью жизни во дворце, в качестве одной из королевской четы. — А вы, отец? Разве вы не могли отсрочить свадьбу? — Богиня устремила свой взор на Радужный мост. Фрейр тяжело выдохнул. Да, несчастное дитя могло бы оставаться ребенком еще лет двести, но веления Одина нельзя ослушиваться. Да, такой брак был невероятно выгоден и Ванахейму, имея множество плюсов. Да, посредством отсутствия выбора своей судьбы и жизни для дочери этого самого Ванахейма. — Я... Я лишь хочу, чтобы ты была счастлива, милая, — Фрейр постарался улыбнуться так, чтобы и Сольвейг поверила в это. — Тогда я буду, отец, — богиня улыбнулась сквозь слезы, утирая их рукавом. В тот день закат асгардского неба был окрашен в кроваво-алый цвет.

***

Под взгляды ненависти и зависти, восхищения и искренней радости, Сольвейг размеренно шла по тронному залу навстречу своему жениху. В Асгарде не позволено сплетничать, зато вполне дозволено ненавидеть тебя без зазрения совести. Сольвейг чувствовала, что каждый шаг, с трудом ей дающийся, отделял ее от того безмятежного состояния детства, беззаботности и радости, что теперь ей придется привыкать ко двору, к новой семье, к жениху. Фригг мягко улыбнулась маленькой богине, вселив какое-то тепло и спокойствие в душе. И Сольвейг гордо подняла голову, взойдя на ступени, где ее уже ждал Тор. Церемония обручения всегда была проста и ничем со стороны не привлекала ничьего внимания, если бы не одно но. Для самих обрученных это было что-то важным, даже сакральным, по крайней мере, так думала Сольвейг, чьи распущенные волосы волнами лежали на спине. Гром грянул вновь тогда, когда Тор взял ее пряди и начал заплетать их в косы. Богиня едва ли вновь не расплакалась, а потом увидела улыбающегося отца и пересилила себя, потому что она должна быть счастливой. «Детство кончилось, Сольвейг» Весь Асгард затаил дыхание, а невесте и вовсе воздуха не хватало. Конец церемонии был ознаменован мерным стуком Гунгнира об золотой пол и восклицаниями Одина, а в голове у Сольвейг — оглушающим громом.