Не счастье в бабках

Как они тут оказались? Как судьба-злодейка умудрилась собрать их всех вместе, сделать братьями — сделать семьёй? Самым правильным ответом будет — так сложились обстоятельства. Наша жизнь складывается из множества таких обстоятельств; они переплетаются, накладываются друг на друга, противоречат друг другу или дополняют одно другое. Порой мы даже не задумываемся, какую роль они играют. Безусловно, каждое из них не является случайностью. Это результат множества выборов других людей. Можно утверждать, что мы напрямую зависим от других. Сегодня ты купил малиновую жвачку вместо мятной, а завтра какой-то человек попал в аварию, и виноват в этом только ты. Рома помнит мать белокурой красавицей с зелёными глазами и россыпью веснушек на лице и плечах. Каждый вечер она приходила с работы домой и приносила ему клубничное молоко в картонном пакете. Он ждал, пока она переоденется, примет душ, поужинает, проверит его домашнее задание, а потом садился на диван, чтобы вместе с ней посмотреть какой-нибудь мультфильм. Он вырос бы в любви и нежности, если бы какой-то урод не застрелил его мать в переулке ради пары сотен рублей и просроченного купона на бесплатный кофе. С того момента жизнь пацанёнка полетела под откос: занятия музыкой были брошены, учебники в портфеле заменили сигареты. Когда Рома был на грани, он встретил Мирона, на тот момент тощего и нескладного шестнадцатилетнего подростка. Сверстники сторонились его, так как считали странным и не по годам рассудительным. Каждый из них находил утешение в другом: Мирон получал такое нужное ему признание и общение, а Рома — внимание и покровительство. — Слушай, мы тут залетели в магаз, взять чё? — спросил Ваня, как только Мирон принял его звонок. — Ага, купи этому долбану его молоко, — ответил тот, заглянув в холодильник. Ваня был конченым мудаком. Он считал себя крутым, глотая таблетки и покуривая травку. Он был самым блатным пацаном на районе: мутил с шикарной девочкой, размахивал новеньким телефоном и носил понтовые шмотки. Евстигнеев и не подозревал о существовании Мирона до тех пор, пока тот не прикрыл его в участке, сказав, что лично видел, как Ваня заходил в аптеку, хотя на самом деле он валялся в притоне. Даже аптекарь каким-то чудом подтвердил, что видел парня. С тех пор Евстигнеев и стал бегать за Мироном хвостом, выражая свою благодарность. Так и случилось, что Ваня тоже получил клеймо «припизднутого», но его это уже не волновало. Как, впрочем, и Давида, который зависал вместе с Охрой. — Мне пусть возьмут арахисовую пасту! — крикнул Влад, проходя мимо кухни с баллончиком лака для волос. Влада, как и всех остальных, Мирон встретил здесь, в штатах. Мирону тогда было двадцать два года. Влад ехал на скейте и случайно влетел, а него. Пацан грохнулся на землю и разбил колени в кровь, а Мирон лишь с интересом наблюдал за его полётом. После скомканных извинений парня они разошлись, даже не думая, что буквально через пару месяцев они снова встретятся в той же подворотне, куда Влад прибежал, спасаясь от здоровой дворняги, которая гналась за ним около получаса по всему нижнему городу. Мирон тогда вальяжно шёл по улице, покуривая дешёвые российские сигареты, когда услышал леденящий душу вой собаки. Увидев парня, чьи руки были по локоть в крови, и мёртвое животное на земле, Фёдоров судорожно сглотнул, поморщился и помог парню подняться. Так они и познакомились, а после Мирон привёл его в банду, представив Герой. — Ещё у нас кончились мусорные пакеты, — подал голос Томми, многозначительно демонстрируя пустой ящик для пакетов. Томас был тот ещё кадр. Он был местным, родился и вырос в этих трущобах. Родители были очень набожны, так что пацанёнок с самого детства знал «Отче наш» как своё имя. Русский выучил, когда пришлось ехать в Россию по работе отца. А познакомился он с Мироном очень просто — как-то раз последний заглянул к соседям, чтобы одолжить немного соли. Томми пришёл в замешательство, так как в Америке так было не принято, но соль всё-таки отдал. Всю пачку. — Дим, — позвал Мирон, поворачивая голову. Тот тихонько выглянул из комнаты и вопросительно приподнял брови, почёсывая одну ступню второй. — Тебе нужно что-нибудь? Вечно молчаливый, печальный и меланхоличный, Дима, возможно, был самым уравновешенным в компании. Ему было семнадцать, когда машину родителей размозжило от падения со склона холма. Что ж, зато не мучались. Пацан бросил колледж, сбежал от тётки, которой забота о своих десяти кошках была более приоритетной, чем забота о племяннике, что свалился ей, как снег на голову. Сначала алкоголь, потом травка, а дальше одно за другим: кокаин, метамфетамин и, в качестве десерта, — героин. Мирон нашёл его в притоне, где вообще-то искал Ваню. Парень уже просто не осознавал, где он находится и что происходит. Он сидел в углу комнаты и плакал, обняв колени. Что-то ёкнуло с левой стороны груди, и Мирон, поджав губы, подхватил исхудавшего парня на руки, оттаскивая его в машину. Ваню он, кстати, нашёл в гараже. Тот мирно попивал арбузный фреш, закинув ноги на стол. Через долгий месяц Дима смог выйти из комнаты и спокойно вздохнуть. Он даже не спрашивал, можно ли ему остаться у Мирона на некоторое время — его вещи сами собой, одна за оной переселились в каморку, пропахшую машинным маслом и сыростью. Зато его окружала настоящая семья, где он хоть что-то значил. Учёбу, кстати, пришлось закончить. Парень оказался способным и получил диплом о высшем образовании в области хирургии за какие-то два с половиной года. — Нет, — отозвался пацан, качая головой и выходя из комнаты. Он потянулся и сел за стол, принимаясь изучать буклеты о вузах, что ему дал Даня. — Данил просил взять ему растворимый кофе. Кто-то опять выпил всё, что было. — Если вы говорите про синюю банку, то это был я, — донёсся голос из-под машины. Даня приехал вместе с Дарио. Так сложилось, что мать португальца изменила своему мужу с русским мужчиной во время деловой поездки, но семья не распалась. Наоборот, сеньор Виера спокойно воспринял эту новость и даже не пытался вынудить жену сделать аборт. Когда мальчик родился, у Дарио появился сводный брат, которого назвали на русский манер — Даниилом. Парни не знали ни горя, ни нужды, так как семья была достаточно обеспеченной. Даня высказал желание учиться в Америке, и родители не могли ему отказать. Когда Дарио исполнился 21 год, они с чистой совестью отпустили сыновей за океан, чтобы те нашли себя. А в итоге их нашёл Мирон, когда португалец покупал презервативы в аптеке. — Пусть пивка возьмёт, — Марк картинно вздохнул. После того, как его чуть не поймали, он вынужден был днём сидеть в конуре и только ночью мог на пару часов выскользнуть на улицу. Марк, пожалуй, был самым интересным персонажем банды. Красив, как чёрт; умён, как дьявол. Жесток, как сама смерть. Про таких говорят: «Его воспитала улица». Даже несмотря на то, что семья парня была самая что ни на есть порядочная, Марк умудрился связаться с вандалами. Всю юность он провёл, бегая по ночному центру Лондона и украшая стены города миниатюрами в стиле модерн: похабными словами и кривыми членами. Потом каким-то чудом он сбежал из дома в Швейцарию, где стал бегунком у местного наркобарона, а после занял его место, когда самолично пристрелил его за то, что тот отказался платить ему. И всё это до двадцати лет. После он снова удрал из страны. На этот раз, в США. Каким-то невъебическим чудом он раздобыл американский паспорт и стал полноправным гражданином благородной страны. Он не нашёл для себя ничего лучше, чем продавать цветы в небольшой лавочке, что держала молодая пара. В один прекрасный день к нему заглянул Мирон. Это была очень странная встреча, ведь семилетним мальчишками они вместе гоняли мяч во дворах Ливерпуля. Порой Мирон подолгу сидел в полной задумчивости в своём излюбленном кресле в углу, размышляя, как бы сложились их жизни, не впутывая он этих парней. Неизвестное чувство, похожее на смесь стыда и горечи, сжигало его изнутри, когда он думал о том, что парни могли бы стать лучше без него. Но спроси любого из них, и услышишь ответ: «Если бы я мог всё изменить, я всё равно бы всё оставил, как есть». И он был благодарен им за эту слепую верность. Только вот Мирон бы не оставил. Фёдоров передал все пожелания Ване, скинул вызов и, накинув на голову капюшон, выскользнул за дверь, засовывая руки в карманы. Именно неглубоким вечером он был в полной безопасности: в лёгком сумраке было очень тяжело различать лица. Мужчина бесшумно свернул в переулок, чтобы выйти на большую улицу. Внезапно он услышал тихие всхлипы совсем неподалёку. Рыцарскими позывами он не страдал, но сейчас он был бы не прочь набить кому-нибудь морду за то, что кто-то посмел обидеть девушку. Хотя в таком районе это было абсолютно естественно. Иногда девушки в такой ситуации кидались на тебя с кулаками и орали, чтобы их оставили в покое. — Hey, — позвал Мирон, приближаясь к тёмной фигурке в конце тупика, — r u okay? D’u wanna me call the cops? (англ. Эй, ты в порядке? Хочешь, чтоб я вызвал копов?) Всхлипы моментально стихли. Человек вскинул голову и чуть наклонился назад. — I’m not gonna hurt u, ok? Just let me help u, — медленно проговорил он, осторожно делая шаг вперёд. (англ. Я не причиню тебе боли, ладно? Просто позволь помочь тебе). Фигура не шевелилась. Мирон мог поклясться, что слышал тяжёлое дыханье в перемешку с гортанными хрипами. Фёдоров сделал ещё два шага. Сердце отчего-то зашлось бешеным стуком, к горлу подкатила вязкая слюна. — Ты? — спросил детский голос, когда тусклый свет фонаря упал на лицо Мирона. — Пацан? — удивлённо проговорил Мирон, выдыхая и подходя к парню ещё ближе. Он сидел в тени, лица не было видно. — Ты чего здесь забыл? Что случилось? — Я?.. — Глеб знал, что никакого убедительного оправдания он придумать не сможет. — Упал, — брякнул он, утирая щёки рукавом толстовки. Фёдоров наклонился к нему и взял за воротник толстовки, заставляя парня встать на ноги. Глеб коротко проскулил, с силой впиваясь пальцами в запястье мужчины. — Упал, говоришь? — проговорил он, заставляя парня сделать шаг вперёд и подставить лицо под свет. — Что?.. Парень не удержался на ногах, когда хватка Мирона ослабла, и упал, словно мешок картошки. — Куда ты упал? На члены? — прошипел Мирон, хмурясь и опускаясь на корточки перед Глебом. Тот вспыхнул, скрипнув зубами. Ладонями он тщетно пытался прикрыть кровавое пятно между ног. Пальцы предательски тряслись, губы были искусаны в кровь, взгляд стыдливо опущен в землю. Фёдоров взял его за подбородок и сжал, заставляя посмотреть себе в глаза. Глеб дёрнулся, как листик на ветру, и испуганно глянул на Мирона, напрягаясь и готовясь защищаться, пускай и тщетно. В этих больших глазах Мирон увидел своё отражение. Теперь он знает, что видит кобра в глазах жертвы. — Я помогу тебе, — сказал он, собираясь помочь ему встать. — Нет, оставь меня! — шикнул Глеб, в защитном жесте выставляя руку вперёд. Его усыпанное царапинами лицо скривилось в болезненной гримасе, по щекам снова покатились слёзы. Мирон заметил, что у него есть маленькая родинка на левой скуле. — Я не собираюсь причинять тебе вред, я лишь хочу помочь. Вдруг они вернутся? Ты вряд ли сможешь помочь себе. Раз уже не смог… — проговорил Фёдоров, осторожно поднимая пацана на ноги, держа его под локти. Тот жалобно проскулил, болезненно морщась. Только сейчас Мирон заметил, что чуть ниже колена было ещё одно кровавое пятно. На асфальте краснела немаленькая лужа. Кровь была везде, где быть не должна. Сейчас он особенно ярко почувствовал её стальной кислый запах и поморщился. — Я возьму тебя на руки, — предупредил он, подхватывая парня под коленями. Тот лишь сдавленно выдохнул, кривя красивое лицо в болезненном оскале. Стыд заливал его щёки алым пламенем, жгучие слёзы наворачивались на глаза, из горла рвались глухие рыдания. Глеб знал, что отказываться нельзя. Он боялся. Чем этот мутный тип отличается от тех, которые пять минут назад наматывали мягкие пряди на кулак и зажимали рот шершавыми горячими ладонями, провонявшими травой и запахом собственных членов? Его ладони пахнут сигаретами и мылом. Его ладони не отвешивают пощёчины, его глаза смотрят почти что участливо, но тактично равнодушно. Не пошло и грязно. Заботливо. По-отцовски. — Ты меня не помнишь… — проговорил Мирон, внезапно останавливаясь. Глеб вскинул глаза, сжимая ладони в кулаки. — А должен? — осторожно спросил парень, опуская взгляд.