Нет

Их "навечно" закончилось через несколько лет после того, как Ло выпустился из вуза. Он помнил, как отчаянно они пытались отвоевать свой шанс на свое "вместе", а что теперь? Ло ощущал, что он безмерно устал. Устал от совместной жизни, устал от ничего уже не значащих поцелуев, устал видеть Луффи. Он мог бы сказать, что ему требуется перерыв, но это было не так. Он хотел не перерыва. Он хотел все оборвать и больше никогда не вспоминать то, что между ними было. Ло не понимал, в какой момент так резко изменилось его отношение к Монки. Иногда случается, что ты не можешь больше относиться к определенному человеку как прежде, не можешь выносить его, ты его ненавидишь и избегаешь всеми силами. Ло не избегал, но не мог находиться рядом. Когда-то давно они не парились об этой проблеме. Когда-то давно единственной бедой для них было оказаться пойманными, пока они крепко переплетали пальцы. Когда-то давно они повесили на мост замок, олицетворяющий начало их отношений, и выкинули ключ в реку. Они забирались на высокие места города без страховки, чтоб оставить там банальное "Л+Л" белой краской, не расшифровывая имен, чтоб никто не догадался о их маленькой тайне. Кому бы могло прийти в голову залезть на пятисотметровую башню? Самоубийце? Безумцу? Кем они были? Если друг для друга, то, пожалуй, всем. Это - как раз тот случай, когда "подрастешь - поумнеешь". Ло перестал быть студентом, оглянулся назад и понял, что все это время занимался самообманом. Он больше не хотел проводить вечера за видеоиграми или выходить на длинные прогулки, покупать для Луффи свитера на Новый год и готовить с ним на одной кухне. Самое страшное было в том, что Луффи не разделял его мнения, и в его глазах отражалось понимание. Монки осознавал все и даже больше. Это было заметно по его осторожным касаниям, с которыми он подходил к Ло с каждым разом все реже, потому что Трафальгар противился если не внешне, то точно внутренне, и Луффи это чувствовал. Он всегда ощущал перемену настроения Ло, даже самую незначительную. Это называлось "знать до мозга костей", это из разряда "так близко, что почти одно целое", это когда "отныне и навсегда", а теперь... Ло был рад, что в прошлом году не предложил Луффи выйти за него, потому что сейчас ему не нужна была очередная причина жалеть. А супружество - это всегда груз, обязательство, это клятва. Они больше не трогали друг друга, не ходили с искусанными губами и друг другу не принадлежали. Если это можно было с чем-то сравнить, то Ло сравнил бы это с батарейками. Батарейки садятся. "Вечно" имеет конец. Все имеет конец, а их история - тем более. И это не хэппи энд. Так будет лучше для них обоих. Ло руководствовался этим, когда собирал вещи, пока Луффи не было дома, чтоб стереть все свои следы в их общей квартире, запереть дверь и оставить ключ в почтовом ящике, снова сделав его из своего просто запасным. Я буду скучать по тем дням, когда все, что было между нами, оставалось для меня важно. Он поступал неправильно, бросая Луффи без объяснений, уезжая, даже его не предупредив. Он знал, что Луффи почувствует боль, когда вернется в пустую квартиру и не найдет там значимого упоминания о том, что Ло когда-либо существовал. Будто бы он был всего лишь его шизофренией. Понаоставлял всюду невидимых отпечатков пальцев, не миновав души, а потом собрался и ушел. И только тупое "Л+Л" в подъезде, как живое напоминание на облупившейся краске. Его видел каждый, кто поднимался дальше второго этажа. Попробуй стереть это "Л+Л", как и сотню других, оставленных по всему городу. Попробуй вытащить себя из-под чужой кожи, в которую ты так сильно въелся. Сможешь? Ло знал, что нет. Луффи знал, что нет. Но так не могло продолжаться дальше. Их чувства умерли. У Ло, по крайней мере, умерло все, что раньше было живым. Они будут по разные стороны баррикад, будут узнавать друг о друге из новостей в соцсетях, будут жить на разных концах города, и, если потребуется, даже страны, а потом они окончательно перегорят, и на этом все закончится. И Ло не будет отвечать, когда ему позвонит через пару месяцев незнакомый номер, потому что в сериалах именно так все происходит. В книгах так и происходит. Ло много читал, он достаточно знает о том, что и как случается при аналогичной их ситуации. Конечно, он успел сделать несколько глупых поступков, ведомый своим не менее глупым сердцем. Татуировка его нервировала, когда он первое время видел себя в зеркале, и при мысли, что это хоть как-то связывало с человеком, которого Ло больше не любил, появлялось чувство досады. Ему потребовалось время, чтоб привыкнуть к тишине в новой квартире, к тому, что никто больше о нем не беспокоится, или к тому, что теперь вынужден готовить гораздо меньше еды, чем за прошедшие годы. Как оказалось, к отсутствию Луффи приходилось приспосабливаться, и даже зная, что от Монки иногда подташнивает, Ло все равно было неуютно. Он ощущал какой-то подвох. Немного одиночества. Но он не мог жалеть, не разрешал себе даже чуть-чуть, ведь это было то, чего он так хотел. Он сам принял это решение, потому что считал его правильным. Его душа, какой бы она уставшей не была от износа некогда крепких отношений, все еще чувствовала чужую боль. Трафальгар прекрасно знал, как повлиял на Луффи его поступок, видел это в том сообщении, приходящем еженедельно, состоящим из пары слов, но насквозь пронизанным тоской. Ло мог бы игнорировать Луффи, потому что без ответа письма в конечном счете перестали бы приходить. Никто не хочет писать в пустоту. Но Ло отвечал. Отвечал, потому что часть, которая запомнила прошедшие годы счастливыми, часть, которая волновалась за Луффи и его состояние, часть, которая заставляла ощущать себя неловко в пустой квартире, вынуждала набить хотя бы одно слово. Это давало понять, что еще не все закончено. Ло должен быть достаточно сильным, чтоб прекратить их переписку, тянувшуюся более полугода. Он сменил работу, он сменил круг общения, он закрыл доступ к своим интернет-страницам. Он сделал все, чтоб отвязаться от Луффи, а номер телефона - не сменил. И вовсе не потому что волновался, а потому что слишком много людей могли позвонить и не дозвониться. Кого он обманывал? Ло грустно усмехался и тер ладонями лицо, пытаясь понять, до чего он докатился. Он не скучал. Он не хотел назад. Он не сожалел. Но иногда ему было действительно неуютно. Он купил себе новую посуду, зубную щетку, некоторые вещи. Приспособился к жизни в одиночестве, перестал впадать в уныние из-за звука капающего крана и даже ощутил себя счастливым. В какой-то момент он понял, что действительно стал свободным от отголосков отношений, потому что однажды утром, прислушавшись к себе, он не ощутил ни боли, ни тоски. Это было самое замечательное утро за весь год, который он жил отдельно. Он концентрировался на возрождающейся тяге посещать старые места, которые ему так нравились и которые не были связаны с Луффи, но он их не посещал, так как оставался шанс, что однажды они с Монки там пересекутся, перезвонил паре хороших друзей. Ло охладел ровно на столько, на сколько вообще было возможно, а потом он понял одну вещь. Вещь, которая не беспокоила его около месяца, не приходила ему в голову, хотя, по идее, должна была еще в самые первые семь дней. Луффи больше не присылал ему сообщения. Ни одного сообщения за четыре недели. Никаких других попыток связи. Ло на некоторое время озадачил этот факт, потом он облегченно вздохнул. Могло ли это значить, что Луффи тоже наконец остыл? Трафальгар знал лучше кого бы то ни было, что Монки не мог остыть, не мог переболеть, разлюбить, предать или сделать еще похожие по значению вещи. Знал слишком хорошо, и это его не радовало. Луффи, конечно, мог смириться. Он и смирился, когда Ло ушел. Не пытался его вернуть, не ходил за ним хвостом. Но он не остыл. Не мог остыть. Ло, конечно, делал преждевременные выводы. Конечно, он же изменился, а значит и сам Луффи мог измениться. Он мог пересмотреть взгляды, мог заставить себя, мог уже наконец понять, что ничего хорошего из подобных отношений не будет. Все предположения Ло строились лишь на его воспоминаниях, но это было год назад. За год все что угодно бы случилось. А что если Луффи писал ему просто по привычке? И все же, как бы он себя не убеждал, ему было неспокойно. Он пару раз подавил в себе внезапное беспричинное желание окольными путями узнать, чем сейчас занят Луффи, пока одним прекрасным днем не заметил на стене своего подъезда надпись "Л+Л". "Сколько она тут уже?" - подумал Ло. Во рту пересохло. Проходящий мимо сосед сказал что-то про вандалов, которые еще больше месяца назад изрисовали все стены такой надписью в подвале. Ло не поверил своим ушам. Он спустился вниз, туда, где пахло влажностью, было всегда сыро и немного душно, достал фонарь и посветил на стену. Весь подвал - не треть и даже не две трети - были разрисованы граффити их аббревиатуры, их любимые фразы, их любимые места, вопросы, которые Луффи хотелось озвучить Ло, но которые он так и не смог задать, и Трафальгар растерялся. Впервые за год. Он стоял и не знал что думать. Что делать. Вероятно, Луффи приходил сюда не раз и не два. Вероятно, он писал ему по посланию ежедневно. Он знал, где именно Ло живет. И он ждал ответа. А тот даже представления не имел, какого хрена происходит на несколько этажей ниже. А все почему? Он не смотрел на стены своего подъезда. Он прочитал все надписи, внезапно испытав сильную тоску, потом увидел ту, что была оставлена на двери, закрыл лицо руками. "Мне так жаль, что я не смог стать тем, кого бы ты любил вечно". История большой любви, романтика и ваниль, размазанная по этим двум понятиям, - Ло от подобного тошнило всегда. У них с Луффи тоже имелась любовь и романтика, но у них она была какая-то домашняя, менее сахарная, более ориентированная на ощущения, а не на такие вот надписи, но его все равно задело. Он кивнул сам себе, прекрасно понимая, что должен сделать, а потом побрел из подвала, на ходу лихорадочно выискивая среди результатов поиска страничку Зоро. Ему требовалось срочно связаться с кем-то из друзей Луффи. Выходя, Ло мимолетно подумал: любил ли его Луффи до сих пор? Определенно. Был ли он жив? Ло боялся, что знал честный ответ на этот вопрос.