Фотоальбом

Арсений впервые за месяц чувствовал себя по-настоящему счастливым. Весь этот месяц он жил под напряжением, неуверенный в том, что его усилия имеют хоть какой-то смысл. И только когда он увидел в списке поступивших своё имя и фамилию, понял. Все это было не зря. И он готов был танцевать от радости, потому что это было целью его последних двух лет. Приходилось вечерами оставаться в танцевальном классе, работать над ошибками и пытаться оправдаться перед родителями, потому что… Ну не считали они танцы чем-то серьёзным. А в это время Арсений был нацелен поступить в лучший университет Питера. Единственное, что на самом деле огорчало, так это то, что не с кем было разделить эту радость. Друзей в незнакомом городе он себе так и не нашёл, а родителям звонить не хотелось. Он считай бежал из дома, неужели Арс скажет о том, что сделал то, чего его родители не одобряли? Сейчас он, с глупой улыбкой на лице, шёл по улице прямиком к станции метро и думал о том, как его жизнь поменяется (и, хотелось бы думать, в лучшую сторону). Но тут он услышал скрипку. Посреди улицы. Одинокая печальная мелодия, играемая на скрипке среди гула толпы. Арсений сквозь людей пытался найти источник музыки, и наконец нашёл. Рядом с непонятным зданием стоял высокий симпатичный шатен, своими усеянными кольцами и браслетами руками сжимающий смычок и самозабвенно играя очень грустную лирическую мелодию души. Скрипач сам по себе был худым, и Арсу было интересно, что же переломится первым: рука парня или его смычок. Но чем-то скрипач завлекал впечатлительного Арсения, и тот продолжал наблюдать за игрой, наслаждаясь музыкой. Уличные музыканты встречались ему нечасто, и видел Арсений в них что-то романтичное, хоть и понимал, что в большинстве своем эти ребята — сидящие на быстрозавариваемой лапше студенты консерваторий. И этот, возможно, точно такой же. Как бы Арсению самому не пришлось зарабатывать танцами на улице. Он так залип на руки скрипача, что и не заметил, как к парню стала подходить какая-то сомнительная компания. Музыка прекратилась, и Арс понял, что ему лучше сейчас уйти и не быть свидетелем разборок, потому что ребята не были настроены дружелюбно. Но навсегда в его голове останется образ высокого худого скрипача.

***

Антон сидел в комнате своего друга, прикладывая к побитой скуле бутылку холодного пива, и размышлял о том, как он вообще до такой жизни докатился. К себе в общагу идти не хотелось — Шастун обязательно бы пересекся с теми ребятами с улицы, потому как, если Антону не изменяет память, он видел их пару раз в универе. А ему хватило, спасибо большое. Дима, его лучший друг и вместе с тем пианист на третьем курсе, был рад принять у себя Антона, причём в любое время суток. Вот сейчас два часа ночи, а у того откуда-то и пиво, и пачка сигарет взялись. Чудо, а не друг. Сам Дима сидел и что-то наигрывал на стоящем в комнате инструменте, создавая атмосферу какой-то безысходности. Если честно, Антону надоело грустить, и так день не задался. — Ощущение, будто мы кого-то хоронить собираемся, — начал Антон, и Поз перестал играть. — У меня такое настроение, что ты хочешь? — возмутился Дима. — Хочу курить, — Шастун начал искать по карманам зажигалку, но тут же вспомнил, что она осталась на его рабочем столе в общаге, — блин, у тебя есть зажигалка? — Обижаешь, — Поз протянул Антону свою старую зажигалку, чему Шастун очень обрадовался, потому что ему жизненно необходимо было закурить. Комната потихоньку наполнялась сигаретным дымом, а Антон наслаждался звездной ночью, думая обо всем и ни о чем одновременно. Ещё даже учёба не началась, он только приехал от своих родителей, а уже успел влезть в драку. Благо он отделался лишь синяком на скуле и расцарапанными в кровь костяшками пальцев, о чем Антон тут же поведал другу. Поз, вздыхая, выхватил бутылку пива из рук Шастуна и сделал глоток. На самом деле, Антон не знал, хотел ли он возвращаться в Питер или нет. Из друзей у него тут был только Димка, а в Воронеже он оставил всю свою прошлую жизнь. Хотелось остаться в родительском доме, питаясь нормальной едой и не волнуясь ни о чем. Но нет, ему нужно было возвращаться в Питер, и Шастун даже сейчас видел перед глазами образ махающих ему вслед с перона родителей. Ещё один учебный год. Что ж, погнали.

***

Арс не думал что все будет так тяжело. Серьёзно, прошла уже неделя учёбы, а он чувствовал себя как отшельник. Как говорится, свой среди чужих и чужой среди своих. Приезжих было практически столько же, сколько и питерских, и Попов должен был с ними подружиться. По крайней мере, так думал сам Арс, но… никто не обращал на него внимания. И это его бесило. Преподаватели же присматривались к новым ученикам и пока ещё никто не замечал Арсения. В общем, все было как обычно. Или нет. Вот сейчас он от чего-то поднимался на 3 этаж, подальше от своих однокурсников, которым и дела до него не было. Арсению видеть их сейчас не хотелось от слова совсем, смотреть, как они шутят, смеются и что-то обсуждают. Чувствовать себя на фоне этой идиллии ненужным и потерянным. В коридоре стояла гробовая тишина, и Попова это удивило, ведь обычно отовсюду слышно, как кто-то занимается в классах, у всех занятия. Теперь же почему-то все разом замолкли, и Арсению аж не по себе стало. Но нет, по коридору раздалась скрипка. И фортепиано. И чей-то смех. Легко найдя класс, откуда доносился шум, Арсений попытался заглянуть, не привлекая к себе внимания. В классе сидели два парня, скрипач и пианист, и репетировали, попутно смеясь и что-то обсуждая. Попов засмотрелся на ребят, на то, как они счастливы, и даже позавидовал такой дружбе. У него такого никогда не было и, скорее всего, никогда и не будет.