— Оставь меня, — сипит Глеб, мёртвой хваткой впиваясь в руку Марка. — Без меня вы двинетесь быстрее.
Марк уже дышал, как загнанная лошадь. По его вискам тёк пот, влажная футболка прилипла к телу, а в боку уже начинала нарастать пульсирующая боль. Он понимал, что словах Глеба есть резон, но он не мог этого сделать по двум причинам. Первая — Глеб всё ещё не был хладным трупом, а до тех пор его жизнь имела цену. Вторая — Мирон его убьёт.
Марк ему не ответил — не хотел обманывать. Внезапно Мирон вскинул вверх левую руку, и все мигом остановились.
Стояла мёртвая густая тишина. Пахло сыростью и прелым мохом. Ни треска ветки, ни шороха крыльев вспугнутой птицы. Дима сглотнул, вытаращив глаза. Он не двигался, даже не моргал. Лишь грудь его ходила ходуном, пока он тщетно пытался выровнять дыхание.
Ти Джей испытывал похожие чувства при погоне за преступником: азарт и безумное возбуждение, от которого все его чувства обострялись. Для пущего эффекта ему не хватало умения шевелить ушами. Только сейчас он был объектом погони, не субъектом, а это делало ощущения ещё острее.
Мирон прищурился, глядя прямо перед собой. Все его инстинкты напряглись, только вот готов он был спасать себя, а не остальных. Такова уж природа человека.
Он их видит!
Мирон судорожно втянул носом воздух, когда вдалеке он заметил безумно улыбающееся лицо.
— Он там! Бежим! — крикнул он, срываясь с места.
Глеб, не задумываясь ни секунды, изо всех сил лягает Марка коленкой в бок. Тот кряхтит от неожиданности и роняет парня.
На секунду Глеб теряется в пространстве. Перед глазами всё двоится, тело перестаёт что-либо чувствовать. Он дышит через силу, со свистом втягивая носом воздух. Ему удаётся сделать пару перекатов, чтобы оказаться в густых зарослях какого-то кустарника. Малина.
Прямо под ухом хрустят ветки. Парень замирает и прикрывает глаза, чуть хмуря брови. Рана снова кровоточит: кофта насквозь промокла на её месте.
Интересно, они за ним вернутся, если выживут? Наверняка, им удастся скрыться, хотя бы одному из них. Ти им поможет. Он уже не один раз преследовал нарушителей за чертой города и ловил их в лесной местности.
Но как же я?
Этот вопрос мучал его более всех остальных. Ему ведь всего лишь… Он уже и забыл, сколько. Дни рождения обычно не отмечал, а потому давно сбился со счёта самолично прожитых лет. Хотя недавно вроде было 17. И всё же, умирать не своей смертью неправильно в любом возрасте. Особенно насильно. Особенно от рук убийцы.
— Ну и где они? — раздаётся неподалёку писклявый голос.
— Без понятия, — Слава сплёвывает, презрительно глядя в ту сторону, где предположительно скрылся Мирон с парнями. — Я не собираюсь бегать за этими психами по лесу ночью. Тем более, мы их припугнули и уложили одного. Этого достаточно.
Глеб не поверил своим ушам. Они уходят! Вот так просто выходят из игры. Это было странно, однако не было поводом, чтобы не радоваться. Оставалось только дожить до момента, когда его найдут. Не хочется быть растерзанным дикими зверями.
Прошло около получаса, когда рядом с ним зашуршала листва. Жизнь медленно покидала его, он чувствовал. Смерть была как никогда близкой, как никогда желанной. Он было набрал воздуха в грудь, чтобы подать какой-нибудь звук, но передумал, прикусив губу. Не хочется больше чувствовать это искалеченное тело. Пальцы впивались в холодную влажную землю, а он стойко молчал, чтобы не дать найти себя. Но если бы всё было так просто…
— Он тут! — Ти раздвинул ветки куста в стороны, склоняясь чуть ниже, чтобы разглядеть лицо друга. Тот был бледен, лоб был влажный от пота, а глаза стеклянные.
— Нам нужно убраться отсюда, — Марк приготовился подхватить его на руки, но Глеб вяло оттолкнул его от себя.
— Я не хочу, — он помотал головой, морщась от рези в боку. — Не могу больше.
— Дим, коли, — сухо скомандовал Мирон, глядя на парня.
Тот поджал губы, одним резким движением вводя Глебу морфий.
***
— Всё будет хорошо, — бормотал Мирон, поглаживая светлую макушку.
Они устелили пол задней части одеялами, купленными в магазине в городе, через который они проезжали, а подушки сделали из своих курток, скрученных в валики.
Глеб разлепил слипшиеся веки и сонно заморгал, ощупывая место, на котором он лежал.
— Где мы? — спросил он.
— В машине, за пару десятков миль к югу, — отозвался Мирон, продолжая касаться его головы.
— Я хочу есть, — грустно проговорил он, прислушиваясь к своим ощущениям.
— Есть детское пюре, — Мирон потянулся за мягкими пачками с детским питанием.
— Хорошо, — спорить не было сил, хотя это пюре было ничего. — Где остальные?
— Спереди машины. Ты ударил Марка? — с ухмылкой спросил Мирон, глядя на Глеба.
— Я… Не мог иначе. Его бы застрелили, — Глеб шмыгнул носом, плотнее кутаясь в плед. Он только сейчас понял, что лежит на груди Мирона, и тут же постарался отстраниться.
— Замёрзнешь, — устало проговорил тот. — Лежи смирно, пока я добрый.
Глеб фыркнул. Сна не было ни в одном глазу, а потому он принялся разглядывать свои грязные ногти.
— Тебе больно? — спросил Мирон после довольно долгого молчания.
— Да, — честно ответил Глеб. Он приподнял толстовку, пытаясь разглядеть в темноте зашитую рану. Но тщетно.
— Диме пришлось ещё раз всё зашивать. Там останется шрам, — Фёдоров взглянул на часы: половина третьего ночи. Он вздохнул.
— Где сейчас Даня? — спросил Глеб, вспоминая друга.
— Они едут на поезде в сторону порта. Мы приедем туда чуть позже них.
— Им ничего не угрожает?
— Нет, — Мирон покачал головой. — Пока я не с ними, они в безопасности.
— То есть, мы совсем не в безопасности? — иронично спросил парень.
— Именно так.
— Нас убьют? — наивно-детски спросил Глеб, поднимая на Мирона взгляд.
— Я не знаю, — Мирон пожал плечами, закладывая руки за голову и позволяя Глебу откатиться от него чуть дальше. — Надеюсь, что мы уже потеряли достаточно, чтобы продолжать путь без потерь.
***
— Слава Богу, — Анна вскочила с кресла и подошла к Славе, который самодовольно ухмылялся.
— Надеюсь, взять его труда не составило, — она взглянула за плечо парня, замечая кудрявую макушку чуть поодаль.
— Ничуть. Он сам сдался, — Слава резко дёрнул на себя пленника за рукав.
В жёлтом свете фонаря, что проникал в помещение, его кожа казалась смуглой, хотя и была белее мрамора; глаза коварно мерцали, хотя и отражали ненависть и отвращение.
— Ну здравствуй, — Анна шагнула навстречу Дане, чуть склоняя голову набок…
