Мне нравятся все его плохие привычки

— Тук-тук-тук, пора раздавать кармические долги! — нараспев, но басом тянет Намджун. — Ой, заткнись, — раздаётся из другого конца душного зала. Мин Юнги сидит всё-таки, раскинув ноги в разные стороны. С него сняли наручники, и теперь руки он держит в карманах. Сбегать в любом случае глупо, пока всё не выяснится, да он и не побежит, пока напротив его старшего брата сидит Со Суджин и её подружка. Это Намджун понял сразу. В протоколе этого, конечно, не запишешь, зато поглумиться над младшим отпрыском — святое. Только у Намджуна нет в планах заводить дела на невинных девушек, волей случая оказавшихся в разборках их двоих, это лишь запугивание для младшего, чтобы тот начал хоть что-нибудь говорить. — Юнги, мы с тобой можем вечно играть в кошки-мышки, а можем не добавлять отцу головной боли, — вздыхает Намджун. — Позвони ему, — меланхолично игнорирует его действия и слова Мин. — Чё, зассал? — А почему у вас фамилии разные? — робко спрашивает Минни. Суджин не успевает её остановить и только взглянув в её сторону неодобрительно, смотрит на Юнги и Намджуна попеременно. Ей и самой интересно, да смелости лезть в чужие разборки не хватило бы. — Я незаконнорождённый выродок, — усмехается Юнги. — А этот пользуется всеми благами и привилегиями. — Не преувеличивай, — фыркает Намджун. — Ты дома-то когда последний раз жил? — Не беспокойтесь и прекратите капать мне на мозги, у вас всё равно ничего не выйдет. — Ты позоришь нашу семью, — зло выплёвывает Намджун. — Сколько можно? Прекрати это делать. Отец не будет вечно прикрывать твою задницу. Хочешь реально загреметь? — Чё ты мне мозг трахаешь своими нравоучениями? — Юнги только перекидывает ногу на ногу, но всё ещё неохотно вступает в диалог. Суджин по-прежнему молчит и то же советует подруге, иначе они могут попасться под горячую руку одного из них. О Намджуне ничего непонятно, а вот Юнги точно вспыльчивый. Сердце до сих пор замирает, когда она вспоминает, как ранее Юнги вступился за неё. Но больше в её жилах циркулирует страх, чем глупая благодарность. Хочется скорее уйти отсюда и вообще не связываться с Юнги больше, закрыться дома и не выходить. Он занимается чем-то опасным и незаконным. Суджин не хочет уже знать. Достаточно видеть, как старший брат пытается достучаться до Мина и у него это плохо получается. — Я понимаю, за что ты ненавидишь меня с отцом, — немного погодя, вновь говорит Джун. Суджин и Минни переглядываются. — Но пожалей хотя бы мать. Она волнуется за тебя. Юнги отводит взгляд, намекая, что разговор зашёл слишком далеко и он не хочет его продолжать. Намджун тоже остужает свой пыл и впервые за это время смотрит на Суджин. Она по-прежнему, не сдвигаясь, сидит на стуле напротив него, и даже не думает вмешиваться, пока они перебрасываются репликами. Оглядев зал, думая о чём-то своём, Намджун встаёт, закрывает журнал, в котором не написал ни строчки, и кидает в Юнги что-то маленькое, похожее на ключи. Тот неловко выворачивается, но ловит и смотрит на брата удивлённо. — Свободны, — только и выдаёт Ким и большими шагами покидает своё рабочее место, уходя куда-то вглубь коридора полицейского участка. Суджин, опешив, делает то же, что и Юнги: мигом встаёт и бросается за ним вслед на выход, прихватив за руку подругу. — О, господи, что это было? — не выдерживает первой Минни, когда они оказываются на улице, и Юнги тянется в карман штанин за сигаретами. — Зачем было притаскивать нас сюда? Суджин молчит. Мотивы Намджуна-то как раз понятны, а вот Юнги, бросившегося так рьяно её защищать… — Зачем ты сделал это? — она тихо касается его плеча, когда он отходит и поворачивается спиной в сторонке, чтобы спокойно закурить. — Надо было, чтобы он поверил, что ты мне дорога, — просто отвечает он, поворачиваясь к ней, пуская дым прямо в лицо. Суджин заходится кашлем — она ненавидит, когда курят рядом с ней, потому что начинает задыхаться. — А ты что, на чистую веру всё приняла? — Нет, я… — а что она, правда? Надеялась, что в нём есть хоть капля благородства? — Хотя погоди. А зачем тебе это было нужно? — Включи мозги, нищеёбка, — Суджин кивает сама себе, отмечая сама для себя, что всё вернулось в прежнее русло, и он всё такой же грубиян. — Я должен был позволить ему допрашивать тебя? Или Минни? И вы бы раскололись, что я действительно ночевал у неё и был ранен. Он роет под меня, и мне не нужны лишние свидетели того, что я делаю. — Почему ты с ним в контрах? Юнги вынимает сигарету изо рта и облизывает сухие губы. — Много лет назад я ушёл из дома, когда он появился в моей семье. Оказалось, что отец жил с моей мамой, но она всего лишь была любовницей, и он ушёл из семьи, от женщины, на которой тогда ещё был женат, и у неё был от него сын. Это был Джун. Суджин открывает рот, и губы складываются в аккуратную букву «о». Юнги не врёт, это видно по его глазам, а в психологических портретах Су уже немного шарит. Этот факт его жизни, которым он делится с ней, заставляет её сочувствовать ему, но девушка прекрасно понимает, что такому, как Юнги, не сдалось и даром её сочувствие. — И как давно ты не живёшь дома? — С четырнадцати. Это что, анкета на соискателя? — привычно морщится он от её навязчивых вопросов. — Нет, просто… просто хочу узнать тебя лучше. Ты пытаешься быть со мной плохим, но иногда совершаешь необъяснимые хорошие поступки. Я заметила, не отпирайся, — говорит она на моменте, когда Юнги закатывает глаза. — я не такая слепая. Ты предупредил меня не выходить из дома на прошлой неделе, значит, ты знал, что будет что-то нехорошее. Ты был там. И пришёл в тот день, когда тебя ранили. Почему мне кажется, что это было специально? — Какую правду ты хочешь знать? — он смотрит на неё проницательно, выбрасывая лишь бычок от сигареты. — Та, которая не навредит тебе. — Как мило. А что, если она навредит тебе? Точно хочешь знать? Как мне быть уверенным в том, что ты не захочешь потом пойти прямиком к моему брату или отцу? Или пристрелить тебя сразу после того, как всё узнаешь? — У-у тебя есть пистолет? — она отступает на шаг, а Юнги на шаг сдвигается ближе к ней. — Конечно, у какого хорошего бандита его не будет? Хм, оксюморон получается в некотором смысле. — Да кто ты, чёрт возьми, такой? Юнги протягивает к ней руку и обхватывает лицо, нависая сверху. Щеки девушки обдаёт жаром, и сердце трепыхается в груди. Улыбка становится неестественной и даже пугающей. — Я…