Idiota

      — Это ругательство.       Нико разлепил глаза. Уилл стучался в его дверь в безбожные семь утра — чертовы дети солнца. Нико открыл дверь, готовый устроить взбучку тому, кто бы ни решил разбудить его в такую рань; последние несколько дней он выполнял кое-какие поручения отца, и Хирон дал ему специальное разрешение спать до тех пор, пока он не проснется сам. Так что он не был счастлив быть разбуженным так рано, даже если это был Уилл.       — Что?       — Все те разы, когда ты бормотал себе что-то под нос на итальянском, а я никогда не знал, что ты говоришь, а ты бранился.       Нико продолжал пялиться на парня:       — Я все еще не понимаю.       Уилл вздохнул:       — Ты вечно бормотал что-то на итальянском, и я никогда не мог понять что, но я стал замечать, что ты часто повторяешь конкретные слова, так что я посмотрел их перевод, и ты бранишься.       Нико не знал, должен ли он был быть раздраженным или удивленным. Он посмотрел на книгу в руках Уилла:       — Что это?       Уилл протянул книгу, чтобы Нико смог разглядеть ее получше: «Итальянско-Английский Словарь».       — Когда ты успел купить Итальянско-Английский словарь?       Уилл залился румянцем и опустил взгляд вниз:       — Прежде чем отправился в лагерь в этом году.       Нико прищурился:       — Зачем ты его купил?       — Я же сказал, ты постоянно бубнишь что-то на итальянском, и я хотел знать, что ты говоришь.       — А почему нельзя было просто спросить меня?       — Я… Я не думал, что ты ответишь, — тихо признался он. Нико сердито выдохнул:       — То есть вместо того, чтобы хотя бы попытаться, ты решил попробовать выучить итальянский?       — Гм... — Уилл потер шею. — Да? Но ты говорил так быстро, что у меня никогда не получалось разобрать что-либо, но затем я начал замечать, что ты повторяешь одни и те же слова снова и снова, и я смог перевести их, и ты ругался на итальянском.       Нико вздохнул, потирая спросонья глаза:       — Ты тот, кто сказал мне, что тебе не нравится, как много я ругаюсь. Когда я сказал, что попытаюсь сдерживаться, я имел ввиду на английском. У меня нет силы воли для того, чтобы перестать ругаться совсем.       Уилл обиделся:       — Да… но все же.       Нико очень хотелось побыстрее закончить этот разговор и вернуться в кровать, но что-то подсказывало ему, что здесь скрывалось что-то большее, чем его грязный итальянский ротик. "Вот, — подумал он, — почему я привык к одиночеству". Три года назад Нико ди Анджело ни за что бы не стал иметь дело с подобным дерьмом в семь часов утра.       Но, — подумал он, — Три года назад Нико ди Анджело не был самым счастливым из полубогов. Буквально и образно.       — Дело ведь не в том, что я ругаюсь, не так ли?       Уилл выпрямился:       — Конечно же в этом.       Нико закрыл глаза:       — Уилл, я вот-вот вырублюсь прямо здесь и сейчас. Без обид, но либо скажи мне, в чем на самом деле проблема, либо я прислушаюсь к тому, что мне посоветовал мой доктор до его нервного срыва, и отдохну.       Уилл глубоко вздохнул и затем сказал:       — Не важно. Иди в кровать. Приказ доктора.       Затем он развернулся и ушел.       Нико стоял на ступеньках и спорил сам с собой еще с минуту. Затем он свирепо посмотрел на солнце:       — Будь прокляты твои чертовы дети, — пробормотал он прежде, чем закрыть за собой дверь и направиться за Уиллом.