wake me to darkness

Время тянулось слишком медленно, вязкой патокой топя под собой воздух, вступая с кислородом в химическую реакцию и образуя нечто невообразимое. Этим нельзя было дышать. Оно ядом сползало по гортани и травило огнём лёгкие. Но этим нельзя было и не наслаждаться, медленно умирая. Это был переизбыток свободного времени, на недостаток которого люди вечно жалуются, а, получая… Юнги буквально видел летающие по комнате временные песчинки. Они то останавливались, давая парню возможность обдумать свою жизнь, то срывались в сумасшедшем танце, кружились по ветру открывшейся двери. Или это была обычная пыль, что не суть важно. Странно то, что каждый из людей к старости буквально превращается в пыль, но не осознаёт этого. Каждый дышит каждым, но это не помогает человечеству понять друг друга. Если бы можно было вводить осознание чужих эмоций внутривенно, сколько бы людей умерло? Вряд ли много… Все они по своей сути эгоисты. Чужие проблемы — это нечто эфемерное, несуществующее. Ненужное. А Юнги бы хотел попробовать. Пустить боль другого человека по венам, разделить его переживания, дать то, чего нет у самого Юнги. Поддержку. Но нет ни одного человека, ради которого он бы это сделал. Нет того, кто смог бы в ответ сделать то же самое. И не предвидится. Уж точно не в ближайшее времени. Роль Юнги — лишь только роль пассивного наблюдателя. Как сменяются времена года, как отцветает молодость, как теряются мысли. Линия поведения Юнги — анализировать знакомых, не сближаться с людьми, не выставлять свою душу на показ. И не надевать маски.

***

Полумрак комнаты внезапно освещается включившимся экраном мобильного телефона. Сообщение. От Намджуна. «Я проезжал мимо твоего дома, купил тебе брелок. Если что, он со змеёй. Уверен, вы подружитесь.» Язвит, поддевает, тыкает палкой в кокон и подговаривает вылезти. Юнги не вылезет и точно этот текст без ответа оставит, потому что тот и не требуется. У них всё на подсознательном уровне заложено. Всё слова несказанные через взгляд передаются. Намджун для Мина слишком много и одновременно ничего значит. Это трудно объяснить. Они буквально вместе везде. Будто созданы одним организмом. Чувствуют друг друга, живут друг другом. Намджун Юнги из баров вытаскивает, слишком громко ворчит, на себе до дома тащит. Он будто и не просто друг. Хотя об этом Мину хотелось думать в последнюю очередь. Они вместе до утра сидят, о рифмах, ритмах, язвительных фразах спорят. Они вместе после бессонной ночи убираются, хоть Юнги и порывается каждый раз куда-то свалить или уснуть прямо на полу. Намджун обвиняет Юнги в бездумности действий, но первый срывается, когда требуется помощь. Он говорит, что к старости парень сопьётся, но каждый раз уныло плетётся с Мином в подполье, потому что там легче. Они друг для друга всем, но и ничем одновременно. Это странно, но так тоже бывает. Они клянутся друг другу, что вырвутся с этого андеграунда. Что вознесутся на крыльях своих возможностей ввысь и проломят все преграды. Но каждый раз убеждаются лишь в одном. Выше потолка не прыгнешь. И им бы заложить бомбу, призвать метеорит или просто выйти. Но это место тянет. Вниз тянет. Крылья едким дёгтем вымазывая, жаром Преисподней ополяя, плату за грехи обещая. И Юнги не припомнит ни одного греха, но всё равно страшно. Страх этот в каждом человеке сидит.