Шиворот-навыворот

– Эй, Савада! – окликнул его знакомый до чёртиков голос, когда Тсуна возвращался из лаборатории Верде. Парень, не будь дурак, сразу же развернулся к Реборну. – Что случилось? – хмурясь, спросил он, потерев лицо. Это остальные Аркобалено отдыхали, развлекались или что они там ещё могли делать, а он выполнял обещание и искал информацию. Обычно поиск не отнимал столько сил и времени, но тот, кто сбежал от Вендиче, явно был в этом хорош: он не сидел на одном месте, и Тсуна с трудом засекал его местонахождение, несмотря на все свои преимущества - гиперинтуицию и дар Пустышки к предсказыванию будущего. Саваде даже, грешным делом, казалось, что разыскиваемый в курсе, кого за ним пустили по следу и какими способностями обладает один скромный Аркобалено Неба, так хорошо его водили за нос. Собственно, поэтому ему пришлось обращаться к Бермуде, чего изначально парень не планировал. Реборн оскалился: – Ты говорил о реванше, помнишь? Так вот, я хочу получить обещанное. Савада тяжело вздохнул. – Нашёл время – у нас сейчас миссия, а ты требуешь от меня тренировки. – Сначала ты пытаешься оправдать бегство заботой о моём здоровье, теперь – миссией… Савада, я начинаю думать, что у твоего бахвальства нет никаких оснований и ты просто боишься отвечать за свои слова. Какое оправдание придумаешь в следующий раз? Тсунаёши долгим взглядом смотрел в лицо ухмыляющегося Реборна. Общепризнанно, что люди с Пламенем Неба – прирождённые лидеры. На этом все сходства между ними заканчивались, потому что быть лидером можно по-разному. Тсуна никогда не отдавал приказы, как Занзас или даже Дино, он скорее был другом своим Хранителям и нянькой, занятый переживаниями о том, как бы Гокудера-кун не вляпался в неприятности, как бы Ламбо не наделал глупости. Ямамото, по которому нельзя было сказать, принимает ли он происходящее всерьёз, не раз заставлял его волноваться. Да и старший брат своей простотой внушал опасения за его безопасность (и собственную). Боссом для всех этих ребят Тсуну сделал репетитор Реборн. И привлёк к нему внимание, и заставил Тсуну открыться, показать себя им, и даже в нужном ключе подал мысль каждому Хранителю, почему Тсуне нужно подчиняться. В настоящего босса, в привычном для мафии смысле, Саваду это всё равно не превратило. Он предпочитал спрашивать совета и просить о помощи, а не отдавать приказы. Но волей Кавахиры Тсунаёши оказался в окружении таких людей, которые воспринимали подобный стиль управления как слабость. Право приказывать им будущие Аркобалено требовали доказывать и буквально вырывать зубами. Возможно, будь у Тсуны чуть больше времени, он смог бы выстроить отношения в привычном для него стиле. Но когда это время было, Савада был погружён в себя и всеми силами саботировал попытку шамана собрать новое поколение. Так что, можно сказать, сам виноват, что когда Кавахира преподал всем им жестокий урок, времени осталось немного – невыполненное обещание жгло не хуже калёного железа. Невольная демонстрация Тсуны заставила Аркобалено уважать его, это был плюс. Но ещё это напомнило всем, что они чужие друг другу люди, собранные в одну команду насильно, и что доверять нельзя никому. Тонкие нити, связавшие Тсунаёши с частью из них, были оборваны. Скалл, Коллонелло, Фонг… Приходилось начинать всё сначала. К тому же, если раньше к Тсуне относились снисходительно, мол, что с ребёнка взять, теперь Аркобалено такую ошибку допускать не собирались и настороженно ожидали любых его действий. О дружеских отношениях и постепенном завоевании доверия пришлось забыть, право вести их за собой нужно было доказывать как-то иначе. С Верде Тсуне откровенно повезло – тот сам своими гениальными мозгами каким-то образом сопоставил своё спасение в детстве и то, как Савада вызволял Аркобалено из ловушки, а потом сделал правильные выводы. Оказывается, Элиас был настолько одержим своим спасителем, что не прекращал поиски на протяжении долгих лет и ради этого (отчасти, конечно, но всё-таки…) связался с мафией. Услышав такие откровения, Тсуна несколько раз побился головой об стол: а ведь говорил ему Кавахира, что попытки изменить прошлое ни к чему не приведут, если это не кардинальное уничтожение всех существовавших веток вероятностей, как это сделала Пустышка Аркобалено. И вот – получалось, именно поступок Савады поспособствовал тому, что Элиас стал не учёным с мировым именем, а «Доктором Зло», подрабатывающим на мафию. Даже имя «Верде» он взял потому, что так его назвал оговорившийся Тсуна. «Но почему, почему?! Какая тебе была разница до наёмника, вытащившего тебя из плена? Мало ли таких на свете?» – возмущался парень. Верде тогда отвернулся к своим пробиркам, в части которых, между прочим, была кровь Савады, взятая для опытов под угрозой лишения убежища, и слегка отстранённо сказал: «Может, и немало. Но ни один из них не спасал мне жизнь бескорыстно, не называл меня поразительным и не умел плавить цепи за считанные минуты». В общем, это был полный провал. Кроме Верде, Тсуну принял Фонг, но уж этот случай Савада никак не мог назвать везением. Он бы поругался с шаманом по поводу вмешательства в отношения с Аркобалено ещё разочек, но Кавахира предусмотрительно перестал появляться после того, как выдал своё мозголомное задание. Честное слово, Тсунаёши сделал бы вид, будто ничего не было: ни намёков, что его откровения кто-то подслушал, ни многозначительного взгляда одного типа с самым мощным Пламенем Урагана в мире, ни рискованной сделки с Триадами несколько лет назад, из-за которой тот самый тип стал главой китайской мафии. Увы, Фонг был с этим решением не согласен. Нет, они не стали обсуждать прошлое и мотивы, подвигнувшие Тсуну вмешаться в тот конфликт. Но несколько слов, сказанных проникновенным тоном, буквально убили Саваду и его благие намерения спасать людей от неизбежного: «С какой бы целью существо, называющее себя Шахматноголовым, ни собрало нас всех вместе, для меня будет честью встретить свою судьбу рядом с вами». Несколько мгновений Тсунаёши, онемев, разглядывал макушку поклонившегося Фонга, а потом китаец выпрямился, лукаво улыбнулся и бесшумно исчез за дверью. «Ну, знаете ли…», – пробормотал Савада, не зная возмущаться ему или радоваться, а потом махнул рукой. Фонг – взрослый человек, в конце концов, должен понимать, что у каждого решения могут быть последствия. Здраво оценивая характер остальных Аркобалено, Тсуна понимал, что с ними придётся сложно. Примерно как с Мукуро и Хибари, только тут таких проблем ровно в два раза больше. Навязывать своё мнение и силой нарабатывать авторитет Саваде претило, но в некоторых случаях по-другому было нельзя, о чём, собственно, и намекал опыт общения с Облаком и Туманом Десятого поколения Вонголы. Вайпера он запугивал вполне сознательно. Хитрый иллюзионист, судя по видениям, посылаемым Пустышкой, готовил пути отступления, рассчитывая на самые разные варианты. То, что при этом Вайпер может подставить остальных, иллюзиониста нисколько не смущало. Он готов был продать хоть всех Аркобалено, лишь бы самому выбраться живым. Только пока не знал, кому и как. То ли Саваде, то ли Шахматноголовому, то ли кому-нибудь из их врагов. Просмотрев несколько возможных вариантов будущего, Савада серьёзно разозлился. Беспринципность Атрибутов Тумана всегда его отталкивала. И если Рокудо Мукуро он ещё как-то мог оправдать (тяжёлое детство, вместо игрушек – шприцы, пистолеты и трезубцы), то у Вайпера в его глазах оправданий не было. Готовность подставить других товарищей по несчастью, чтобы спасти свою шкуру и заработать денег, Савада не оценил. История со Скаллом, вопреки ожиданиям Вайпера, не вызвала у Тсуны ни благодарности, ни снисходительности к вероятному Аркобалено Тумана. Тот посчитал, что связываться с Шахматноголовым – себе дороже, и решил сделать ставку на Тсуну. Вайпер полагал, что наивный добрый мальчик, которого и самого шантажом принудили к сотрудничеству с остальными, проникнется и поможет хоть кому-то этого сотрудничества избежать. А уж из чувства благодарности или из чувства долга – это Вайпера не интересовало. Он был убеждён, что сумеет разыграть эту карту правильно в зависимости от ситуации. Что ж, Вайпер просчитался, потому что именно этот его поступок подтолкнул Тсунаёши к сложному решению. Если до этого Савада ещё надеялся по-хорошему договориться с Аркобалено, отношения с которым не заладились с первой встречи, то теперь он окончательно осознал: уважает Вайпер в первую очередь силу, влияние и деньги. Потом, может быть, он сумеет оценить всё остальное, но доброжелательное отношение, не подкреплённое предварительными угрозами, сирота Тимоти Хантер, сбегавший из приюта, приёмных семей и лучше чувствующий себя на улице, в компании отбросов общества, расценивал как слабость. Значит, силу и влияние Савада ему и продемонстрирует. Не драку же устраивать, в самом деле, как с Мукуро когда-то. Благополучно избежав прямого столкновения, но заставив понервничать иллюзиониста, Тсуна завернул к Верде, чтобы кое-что проверить, и вот, пожалуйста, столкнулся с неприятностями там, где и вовсе не ожидал их встретить. Реборн ухмылялся ему в лицо и прямо-таки напрашивался на трёпку. Только в случае с Аркобалено Солнца это почему-то никогда не помогало разобраться с проблемами. Но и отступить сейчас, молчаливо признавая своё малодушие, тоже было никак нельзя – им ещё охотиться вместе на этого таинственного беглеца из Вендиче, и доказывать посреди поля боя, что ты имеешь право отдавать приказы, всегда было плохой затеей. Откровенно говоря, Тсуну уже достали все эти альфа-самцы, которым в качестве доказательства права на лидерство требовалось набить морду, причём как-нибудь затейливо, впечатляюще. С подвыподвертом. «Почему нельзя решить проблемы как взрослые, цивилизованные люди?!» – мысленно взвыл Савада. – «Ещё немного, и я соглашусь с Верде в его оценке умственных способностей большинства людей». – Если ты настаиваешь, Реборн, – мягко, как неразумному ребёнку ответил Тсунаёши, – то мы не будем дожидаться следующего раза. Хочешь реванш? Я не против. Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь, и на миссии тебе хватит сил. Чёрные глаза сузились от злости, и Тсуна мысленно вручил себе вторую за год премию Дарвина.