Будь осторожней с желаниями...

Я с трудом открыла глаза. Все тело ужасно болело. Слабость сковывала меня, не позволяя толком пошевелить ни рукой, ни ногой. В беспомощности я лишь оглядывалась по сторонам, пытаясь понять, где нахожусь. Белые стены, кушетка, тумбочка кремового цвета, стоящая рядом, большое окно, занавешанное прозрачным тюлем и запах, что я всегда не могла терпеть… Больница… Мои мысли прервал мужчина в белом халате лет сорока, вошедший в палату. На мой вопросительно-тревожный взгляд он холодно и без особого участия мотнул головой. С тех самых секунд, с тех его последующих слов моя жизнь превратилась в ад… Тогда, в свои шестнадцать лет я потеряла все, что было мне так дорого. У меня больше не было семьи, больше не было дорогих мне людей. Моя жизнь безвозвратно изменилась, отняв не только родителей, но и мой собственный голос. Но я продолжила выносить все невзгоды, что обрушились на меня после той автокатастрофы. Я хотела жить, несмотря ни на что. И я продолжила жить, я жила ради них… *** - Опять эта ущербная! Как она мне надоела! – послышалось позади девушки, вошедшей в аудиторию. Не обращая внимания на только что произнесенные слова, она спокойно прошла вперед и села за парту, доставая тетрадь и ручку. - Строит тут из себя невесть что, а сама страшилище, – продолжила одна из студенток, без стыда продолжая кидать на одногруппницу брезгливые взгляды. - Да ты посмотри, во что она сегодня вырядилась. Жуть! Что это вообще за балахон?! - Может эту «модную» вещицу ей бабушка одолжила, небось, у них один гардероб на двоих, – захохотала вторая, поддерживая подругу. Девушки продолжали говорить гадости про одногруппницу, но та все также сидела, молча уставившись в свою тетрадь. Ее голова была опущена, а светло-каштановые волосы свисали вниз, закрывая почти все лицо. Ее тонкие пальцы нервно поправляли манжеты серого вязаного кардигана, доходящего ей почти до колен. Она все плотнее укутывалась в него, словно пытаясь спрятаться ото всего мира за его полами. Вся ее поза, вся ее маленькая фигурка была похожа на небольшой клубочек, так плотно свернутый, чтобы было невозможно пробиться внутрь. - Лайла, долго еще ты будешь слушать этих сплетниц? – послышался над ней голос молодого человека. – Ответь уже им. Сколько можно это терпеть? Девушка лишь вздрогнула от внезапного появления парня рядом, но продолжила сидеть, не шевелясь и не поднимая головы. - За все, что они про тебя говорят, ты могла бы высказать им все, что вздумается. У тебя же есть шанс. Ну же, выскажи им все. Ах, стой, подожди-ка, ты же ведь не говоришь. – Джон самодовольно улыбнулся, наклоняясь ближе к уху одногруппницы. – Ты не можешь проронить и слова, как рыба, выброшенная на берег, только и можешь хлопать глазами. Парень резко схватился за плечо несчастной и развернул ее к себе. Девушка взглянула на него глазами полными ненависти и злости и скинула его руку со своего плеча. - Никогда так больше не делай, немая уродина! – воскликнул молодой человек, больно схватив и сжав ее холодные тонкие пальцы. Затем он, как ни в чем не бывало, пнул ее небольшой рюкзачок, засунул руки в карманы штанов и вальяжной походкой "мачо" проследовал к тем самым девицам, что только что обзывали и говорили гадости о бедной девушке. Та же поправила свой рюкзак, отряхнула его от грязи и приняла тоже положение, сгорбившись и закрывшись волосами еще больше, чем до этого. В помещение становилось все больше студентов. Слышались обсуждения, разговоры и разная болтовня, все разбились по кучкам, и лишь Лайла продолжала сидеть в том же положении, словно застывшая маленькая статуэтка. Прозвенел звонок, в аудиторию вошел преподаватель и начался лекцию. - Олдридж, выйди, пожалуйста, к доске и реши эту задачу, - произнес учитель, устремив свой взгляд на первую парту. В аудитории наступила тишина. - Дэлайла, выйди к доске, - снова позвал преподаватель, но ответа не последовало. - Ты еще и оглохла что ли, Лайла? – ткнул одногруппницу ручкой в спину сосед с парты позади. Девушка встрепенулась, подняла глаза на учителя и, выронив из рук ручку, резко встала с места. Послышались сдавленные смешки и перешептывания. - А ну-ка тихо, - громогласно произнес мужчина, осмотрев серьезным взглядом своих учеников. – А ты, Алан, будь повежливее с девушками. Дэлайла, у тебя все нормально? – переведя взгляд на каштановолосую, спросил учитель. Девушка открыла рот, часто заморгала глазами и тяжело задышала, пытаясь выговорить хоть слово, но из ее уст по-прежнему не выходило ни единого звука. - Забудь, все нормально, просто подойди к доске и реши задачу. - Да, и не надо ничего отвечать, а то ты сегодня итак слишком уж болтлива, - усмехнулся один из парней группы. Снова послышались хихиканья и одобрительные возгласы. - Я сказал тихо. Не хотите учиться сами, не мешайте другим. И проявите хоть чуточку уважения к находящимся рядом с вами людям, - строго ответил преподаватель. К концу подошел очередной день в аду под названием «жизнь». Делайла спешила домой, ведь только там она могла почувствовать себя спокойно и уютно. Девушка, быстро перебирала ногами, пытаясь как можно скорее оказаться наедине с собой. Захлопнув, наконец, за собой дверь, Лайла с облегчением вздохнула. Выходить из дома было настоящей пыткой. Казалось, будто каждый человек, смотрящий на нее на улице или в университете, в магазине, в парке или еще где, знает, что она немая сирота. Ей казалось, что каждый человек видит в ней убогую, невзрачную девчонку, уродливую и сломанную куклу с дефектами. Казалось, каждый смеется над ней, каждый презирает. И чувство обиды и паники охватывало с ног до головы, глубже проникая в ее сознание. Девушка отдышалась, успокоилась и, сняв обувь, прошла в комнату, устало плюхнувшись на кресло. Закрыв глаза, Олдридж вдохнула аромат уюта, спокойствия и одиночества, царивших в ее тихом доме. Теперь это был ее родной запах, тот, что успокаивал, тот, что согревал ее тихими, пустыми вечерами. Она вздохнула, предаваясь воспоминаниям из прошлого, ведь несколько лет назад здесь все было иначе. Сознание живо начинало рисовать картины минувших лет. Веселье и оживленность царили в этом маленьком уютном уголке посреди огромного города под названием Фолдигросс. Родительская забота, аромат маминой выпечки, фотографии, солнечный свет из широко распахнутых штор, болтовня по утрам, семейные вечера за просмотром не всегда смешной комедии – все это было ее жизнью и домом. Все эти мелочи были ее составляющей, маленькими паззлами, собрав которые, она могла увидеть себя саму в этом мире. Но с той катастрофы все изменилось. Погибли родители, унеся с собой смысл ее жизни. У нее больше не было цели, не было радостей, не было атмосферы тепла и счастья. Отныне ее дом стал невыносимо противным, напоминающим каждый божий день об их смерти. Из комнат исчезли семейные фотографии, шторы, плотно задвинутые, скрывали ее от посторонних глаз и от солнечного света, теперь только раздражающего. Вместо веселого просмотра фильмов в выходные всей семьей, теперь целыми днями в ее доме работал телевизор, вещая на всю комнату о чем угодно. Так Делайле было спокойнее, так казалось, будто в доме есть еще кто-то, будто она не одна. Она боялась быть в одиночестве, боялась темноты и этой безмолвной тишины, что так нагнетала, так пугала и одновременно так действовала на нервы. С тех пор девушка не могла найти себе места, где бы она могла чувствовать себя действительно спокойно. Но, все же, дом теперь такой пустой, безжизненный и пугающий был намного теплее и уютнее всего остального мира вокруг. Маленький домик был убежищем, в котором она пряталась от посторонних взглядов, осуждающих, жалеющих, высмеивающих и презирающих ее. Все-таки именно здесь, в этой удушающей тишине, она могла не скрывать своих чувств, не прятать лицо, не закрываться маской безразличия или злости, подавляя всю ту боль, что продолжала ноющей волной омывать ее тело и разум. Делайла вздохнула, собираясь с силами, чтобы подняться с мягкого кресла, затягивающего ее в мир сновидений. Ужасно хотелось спать, но предательское урчание в животе, напоминало, что для дальнейшего существования необходима еще и еда, а не только сон. Вставать вовсе не хотелось, девушка проваливалась в сон, погружаясь в сладкую спасительную дремоту. Перед тем, как окончательно заснуть, она подумала о том, что сон теперь это самое лучшее, что может быть в ее жизни. Потому что только он давал ей отдохнуть от собственного потока мыслей, от боли и переживаний, только сон давал хоть ненадолго ей забыть тот злосчастный день, когда погибли ее родители. Когда девушка открыла глаза, за окном уже стемнело. В горле пересохло, а живот снова начало сводить от голода. Олдридж ничего не оставалось, как заставить себя подняться с манящего обратно кресла. Она все еще была в уличной одежде, даже не удосужившись переодеться. Девушка со вздохом поплелась в другую комнату. Включив свет, Лайла скинула с себя серый кардиган и, собираясь было снять все остальное, остановилась перед большим во весь рост зеркалом. Она одернула синюю бесформенную футболку, повернулась боком, затем снова передом, посмотрела на обтягивающие джинсы. Похоже, по сравнению с остальными девушками ее возраста, она и правда выглядела, как гадкий утенок. Непонятная мешковатая одежда, всякое отсутствие стиля, небрежный хвост на макушке, что она заделала, когда пришла домой, почти незаметный макияж – все это создавало ее образ серого мышонка. Ей не было дела до всяких побрекушек, до тонны краски на лице, что накладывали на себя эти размалеванные девицы, до модной одежды, хотя бы сделающей из нее подобие девушки. Лайла давно перестала модничать, краситься и приводить себя в порядок. Девушка даже забыла, когда в последний раз стриглась. Все эти мелочи давно уже ей были ни к чему. Да, она выбрала жизнь, она хотела жить, ради родителей, ради самой себя, но это было слишком сложно и слишком больно. И Олдридж никак не могла смириться и идти дальше, она просто плыла по течению, по сути, не проживая уготованную ей жизнь, а лишь существуя. Девушка обвела удрученным, измученным взглядом свое худощавое тело, хрупкие руки в бесформенной одежде казались еще более тонкими, чем были на самом деле. Она печально вздохнула, теребя пальцами выбившиеся непослушные светло-каштановые локоны. Она винила себя в том, что иногда ей так хотелось не только иметь друзей, но и выглядеть, как симпатичная молодая девушка. Она мечтала о том, чтобы хоть кто-нибудь заметил ее, оценил внешность, проявил симпатию. Это было роскошью, было непозволительной мыслью. Она должна была скорбеть, должна была помнить о погибших родителях, а не забивать голову смешными желаниями, так Лайла считала. Но ей так отчаянно хотелось снова ощутить чувство привязанности к кому-то, любви, нежности и ласки. Обведя взглядом свой невзрачный внешний вид, девушка покачала головой и, наконец, переодевшись, вышла из комнаты, выключив свет. Олдридж устало прошлепала босыми ногами по прохладному полу и остановилась перед холодильником, изучая его содержимое. Но изучать оказалось толком и нечего. Нарезав на скорую руку пару бутербродов, девушка размышляла о том, что завтра у нее будет подготовка к курсовой работе, да еще и контрольные тесты на носу, весь предстоящий день будет забит донельзя, и сходить за продуктами будет совершенно некогда. Поэтому впопыхах дожевывая остатки так называемого ужина, девушка снова оделась и вышла из дома, зябко поеживаясь и кутаясь в вязаный кардиган. Лайла уже представляла себе, как, вернувшись домой, заварит кружку горячего чая и заберется под мягкое одеяло, включив очередную ерунду на телевизоре, как все ее мечты о тепле и уединении посыпались прахом. Девушка раздраженно взглянула на вывеску «закрыто по техническим причинам» и повернулась в противоположную сторону, обдумывая свои дальнейшие действия. Идти куда-то еще ужасно не хотелось, к тому же, на улице порядком похолодало, и девушка ощущала заметную дрожь, от которой не спасал даже кардиган. Стуча зубами, Лайла вспоминала, где еще поблизости есть круглосуточные магазины продуктов. Единственный ближайший такой был сразу за парком Канфоли, в нескольких километрах отсюда. Девушка стояла на ступени закрытого магазина, все еще не решаясь отправиться дальше. Было уже довольно поздно, а идея похода через парк ее и вовсе не радовала. «Но завтра, и правда, совсем не будет времени», - подумала Олдридж и со вздохом, озираясь по сторонам, поспешила прямиком через Канфоли. В парке было на редкость тихо и безлюдно, хотя время было еще не совсем позднее. Прохладный вечерний ветер шевелил ветви деревьев и кустов, погружая это место в таинственную ауру. Шелест листьев, будто шепот, раздавался далеко за пределы парка. Лайла нервно теребя полы кардигана, оглядывалась по сторонам, удивляясь тому, что поблизости, как назло, никого не было. Обычно здесь было более шумно: гуляющие парочки, веселящиеся компании молодых людей. Но сейчас было ощущение, что все вокруг просто-напросто вымерли. Деревья с зелеными кронами, аккуратно высаженные вдоль аллеек, в полумраке напоминали жутких монстров, а тени, что падали от них при свете фонаря, становились таинственными, пугающими силуэтами. Заметив впереди мерцающий тусклым светом фонарь, девушка, прерывисто дыша, попыталась унять дрожь во всем теле. Теперь она уже не была уверена в том, отчего ее так колотит, то ли от холода, то ли от страха. Впервые за все это время она отчаянно желала увидеть хоть кого-то на улице, но увы, парк был по-прежнему пуст. Треск, а затем мелкие быстрые шаги позади вселяли в Лайлу еще больший страх. Она не решалась оглянуться на незнакомца и лишь прибавляла шаг, уже чуть ли не бегом преодолевая, казалось, бесконечные аллейки. Шаги вдруг затихли, и внезапно мимо девушки пробежала крупная собака. Олдридж вздрогнула и остановилась. Ноги подкашивались, напрочь отказываясь двигаться дальше, сердце бешено колотилось в груди. Лайла нервно вдохнула побольше воздуха и шумно выдохнула, кутаясь в кардиган, словно в единственное спасение от всех невзгод. Переплетающиеся ровные дорожки парка, наконец, вывели девушку на открытую местность. Проезжающие мимо машины, несколько людей, идущих с работы или за такими же полуночными покупками, как и она, вселили уверенность, и Лайла бодро зашагала в сторону светящейся вывески магазина, чувствуя, как непреодолимое чувство страха, наконец, покидает ее замерзшее тело. Купив все необходимое и даже немного согревшись за это время, девушка, взглянув на телефон, поспешила обратно домой. Преодолев Канфоли в первый раз без особых происшествий, кроме собаки, которых Олдридж до жути боялась, Лайла подумала, что все не так уж и страшно. Впереди послышались шаги, девушка напряглась, замедляя шаг, и всмотрелась в полумрак аллеи. Навстречу пробежала девушка с небольшой собачкой на поводке. Лайла, проводив незнакомку взглядом, снова возобновила шаг, улыбаясь своей чрезмерной осторожности и ужасной трусливости. Раньше она была более смелой. У нее никогда не было компании друзей, но пара лучших подружек, все же, имелась. Частенько, возвращаясь домой после прогулки с девушками, Лайла проходила сквозь этот огромный парк. И никогда она так не страшилась темноты и шорохов вокруг, как сегодня. Тогда ей казалось, что новости о преступлениях, рассказы о маньяках и жутких убийствах, грабители и просто обнаглевшая молодежь, творившая что вздумается, были лишь выдумкой, лишь историями, вовсе ее не касающимися. По всему миру творились преступления, ее город не был исключением. Но эти редкие случаи и внезапные происшествия были для нее просто новостями и слухами, она никогда не верила, что с ней может случиться что-то подобное. А даже если и случилось бы, Лайла тогда была уверена, что имея при себе какой-нибудь тяжелый предмет, можно хоть на время обезвредить любого маньяка или вора и благополучно скрыться. Пройдя уже больше половины Канфоли, девушка остановилась, поставив на землю тяжелые пакеты и потирая красные отдавленные пальцы. Ноющая боль стремительно проходила, возвращая ее коже первоначальный вид. Олдридж вздохнула и снова схватилась за пакеты, устало шагая по направлению к выходу. Страх совсем оставил ее, а все мысли занимала лишь режущая боль в пальцах. Она ругала себя за то, что накупила столько всего, ведь можно же было взять самое необходимое. Неподалеку послышались чьи-то голоса. Девушка не вслушивалась в разговор посторонних, просто спешила дальше, все больше расслабляясь от присутствия хоть кого-то в этом парке. Голоса становились все громче, Олдридж уже отчетливо могла разобрать то, что они принадлежали нескольким молодым людям. Похоже, они о чем-то спорили. «Это не мое дело», - подумала девушка, все ближе подходя к источнику звука. Когда Лайла, наконец, дошла до того места, откуда слышались голоса, она заметила сквозь разросшиеся ветви кустарников не самую лучшую картину. Двое парней, по-видимому, пытались ограбить третьего. Когда в полумраке в руках одного из преступников что-то тускло блеснуло, девушка невольно затаила дыхание. Страх, который покинул ее, снова возобновился с большей силой. Девушка быстро отвернулась и, собрав последние силы, поспешила вдоль аллеи, ощущая, как ноги подкашиваются, становясь словно ватными. Дрожь в руках мешала удерживать тяжелые пакеты, которые и без того, сильно мешали передвижению и ужасно тянули вниз. Олдридж лихорадочно размышляла о том, что самым лучшим выходом было бы бросить к чертям эти пакеты и бежать быстрее к дому. Но ей было жалко средств, потраченных на эти продукты, поэтому она продолжала тащить эту непосильную ношу, пытаясь придумать, что же из этих пакетов поможет ей отбиться от грабителей в случае чего. На самом верху одного из пакетов виднелась стеклянная банка с томатной пастой. «То, что нужно», - пронеслось в голове у девушки прежде, чем она услышала знакомый голос позади. - Эй ты, а ну-ка стой! – крикнул один из преступников, по-видимому, обращаясь к Лайле. Девушка даже не остановилась, только прибавив шаг, прикинула, как бы ей быстро вынуть стеклянную банку из пакета. Сзади послышались быстрые тяжелые шаги. Они шли за ней, нет, бежали. «Мне не убежать… Надо бросить пакеты, но… Нет, жизнь важнее! Нужно быстро выхватить банку и бежать, что есть сил!» Так Олдридж и сделала, неуклюже рванув к брошенным на асфальт пакетам, девушка выхватила банку, при этом чуть не уронив ее. В следующую секунду руку с ее единственным оружием перехватил один из парней. - А ты смелая, - усмехнулся блондин высокого роста с крепким телосложением, - думала этой банкой меня обезвредить? Олдридж, затая дыхание, наблюдала, как блондин силой вырывает из ее рук единственное, что могло ее защитить. Страх стремительно заполнял каждую частичку ее тела, паника и тупая боль от грубых пальцев парня, сомкнувшихся на ее запястье, не давали ей даже придумать стоящего выхода из сложившейся ситуации. Это всегда были лишь истории, но теперь этот ужас случился и с ней, и ее представления подобной «битвы» между ней и неприятелем совершенно не вязались с настоящим исходом «сражения». Девушка была слишком маленькой и слабой физически, чтобы противостоять рослому парню, держащему ее сейчас словно тощего уличного котенка. Но, тем не менее, не смотря на весь страх, на мысли о смерти, что тысячи раз за эти года приходили в ее голову, она все еще хотела жить. И это простое, но такое сильное желание придало ей смелости, возможно, даже безрассудства. Сначала Лайла попыталась вырваться сама, но ее бесполезные дерганья и попытки сбежать лишь забавляли молодого человека. Но удар между ног, оказался достаточно действенным средством. Парень разжал пальцы и согнулся, морщась от боли и выкрикивая ругательства. Но, к сожалению, бег тоже не был преимуществом Лайлы. Внезапный толчок в спину сзади дезориентировал девушку, и она не заметила, как оказалась на земле. Не успев подняться и придти в себя, она заметила приближающегося парня. В следующую секунду ее снова грубо схватили теперь уже под локоть и подняли с земли. Девушка лихорадочно осматривалась вокруг, ища хоть кого-то рядом, но парк опять опустел. Возможно, если закричать о помощи, то кто-нибудь, оказавшийся рядом, поможет. Но она не могла кричать, даже слова проронить не получалось. И сейчас она так ясно чувствовала нехватку этой способности, пытаясь выдавить из себя хоть какой-то звук. - Вот так совпадение, Лайла, я как раз думал о тебе. Только сейчас Олдридж, наконец, рискнула поднять взгляд на удерживающего ее молодого человека. Джон собственной персоной, этот самодовольный грубиян, что все время издевался над ней в университете. И сейчас, видя его хищную ухмылку, она чувствовала нарастающее отвращение и злость. Она должна была бояться, но страх затмевала ненависть к мучителю. И это гадкое чувство разрасталось, как неизлечимая болезнь, овладевая всем телом и давая девушке силы противостоять его надменному взгляду. - Знаешь ее? – кряхтя и все еще периодически придерживая свое достоинство, спросил блондин, нагнав девушку с парнем. - Знаю, и очень хорошо, правда, Лайла? - Джон, она видела, что мы угрожали тому парню. Если она кому-то донесет… - Она ничего никому не скажет, - довольно ухмыльнулся парень и второй рукой грубо схватил Олдридж за подбородок, приподнимая ее лицо так, чтобы она не могла не смотреть ему в лицо. - Ты так хорошо ее знаешь? - Даже очень хорошо. Это злобная пиявка может только бросать на тебя взгляды, полные ненависти. Больше эта немая уродина ни на что не способна. - Немая? Она что, не говорит? - Ни звука не издает. - Тогда может отпустим ее, - с опаской озираясь по сторонам, продолжил блондин. - Она не может говорить, Арэн, но вполне способна писать. - Тогда что с ней делать? - Сделаем так, чтобы она не смогла писать, - довольно ухмыльнувшись, ответил Джон и потащил девушку обратно вглубь парка. Лайла изо всех сил пыталась вырваться, дернуть удерживающего ее мучителя в другую сторону, чтобы он потерял равновесие, упал или хотя бы выпустил ее. Но Джона лишь раздражали ее жалкие трепыхания. Терпеливым его назвать было нельзя, поэтому после нескольких слабых дерганий со стороны девушки, парень начал раздражаться не на шутку. Он ошибочно предполагал, что Олдридж будет затравленно озираться по сторонам и покорно следовать за ним, не оказывая никаких сопротивлений. Скорее, Джон даже жаждал лицезреть ее испуганный, умоляющий взгляд. Но вместо этого девушка по-прежнему предпринимала попытки вырваться и взгляд ее вовсе не жалкий и испуганный, а наоборот источающий невообразимую ненависть, выводил из себя надменного молодого человека. Не выдержав очередного рывка с ее стороны, Джон со злостью ударил Лайлу по щеке, наконец, прекратив ее беспорядочные движения. Кожу девушки прижгло, неприятное ощущение расползалось по всей щеке, но взгляд она не изменила. И это окончательно выбесило парня, который в следующий момент швырнул девушку на газон. Олдридж была дезориентирована, внезапное падение выбило ее из колеи. Придя в себя, она снова попыталась сбежать от неприятеля, но он, похоже, отпускать ее был не намерен. Следующий удар, сопровождаемый бесконечной руганью парня, пришелся девушке в живот. Не успев полностью встать, Олдридж снова рухнула на землю, жадно хватая ртом воздух. Сильная боль в животе, как яркая вспышка, овладела ее сознанием. Слезы выступили на глазах, резко появившаяся тошнота чуть не вывернула девушку наизнанку, но ей с трудом удалось сдержать рвотные позывы. Превозмогая боль, Олдридж огляделась по сторонам. Она все еще надеялась, что у нее есть шанс сбежать. Но блондин, наблюдавший развернувшуюся неприглядную картину, преградил ей путь к отступлению, видимо, все-таки приняв сторону соучастника происходившего преступления. Страх и паника перемешивались с обидой и ненавистью по отношению к одногруппнику. Лайла проклинала свою слабость и свой голос, который даже в такой момент не соизволил, наконец, вырваться наружу. Все ее представления о самозащите просто распадались на глазах, словно неустойчивый карточный домик. Конечно, ну что могла сделать тощая, слабая девчонка против сильного, к тому же, озлобленного и жестокого парня? Защититься? Сбежать? Дать отпор? Нет, ничего она не могла. Лишь терпеть боль от побоев, незакончившихся на одном лишь ударе в живот. Джон не на шутку разошелся, явно взбешенный тем, что убогая, немая девчонка, которую он все время доставал, которую запугивал и затравливал ежедневно, продолжала с вызовом и лютой ненавистью смотреть ему в глаза. Его всегда раздражала эта ее черта. Казалось, она должна была бояться всего на свете, должна была следовать и подчиняться его прихотям. Он привык жить именно так, получая все, что ему хочется, даже если придется воспользоваться силой. И парень желал видеть ее подавленной, хотел, чтобы она умоляла его пощадить ее. Но после каждого его беспощадного удара Лайла снова поднимала голову, устремляя пронзительный уничтожающий взгляд на своего мучителя. Джон потерял контроль, он не собирался убивать ее. Напугать, показать свое превосходство, поиздеваться, но не лишать ее жизни. Но злость и задетое самолюбие превратили его в настоящего монстра. Уговоры друга проносились отдаленным гулом мимо ушей парня, пока он продолжал безумно поносить девушку, на чем свет стоит, и избивать ее с особым ожесточением. Когда Лайла, наконец, перестала сопротивляться и двигаться, Арэн силком оттащил друга от потерявшей сознание девушки. - Какого черта ты творишь, Джон?! – тряся товарища за плечи, воскликнул парень, оглядываясь по сторонам. - Поделом ей. Живучая тварь! Это будет для нее уроком. Никто ей не поверит. Даже если она тут сдохнет, никто не будет искать ее! – отдышавшись, произнес молодой человек и подошел к телу девушки. Ему доставляло неимоверное удовольствие смотреть на нее вот так вот снизу вверх. Он ощущал себя выше, сильнее, лучше, чем она. И теперь ее взгляд не мог ему помешать убедиться в этом. Джон присел на корточки около окровавленного тела, презрительно поморщился, разглядывая опухшее сине-багровое лицо бедняшки, мокрое от слез, ее запачканную неприглядную одежду и всклокоченные каштановые волосы с застрявшими в них травинками. Он несколько раз толкнул ее, проверяя в сознании та или нет, но на его тычки не последовало никакого ответа. - Что, больше нет сил сопротивляться? Что дал тебе твой злобный взгляд? Ничего! Только это ты и заслужила. Никто не будет жалеть тебя, только потому, что ты ущербная. А если ты таковой являешься, то должна быть паинькой, должна бояться тех, кто сильнее тебя, тех, кто лучше, тех, у кого есть все, в отличие от тебя, замарашка. Парень схватил спутавшиеся пряди светло-каштановых волос и намотал их на руку, приподнимая голову девушки. Он наслаждался видом ее полной беспомощности, словно паук, медленно убивающий свою жертву, попавшуюся к нему в сети. Арэн позвал своего друга уходить, в любое время в парке поблизости могли появиться люди. В последний раз взглянув на девушку, парень, абсолютно расслабившийся, хотел было опустить обратно ее голову, как та вдруг распахнула глаза и рванула вперед всем телом, впившись ему в руку зубами. Джон взвыл от боли, отмахиваясь от внезапно очнувшейся Лайлы. Арэн среагировал быстрее, моментально достав тот самый нож, которым они ранее угрожали парню, блондин, что было сил, вонзил его девушке в бок чуть ниже ребер. Увидев взгляд полный боли и слез, блондин выхватил нож из раны и бросил его на землю, пытаясь унять дрожь в руках. Лайла еще несколько раз дернулась и рухнула обратно на землю. Джон морщась зажимал до крови укушенную руку, в страхе наблюдая, как серый вязанный кардиган Олдридж стремительно окрашивается в ярко-алый цвет. Спустя пару минут после произошедшего молодые люди, наконец, пришли в себя и, схватив окровавленный нож, поспешили побыстрее убраться с места преступления, так и оставив Лайлу лежать на том самом месте, истекая кровью. *** Олдридж с трудом открыла глаза и попыталась рассмотреть окружающую ее местность. Перед глазами все плыло, мутная пелена мешала разглядеть хоть что-то. Где-то виднелся тусклый свет, по-видимому, фонаря, больше, кроме этого и полумрака вокруг, девушка рассмотреть ничего не смогла. Тупая ноющая боль во всем теле будто одеяло, весящее тонны, обволакивало и давило на каждую клеточку. Предприняв попытку пошевелиться, Олдридж ощутила резкую острую боль в правом боку, пронзившую тут же ее тело, будто огромной иглой. Лайла в панике открыла рот, хватая воздух и пытаясь унять ужасную боль, от которой даже в глазах зарябило. Отдышавшись, девушка в страхе попыталась пошевелить лишь рукой или ногой, но в итоге поняла, что чувствует лишь ужасный холод. Лайла чувствовала, как сознание снова утекает, заволакивая кромешной тьмой ее тусклый измученный взгляд. Тело становилось все более ослабшим, настолько, что становилось трудно даже просто дышать. Во рту и горле девушки ужасно пересохло. Пытаясь неловко шевелить языком, чтобы хоть как-то привести в работу слюнные железы, Олдридж ощущала, что все ее лицо опухло, а каждое движение даже внутри рта рождает лишь неприятные болезненные ощущения. Тягучие слюни медленно сползали вниз, застревая комом в горле и вызывая лишь приступы тошноты. Лайла хотела понять, из последних сил напрягая ускользающее сознание, отчего она все еще жива, почему просто не упала в обморок от шока и боли, что пережила в этот вечер. Но мозг напрочь отказывался вообще что-либо думать, продолжая затягивать девушку в спасительную дремоту и безмятежность. Олдридж осознавала, что наверняка потеряла слишком много крови, и спастись, нет, выжить ей не суждено. Ведь когда ее найдут, если вообще найдут, то будет уже поздно. Боль продолжала сковывать тело, и Лайла молила о том, чтобы смерть настигла ее быстрее. Она так отчаянно хотела погрузиться в вечный сон, избавиться от страданий, от одиночества, от всего этого жалкого существования, которое до этого момента она считала своей жизнью. Хотелось ли ей изменить что-то? Лайла раз за разом задавалась вопросом о том, что она упустила и где ошиблась. Но ответов не знала даже она сама. Да и кто мог предположить подобный исход? Олдридж с каким-то даже наслаждением закрыла глаза, проваливаясь в темноту. Свет фонаря растворялся перед глазами, словно мазок светлой краски, утопающий в черных тонах. Чернющая темнота заплясала в воздухе, волнами расходясь в разные стороны, а затем, собираясь обратно в кучу, вдруг превратилась в холст. Лайла с интересом стала наблюдать, как женщина в легкой кремового цвета кофте, джинсовых бриджах и белом платке, повязанном на голове на подобие банданы, взяла палитру с красками и кисточку. Незнакомка усердно выводила какие-то узоры на листе бумаги, размалеванном черной краской. Женщина сделала несколько белых мазков, а затем обратилась к маленькой девочке лет пяти, внезапно появившейся подле нее. Ребенок радостно смеялся и что-то говорил матери. Женщина передала кисточку дочке и приподняла ее повыше так, чтобы та смогла достать до холста. Девочка весело заерзала на руках у матери и стала малевать свою собственную картину, уничтожая все мамины труды. Женщина опустила девочку обратно на пол и попросила ее принести другую краску. Дочка вприпрыжку понеслась куда-то, видимо, за той самой краской. А Олдридж, наблюдавшая все это время будто со стороны, вдруг застыла на месте, провожая взглядом девчушку с беспорядочной светло-каштановой шевелюрой. Лайла судорожно переметнула свой взгляд на женщину, которая продолжала улыбаться дочери и издалека направлять ее туда, где находился нужный ей предмет. Знакомые черты лица, короткие каштановые волосы, заправленные под платок, карие глаза, источающие невероятные тепло и ласку, тонкие руки, ловко вертящие кисть между пальцев – все такое родное и такое любимое. На глаза девушки навернулись слезы, а в горле встал ком. «Мама…» - произнесла Лайла тихо, будто не веря своим глазам. Девочка подбежала к матери, отдавая баночку с краской. Женщина заботливо потрепала дочку по макушке. «Мама!» - воскликнула Олдридж, что было мочи, и рванула в сторону женщины, протягивая к ней свои руки. Видение снова растворялось, и вместо смеха матери с дочерью, в ушах снова раздался шум листьев и гул ветра. «Нет! Не сейчас! Пожалуйста… Еще немного… Я хочу еще немного посмотреть на нее… Мама…» Лайла снова с трудом открыла глаза, превозмогая невероятные слабость и боль во всем теле. Она проклинала свою голову за то, что она все еще хватается за малейшие остатки сознания, пытаясь сохранить себе эту жалкую жизнь. Шелестение листьев вокруг, противным шумом отдавалось в ушах. А затем где-то совсем рядом послышались тяжелые шаги. Девушка напряглась, страх новой боли и издевательств расползался, как парализующий яд, по всему телу. Лайла пыталась пошевелиться, но острая боль, возникающая тут и там, снова останавливала ее, по-прежнему оставляя лежать на месте. Девушка хотела хотя бы рассмотреть приближающегося к ней незнакомца, но мутная пелена перед глазами закрывала ей взор, словно плотная темная тюль, почти не позволяющая проникать через нее свету. Шаги остановились прямо около лежащей на траве девушки. - Что с вами? Вы слышите меня? Приятный мужской голос поинтересовался ее состоянием. Девушка попыталась повернуть голову в сторону доносившегося звука, но так и не поняла, получилось ли это у нее. В темноте по-прежнему ничего не было видно, кроме такого же темного силуэта. Голос незнакомца показался Лайле искренне обеспокоенным, и на мгновение она почувствовала облегчение и надежду… «Надежду?» - Олдридж удивилась собственным мыслям. Еще несколько минут назад она хотела умереть, а теперь вдруг ей захотелось, чтобы этот человек помог ей. - Что с вами случилось? Кто это сделал? – продолжал незнакомец расспрашивать девушку. Олдридж хотела ответить, сквозь боль шевеля губами, но из ее рта снова не слетало ни единого звука. «Я хочу сказать! Я так хочу ответить…» - слезы тоненькими струйками скатились по вискам девушки, будто обжигая ледяную кожу. – «Пожалуйста, помогите…» - Хотите, чтобы я помог вам? Вопрос мужчины вовсе не показался девушке странным, и она изо всех сил стала кивать головой, даже не понимая, выходит у нее хоть одно из тех движений, что она пыталась совершать. Непродолжительное молчание со стороны незнакомца вдруг слегка насторожило Лайлу, но она продолжала списывать нарастающее внутри волнение на нестабильность своего прыгающего сознания. В какое-то мгновение Лайле даже показалось, что она уловила почти беззвучную незаметную усмешку. - Зачем же вы отправились в такое позднее время на улицу, мисс Олдридж? Глаза девушки расширились, дрогнув длинными ресницами. На этот раз она уловила совсем иные нотки в голосе незнакомца. Надменность и хладнокровие леденящим туманом проникли в ее голову. «Откуда?.. Откуда он знает, как меня зовут? Мы с ним знакомы?..» - Я удивлен вашей стойкости, дорогуша. После всего, что сделали с вами эти изверги, ваш мозг по-прежнему противостоит рефлексам угасающего тела. Зачем вы так отчаянно держитесь за ускользающее сознание? Девушке казалось, что она задыхается. Ощущение новой опасности рождало в уставшей голове волну невообразимого страха. Загадочный незнакомец говорил так, будто знал, какие ощущения она сейчас испытывает. - Пытаетесь сбежать? – Усмехнулся мужчина, и его неестественный смех привел в дрожь испуганную девушку. – Вряд ли у вас получится в таком состоянии. Разве вы не чувствуете эту адскую боль, пронзающую ваше тело? Разве не ощущаете леденящий холод, проникающий глубоко внутрь? Разве не хотите прекратить все это? Олдридж, хрипя, продолжала слабо дергаться. Слезы продолжали стекать по ее вискам, обдуваемые пронизывающим ночным ветром, заставляя изможденное, израненное тело покрываться мурашками. - Боитесь меня? – с наслаждением произнес незнакомец. – Думаете, я смогу сделать что-то еще худшее, чем сотворили с вами они? При воспоминании о тех издевательствах и избиениях, что ей пришлось пережить, Лайла снова почувствовала приступ тошноты. - Поверьте, я не изверг, - прервав свою речь, довольно ухмыльнулся мужчина, добавив, - не сегодня. Верите вы или нет, но я могу помочь вам. Ведь этого вы желали? Хотели, чтобы я помог вам? «Кто он такой?! Помочь?.. Почему я совсем не слышу искренности в его голосе? Что он собирается со мной сделать? Я не хочу больше испытывать эту боль… Не хочу больше страдать…» - Таково ваше желание? – с нетерпением отозвался незнакомец, отчего девушку передернуло. «Желание?..» - Я могу исполнить его, если захотите. Вы можете умереть здесь, поверьте, вам осталось недолго. Можете прекратить то жалкое существование, которое вели все это время. Мисс Олдридж, вы можете жаловаться на судьбу, на свою жизнь, на людей, что вас окружают. Но неужели вам никогда не хотелось дать им достойный отпор? Неужели предпочитаете сносить побои, сквернословия в ваш адрес и прочие издевательства? Такую жизнь вы хотите? Или же хоть раз вас настигала мысль о том, что хотелось бы все изменить? «Жутко… Словно читает мои мысли. Страшно… Что он со мной сделает? Больно…больно…больно… Хочу, чтобы закончилось…» - Вы могли бы желать чего угодно. Это в ваших силах. Богатство и почтение, месть, которая непременно восторжествует, стоит вам только пожелать, сила и уверенность в себе. А может быть…голос? Лайла прерывисто вздохнула, уловив нотки превосходства и безумия в голосе таинственного незнакомца. Девушка перестала сопротивляться, силы стремительно покидали уставшее тело. Боль притупилась, и лишь холод все еще давал о себе знать. Олдридж не ощущала ног и рук, ее конечности будто исчезли вовсе. Голос мужчины стал приглушеннее, и она уже с трудом могла различать его слова. Но что-то все еще держало ее в сознании. «Может быть, это всего лишь очередная галлюцинация, как та, с мамой… Мне просто кажется…» Легкое прикосновение невероятно горячих пальцев ко лбу вновь вернуло ее из наступающего забытья. - Вы можете умереть и закончить свои страдания, избавиться от боли, от одиночества и страха именно таким путем, а можете бороться. «Бороться?.. Разве когда-нибудь я была способна на борьбу? Слабая, никому ненужная, осиротевшая девчонка… Вся моя сила была лишь в моей семье. Все уверенность, гордость, желание жить, - все осталось с ними. Все исчезло с их смертью. Ничего не осталось, они были всем. Что я могу без них? Разве я сама способна на что-то?» - Вы удивитесь, мисс Олдридж, на что могут быть способны люди. Страдания и боль закаляют, одиночество делает их осторожными, опасность и тревога дают толчок к самосовершенствованию и преодолению страхов, а ненависть…хм, ненависть – самое любопытное из чувств, - казалось, произнеся это, незнакомец даже в предвкушении облизнулся. – Шквал эмоций, невообразимая сила и стремление. Разве вы не хотите ощутить все это? Разве вы все еще не хотите жить? «Хочу… Я хочу жить! Хочу бороться! Хочу быть кем-то. Сильной, смелой… Хочу, чтобы они гордились мной!» - Так-то лучше. «Кто…ЧТО вы?» Зловещий хохот, будто ослепительной молнией, прорвался сквозь монотонный шум листьев и завывающего ветра. - Я тот, кто видит все, тот, кто способен на многое. Я тот, кто поможет вам обрести себя. «Демон…» - Кажется, вы больше не удивляетесь. Вы скоро умрете, мисс Олдридж. И если это не ваше желание, то скажите, чего хотите на самом деле? Но помните, желание лишь одно, хорошенько подумайте прежде, чем его озвучить. «Месть? Голос? Жизнь родителей… Я хотела бы этого… Если это, и правда, демон, есть ли тут подвох? Что я должна отдать? Душу? Если я попаду в западню? Смогу ли быть счастливой, исполнив это желание? Счастливой?..» - Что же вы решили? «Я хочу быть счастливой!» - Пусть так и будет. Вы будете счастлива, мисс Олдридж, а взамен я заберу самое дорогое, что у вас есть, - расплываясь в безумной улыбке, мужчина прикоснулся к холодной, мертвенно бледной коже девушки, уколов ее палец своим когтем. Слизав крохотную каплю крови, выступившую на ее коже, демон оскалился в улыбке и бросил любопытный взгляд на затихшую девушку. Затем, поднявшись, поправил капюшон на кожаном длинном плаще, еще больше закрыв свое лицо. Демон сделал несколько шагов по направлению выхода из парка и исчез в кромешной тьме.