Red

Всегда были угрозы, которые никогда не действовали. Каждый раз, когда они встречались, звучали такие угрозы: простые и чрезмерно используемые до избыточности. Чаще всего это были строки, цитируемые откуда-то. У них не было иного смысла, кроме как наполнить мёртвый воздух чем-то другим, кроме грубых оскорблений. И после они расстаются, исчерпанные и довольные, чтобы оставаться такими, какими они будут в следующий раз.

***

Другая встреча, другой день, другая кровать. — Что произойдёт, если я вторгнусь в Москву? — Альфред сидел на одной стороне комнаты мотеля, Иван с другой. Они глядели в лицо друг другу, наблюдая и ожидая действий, что никогда не будут произведены. — Ты будешь растерзан моими людьми. — Наоборот. Твои люди умрут раньше моих. Без всяких усилий. Они умрут так же, как жили: в холоде. — Ах, я так не думаю. Мой дорогой Америка, ты ошибаешься. Твои люди замёрзнут уже на пути туда и сдохнут на земле гораздо больше, чем их собственная. — Ха! — и повисла тишина. Они смотрели друг на друга безмолвным и спокойным взглядом. Затем движение: Альфред вжался в стул, ухмыляясь русскому. — Вторгнуться в Москву? Не думаю, что ты готов к такому вызову, товарищ. — Напасть на Москву будет проще, чем вскипятить воду. — Тогда я вторгнусь во Флориду. Было бы неплохо заиметь там «дом для отдыха», да? — Ты не сможешь взять Флориду, даже если бы там прошёл ураган. Твои солдаты умрут, а я поймаю тебя. Запру, использую тебя. Я хочу увидеть, как ты будешь умолять меня, как будешь истекать кровью. — Ах, как поэтично. Ты не сможешь взять Москву в метель, ты даже не сможешь перейти границу, а я бы спас тебя от холода, как герой, и связал бы, и владел тобой. Хочу увидеть все оттенки красного на тебе. Хочу, чтобы ты в страхе метался по моей постели. Хочу чувствовать твою кожу в своих руках. Хочу похоронить тебя на своей земле. Если кто-то мне помешает, я разорву его и закопаю. Раскрашу всего тебя в красный цвет. Увижу тебя в своей постели, — скалился Иван, снимая с носа Альфреда очки. — Хотел бы, чтобы ты попытался.