***
Вечером в пятницу Адриан всё чаще предавался воспоминаниям, лёжа на кровати и слушая музыку. Он вспоминал всё плохое, что случалось в его жизни, и переделывал эти моменты, представлял на месте них счастливый хэппи-энд. Хоть это и не приносило никакой пользы и даже возможно делало реальность гораздо хуже, Агрест продолжал это делать. На улице шёл дождь, луна уже болталась где-то посередине неба, уличные фонари освещали улицы, выхватывая отдельные капли дождя, делая их красивыми и очерченными. Фантазии Адриана прервались звонком в дверь. Он недоуменно поднялся с кровати, думая, кого могло принести сюда в столь поздний час. Открыв дверь, он увидел насквозь продрогшую девушку, которая прижимала руками к груди небольшой сверточек бумаги. Её губы посинели от долгого нахождения на холоде, поэтому Адриан пропустил Маринетт, не спрашивая, что случилось. Теперь в помещении при хорошем освещении стало видно, что из глаз Маринетт льются слёзы, а сама она содрогается от рыданий. Адриан, видя её состояние, поспешил просто прижать её к себе. Так не должно быть! Маринетт всегда была светлой и чистой, никогда не плакала или была в плохом настроении, а её слёзы делали Адриану буквально больно. Он не хотел видеть, как она плачет. Это было будто бы неестественно. Однако вздрагивающая в его руках Маринетт говорила об обратном. Это действительно происходило. Что же могло такого случится, что такой светлый и позитивный человек плакал? — Скажи мне, кто это, и я врежу ему, — тихо сказал он. — Нет… нет никого… я, — Маринетт не могла связать слов. — Тише, успокойся, я помогу, — Адриан отстранился от Маринетт, заглядывая ей в лицо. Боже мой! Это абсолютно неправильно, неестественно. Потекшая тушь, красные глаза, слегка покрасневшие в нескольких местах кожа лица. Так не должно быть. Адриан вытер ей щеки от слёз большими пальцами. — Тише, Мари, все наладится в любом случае. Давай-ка снимем все эти мокрые штуки, а то ещё простудишься, — Адриан снял с нее пальто, шапку и шарфик, аккуратно повесив всё на вешалку возле двери. Из глаз Маринетт уже перестали литься слёзы, но взгляд был странным, будто потухшим. Адриан ещё раз обнял её, стараясь скрыть от всех проблем, что на неё обрушились. — Что случилось? — спросил он, не отстраняясь. Мари на его плече пошевелилась, поэтому Адриану пришлось её отпустить. — Это… мой папа. Он… Инсульт, — она устало склонила голову. — Боже… — у Адриана защемило сердце. Он понимал чувства Маринетт, ведь тоже терял родителя. Не хотелось ничего говорить, никакие слова тут не помогут, никакие соболезнования или слова, что все наладится. Нет, не наладится. Такая рана никогда не заживёт, никогда до конца не затянется. — Иди ко мне, — тихо прошептал он, вновь обнимая Маринетт. Затем поднял её, сильнее обхватывая руками талию. Ей нужно отдохнуть. Он поднялся вместе с этой драгоценной ношей в спальню. Дверь послушно отворилась, пропуская в комнату двух влюбленных людей. За окнами спал ночной Париж, на дорогах все меньше ездили машины, по улицам все меньше ходили люди, только самые отчаянные, одинокие сердца находились не в доме, тепле и уюте, а на улице. Адриан уложил уставшую и эмоционально вымотанную девушку на кровать. Снял с неё аккуратно обувь, штаны, футболку, бережно укладывая её вещи на комод и оставив Маринетт только в одном нижнем белье. — Адриан… — прошептала она, попытавшись притянуть его за шею за поцелуем. Но тот оттолкнул её. Он знал, что не может пользоваться ею в таком положении. Это неправильно. Только не она. — Нет, принцесса, не сегодня, не сейчас, — прошептал он ей на ухо. — Потом, возможно, жалеть будешь. Маринетт нахмурилась, но всё же перестала притягивать его и положила голову на подушку, сладко зевнув. Адриан улыбнулся такому милому и уютному моменту и накрыл Маринетт одеялом. Он уже захотел было уйти спать в другую комнату, но Маринетт, почувствовав, что он встаёт, подняла руку и вцепилась ему в ладонь. — Останься… Адриан чувствовал, что не может просто так не оставить. Ей может приснится кошмар или ещё что-то. Она была такой беззащитной, милой, красивой и умной девушкой. Адриан хотел ей помогать и защищать от всего, что может причинить ей боль. — Конечно. Тихо раздевшись, он лег в постель. Маринетт улыбнулась ему, но затем сон сморил её, она закрыла глаза и погрузилась в царство Морфея. Её и без того невинное лицо во сне казалось ещё более безмятежным, ангельским. Адриан наклонился к её лицу и, поцеловав в лоб, прошептал: «спокойной ночи, принцесса». Ночь полностью поглотила их обоих, и впервые за долгое время сердце Адриана находилось не на улице, а здесь, в тепле и уюте. Дома.***
Открыв глаза, Адриан наткнулся взглядом на спящую Маринетт. Сейчас уже были видны последствия её вчерашних слёз. Глаза были опухшими и красноватыми. На лоб падала выбившаяся из хвостика прядка волос. Адриан, не удержавшись, протянул руку и убрал волосы за уши. От этого прикосновения Маринетт тут же проснулась. Глаза тоже были красными, но несмотря на всё это она оставалась такой же красивой и милой. Немного сонно улыбнувшись, она также протянула руку и убрала светлые волосы Адриана со лба. Он тоже улыбнулся. Её рука немного задержалась на его лице. Адриан решил воспользоваться этим и взял её ладошку в свою, поднес к губам и поцеловал. — Доброе утро, принцесса, — прошептал он. Маринетт сладко улыбнулась и тоже прошептала в ответ: — Доброе утро. — Как ты? — спросил Адриан, смотря на Маринетт и видя как меняется её выражение лица. — Сейчас с тобой хорошо, но как только я вспоминаю, что произошло в моей жизни, я понимаю, что уже никогда ничего не будет прежним, — ответила та, поднимаясь на кровати. — Я понимаю тебя, сам это чувствовал, — кивнул Адриан, также поднимаясь. — Как ты это пережил? Как ты с этим справился? — Маринетт посмотрела на него, буквально впиваясь взглядом. — Никак, я это не пережил, я всё также скучаю по ней, не могу поверить в то, что это могло произойти, — сказал он, отводя взгляд. Ему не нравилась эта тема. — Что случилось? — спросила она. — Ты действительно хочешь услышать? Маринетт утвердительно кивнула на вопрос Адриана. Тот подтянул коленки к себе, облокачиваясь на них. Он провёл руками по лицу, пытаясь прогнать воспоминания, лезущие в голову. — Мне было четырнадцать. Мама работала на какую-то секретную, как я догадываюсь, правительственную компанию. Она никогда мне об этом не говорила, отец тоже. И вот, однажды, отец позвонил мне и сказал, что моя мать погибла. Он не сказал от чего, просто констатировал, как факт. Тело через три дня мы похоронили в пустом гробу. Её просто уничтожили, — Адриан глубоко вздохнул. Вдруг он почувствовал, как маленькие ладошки обхватывают его, прижимают к себе. Расслабившись, Адриан немного дал себе волю, и из его глаза скатывается одинокая слезинка. — Тогда я не знал, как дальше буду вообще жить. Моя мама для меня была всем, а теперь её забрали. Я на несколько месяцев буквально выпал из жизни, но потом пришлось взять себя в руки. Отец говорил, что пора приступать к делам, что у меня есть работа. Я ненавидел своего отца. Мне казалось, что он совсем не скорбит по маме. Бесчувственная тварь. Он не разрешил мне пойти в коллеж, поэтому я так и остался жить в том проклятом доме, — продолжил он после паузы. Воспоминания пронеслись перед глазами, эмоции захлестнули его, и теперь уже слёзы катились по его щекам. — В шестнадцать лет я сбежал из дома и ни под каким предлогом не хотел возвращаться домой. Тогда отец пошёл на уступки и купил мне этот дом, при условии, что я продолжу работать у него в компании, — Адриан посмотрел на Мари. Она, как и сам Агрест, ревела. — Адриан, мне так жаль… — прошептала она совсем сиплым голосом и прижалась к его плечу. — Тише, Мари, — он погладил её по шелковистым волосам, желая успокоить. — Я уже привык с этим жить. Адриан никогда и никому не рассказывал эту историю. Он много лет хранил эти эмоции в себе, а сейчас, когда Маринетт разделяет его эмоции, чувства, он почувствовал себя намного лучше. Стена пала. Замо́к поддался, открылся, пропуская Маринетт в прекрасный за́мок.