* * *
Кухня пахнет свежезаваренным кофе и немного подгоревшей яичницей. Завтрак в постель — идея неплохая, но позавтракать вместе за одним столом, потискать трущегося об ноги кота и просто поговорить обо всем, что придет в голову — все это привлекает их намного больше. За окнами, там, в Москве, свистит холодный ветер и отчаянно бьется о стеклопакеты, прося впустить. Люди раз за разом игнорируют эту мольбу, занимаясь своими делами. Свист ветра прерывает голодный кот, который ходит кругами вокруг хозяина уже полчаса, и Миша встает со стула, направляясь покормить питомца. Руслану это кажется слишком домашним и милым; он уплетает приготовленную еду и глупо улыбается, засматриваясь куда-то в одну точку. Миша точно знает, что это греет душу не только ему — вот такие вот посиделки с утра, общие завтраки и разговоры обо всем и ни о чем одновременно. Это одновременно «все» и «ничего» слишком затягивает в себя, крутит в водовороте обыденных действий, но успокаивает и заставляет улыбаться без причины. Кот мурчит и трется о ноги, ластясь к Руслану; где-то за спиной Миши вскипает чайник, чтобы вновь заварить чай, и кажется, что все это происходит в каком-то уютном киселе и это никогда не кончится.* * *
Острый приступ одиночества случается у Миши, когда Усачев покидает его квартиру. Кшиштовский элементарно не успевает его проводить до вокзала, потому что самому скоро ехать в студию. Его выворачивает наизнанку, но он просто допивает свой кофе, собирается и едет на работу. За окном машины около плюс десяти градусов по Цельсию, а в глубине души Дозера температура, что сравнима только с арктическими пустынями на далеком Севере. Миша далеко не экстраверт, коим его считают люди, что не знают его хорошо, он загнанный комплексами и депрессией интроверт и социофоб, боящийся выйти из квартиры куда-то дальше магазина или студии. Этот высокий худощавый мужчина знает это настолько хорошо, что это съедает его изнутри каждый гребанный раз, когда он остается один. Показывать свою нужду в этом кажется Психодозеру чем-то ненормальным, ведь он, вроде как, уже самостоятельный и взрослый человек. Или он себя просто так успокаивает?* * *
Миша думает, что Руслан не поймет его. На сообщение «Как ты?» Дозер предпочтет ответить «Все нормально». На том конце провода Руслан понимает, что все плохо. Тяжело выдыхает и открывает календарь, смотря подходящие даты, для того, чтобы приехать в Москву. Вихлянцев прекрасно осознает, каково это — быть одиноким. Он другой в характере, манерах, взглядах на жизнь… Но он слишком долго общается с этим бородатым парнем, чтобы не заметить, как подрагивают руки при прощании и сбивается голос в звонках. Около ног трется кот, как-то жалобно мяукая и смотря на хозяина. Хозяин не реагирует ни на кота, ни на вибрирующий около него телефон. Там пишет Даня и, может, Руслан. Холодное море паники накрывает с головой. Холодное море плещется в груди свинцовыми волнами, омывая открытые раны. Кшиштовский слишком устал каждый раз ждать приезда Руслана в Москву, он устал ждать его прихода в квартиру, чтобы здесь было тепло. Миша слишком часто не говорит, что происходит, Вихлянцев и не спрашивает. Пустоты образуются слишком сильные, заполнить их нечем, но они стараются. Только вот даже самый яркий и солнечный день сменяется ночью. Психодозер знает, что Руслан — эгоист. Вихлянцев и сам это знает и признает. Еще он знает, что его любимый не готов к таким огромным переменам. Кшиштовский слишком критически мыслит, когда остается наедине с самим собой, додумывая в мыслях. Наверное, Миша эгоист похуже Руслана.Как бы мы не сходили с ума, удержи меня.
* * *
— Что ты только что сказал, прости? — голос Усачева напряжен и немного подрагивает, он явно не ожидал услышать чего-то подобного от Миши. Да, он сказал, что не сможет приехать в эти выходные к нему, сославшись на неотложные дела (которые были таковыми, работа в КликКлак не обходила его стороной), однако явно не думал, что Кшиштовский отреагирует так. — Я сказал, что пошел ты к черту, Руслан, — повторяет Дозер. В трубке повисает тишина, которая нарушается лишь дыханием собеседников. Руслан явно не может привести свои мысли в порядок, чтобы ответить не грубо, но ему даже не дают сказать слова: — Я устал ждать тебя каждый раз твоего приезда, устал слушать, как ты вечно переносишь свои поездки ко мне, — рыкает в трубку собеседник. — А когда приезжаю я, то у тебя часто образуются какие-то дела, по которым нужно съездить… И мы же ездим! — он раздражен и очень зол, вываливая все на Руслана. — Мне надоело прятаться по углам, чтобы никто не увидел, о наших отношениях даже Спун не знает, потому что ты боишься, что пойдут слухи! Такая сверхсекретность выматывает, знаешь ли, — добивает Дозер, закрывая глаза и потирая переносицу. — Так что можешь не приезжать вообще, зачем? — и прежде чем Вихлянцев успевает что-то сказать, Кшиштовский вешает трубку.* * *
Эта ссора выбивает Вихлянцева из колеи. Работа вовсе не клеится, мысли разлетаются на кусочки, не давая сконцентрироваться на чем-то одном. Мозг подсказывает, что надо ехать в Москву, чтобы нормально поговорить и разобраться, потому что, если так будет продолжаться — ничем хорошим все это не кончится. Через несколько дней нервы все же не дают сидеть нормально, и Руслан покупает билет и идет на поезд. В груди все наливается свинцом, а навязчивые мысли лезут в голову, не давая успокоиться. Поездка выматывает еще сильнее — физически и морально.* * *
— Я вроде сказал тебе не приезжать, — устало говорить Миша, смотря на Руслана на пороге своей квартиры. — А я знаю, что ты хотел, чтобы я приехал. Психодозер знает, что Руслан — эгоист. Руслан знает, что Миша очень боится остаться один, и каким эгоистом бы он не был, оставить его он не сможет. Кто-то скажет привычка, кто-то — любовь. Они все и правы, и не правы одновременно. Это не просто любовь, это что-то больное, выстраданное вдвоем. Это то, что соединяет их обоих сильнее, чем все эти милые и романтичные слова. Дверь открывается, впуская на свой порог Вихлянцева. Он ступает нерешительно, но смотрит серьезно. Серое небо во взгляде Руслана встречается со сладким чаем в глазах Дозера. И Кшиштовский вдруг осознает, как глупа была его та истерика, которую он устроил по телефону. Руслан подходит ближе, сметая все границы ссоры, обнимает мягко и так по-родному, успокаивая одним прикосновением. Миша зарывается в плечо парня носом, вдыхая запах приятного одеколона и мороза, который стоит на улице. Так странно и приятно, внутри ломается все, что подстрекало к новому выбросу негатива. Отдача чувств и эмоций здесь сильна как никогда раньше, и они оба это понимают. Миша обхватывает парня за талию, притягивая к себе сильнее, ведет в комнату, не разрывая физического контакта. В груди бухает сердце, с губ рвется смазанное, но такое важное «извини», и это все смешивается в единый ласково-пряный коктейль. Они валятся на кровать, обнимаясь и просто наслаждаясь друг другом. Им тепло. Им вновь тепло. Секунда, сметающая границы; вторая, как повод для поцелуя.