«Я ухожу, потому что сам сделал этот выбор. Надеюсь, что ни мне, ни вам не придётся приставлять дуло к вискам друг друга. Желаю вам удачи и хочу верить, что это взаимно. Хоть мы теперь и враги, для меня вы всё равно останетесь братьями».
Небеса разверзлись, загремел гром, крупные капли застучали по глади воды. Мирон стоял на палубе, пока дождь смывал последнее напоминание о парне, который заранее перешёл на сторону победителя. Хотя в прощальной записке всё было сказано предельно просто и прямо, Фёдоров не мог, не хотел верить этим острым как бритва словам. Даня был обворожительным персонажем второго плана, который обычно трагически погибает в фильмах. Однако, это был не фильм, а настоящая, вполне себе реальная жизнь, где он оказался обычным трусом, что ещё пытался сохранить свою честь. Хотя и она давно прогнила.
— Он сделал то, что сделал, — сказал Марк. — Не стоит винить его в этом. Он ещё ребёнок и просто боится последствий того, на что его подписал его брат.
— Он нас предал! — со злобой крикнул Мирон, комкая записку и собираясь выкинуть её в океан, но потом передумал. Он вскинул голову, устремляя взгляд вдаль. Стена воды лила с неба, мешая рассмотреть, что же там, на горизонте.
— Пошли, — Марк уверенно взял Мирона за плечо, увлекая его на нижнюю палубу, в каюту.
Там Ромка учил Глеба заряжать пистолет и правильно держать его в руках. Пацан усердно пытался запомнить, что не надо держать оружие так, как показывают в фильмах: левой рукой придерживать правую. Лучше делать это одной рукой, чтобы вторая оставалась свободная. Ну, а последовательность «магазин-затвор-предохранитель» было совсем несложно запомнить.
— Неплохо, — протянул Рома, хлопнув парня по спине. Глеб усмехнулся, откидываясь назад.
Больше всех он хотел сейчас видеть Даню. Он был одним из немногих людей, которые заставляли его оторваться от своих невесёлых мыслей и здорово провести время. Вторым таким человеком был Ти, и Ти по какой-то непонятной причине был сейчас здесь.
— У тебя там нет никаких вшей? — спросил Рома, тыча в макушку парня.
— Нет вроде, — Ти встряхнул косичками под подозрительным взглядом Мирона.
Снаружи бушевала буря. Океан вспенился, волны разбивались о белоснежные борта судна, которое лишь чуть качало на них. Влада безудержно тошнило, а потому он куковал над ведёрком, что ему всучила горничная.
Глеб в какой-то момент перестал чувствовать. Он уже не был хрупким нежным мальчиком. Встреча со смертью словно состарила его. Действительно, светлые волосы пожухли, стали как будто серые, а глаза — стеклянные. Мирон внимательно следил за ним, вглядывался в глаза, силился уловить полюбившуюся озорную искорку, но та потухла. Возвращение на родину немного радовало его, а возможная встреча с матерью вызывала приятное волнение в груди.
— Мы пойдём к себе, — неловко пробормотал Дима, помогая Владу перемещаться с ведром. Марк кивнул Мирону, скрываясь за дверью и утаскивая с собой Порчи.
— Чёрт, — Глеб шмыгнул носом, приподнимая край повязки на ране, — гноится.
— Зелёный или белый? — Мирон встал и взглянул на рану. — Бля, почему ничего не заживает?!
— Тихо, — шикнул Ти, одёргивая Мирона. — Не заживает, потому что он по земле катался, да и здесь не полнейшая санитария. Дима не просто так оставил здесь перекись и зелёнку.
— Вот именно! — поддакнул Ромка, протягивая Глебу картонный пакет клубничного коктейля.
— Ты где его достал? — Мирон пялит глаза по пять копеек, а Рома скалит все тридцать два. — Я тоже буду.
— А ты, сладкий? — Рома играет бровями, предлагая Ти один коктейль.
Ти чуть было не заикнулся о том, что он — уважаемый сотрудник ФБР, к которому должно проявлять уважение, но одёрнул себя.
— Ага, — буркнул он, переводя взгляд на Глеба.
Тот был бледен, но в целом выглядел вполне здоровым, хотя казался угрюмым и понурым. Даня, это тот, что с кудряшками? Забавный малый. В тот момент, когда Ти чуть было не застрелил Фёдорова, пацан пытался достать языком до носа. Интересно, что же объединяет их всех. И почему он всё ещё дышит?
— Так ты ушёл из органов? Добровольно? — спрашивает Глеб, обрабатывая швы.
— Ну да, — нерешительно отзывается тот. Несомненно, это та тема, которую обсудить хотели бы все, а особенно Мирон. Тот провернулся к нему в пол-оборота и прищурился, потягивая розоватую жидкость из трубочки. Это и выглядело бы угрожающим, если бы не комичным и нелепым. Как минимум.
— Интересно, — Глеб невесело усмехается. — Что же это тебя заставило бросить такое завидное место?
— Ты, — просто ответил Ти, сжимая в руках пакетик с коктейлем. Сладкая жидкость выплескивается наружу и заливает парню штаны и кофту. — Я не хотел тебя бросать.
— Да? — Глеб поднял на него наивный взгляд, чуть улыбаясь.
— Так трогательно, что сейчас разревусь, — Мирон цокнул, залезая на верхнюю койку. — Спите уже.
Ромка вздохнул, залезая на верх второй двухяруски и укутываясь одеялом. Ему Ти понравился. Спокойный, забавный, утончённый… Он тихо засопел в мыслях об острых точёных скулах бывшего агента ФБР.
Мирону не спалось. Буря постепенно улеглась, и он вышел на палубу, кутаясь в ветровку. Ему было больно. Его парни таяли на глазах: сначала Давид, затем Томми, теперь ещё и Даня. Порчи был сам не свой: молчаливый, суровый и мрачный. Хоть и Даня не был ему родным братом, он любил его, как брата, заботился о нём, холил и лелеял. Данька был ему почти что сыном. Он лично купил ему пачку гандонов и дал денег, чтобы сводить даму в кино, а затем снять номер в отеле. Он мазал ему болячки зелёнкой во время ветрянки и сажал под домашний арест. Было безудержно больно понимать, что мальчик оставил их. Оставил его ради стервы, что успешно портит им жизнь уже много лет.
— Ты мне не доверяешь, — констатирует Ти, догоняя Мирона.
— Нет, — тут же отвечает Фёдоров, переводя взгляд на Ти. Не нужно быть особо проницательным, чтобы понять это. — Свой жетон ты всё ещё держишь при себе. Откуда мне знать, есть на тебе жучок или нет.
— Просто поверить мне, — выдохнул Ти, пожимая плечами. — Ты не можешь вечно быть таким скептичным и неприступным. Если мне верят твои парни, то почему бы тебе не довериться?
— Я однажды доверился…
***
— Кто это? — спросил Брайан, двоюродный брат Анны, потягивая дорогущий коньяк из изящного пузатого бокала.
Он имел в виду Даню. Парень стоял чуть поодаль, держа в руках поднос с бутылкой и бокалами.
— Это щенок Фёдорова, — Анна щёлкнула пальцами, подзывая Даню к себе. Тот молча подошёл, и женщина взяла один бокал. — Даниил Виейра.
— Виейра? — Брайлан чуть прищурился, изучая парня взглядом. — Очень знакомая фамилия. Твои родители — Анита и Серхио?
— Нет, — холодно отозвался Даня, и не солгал, ведь Серхио не был ему кровным отцом.
— Как же так получилось, что ты носишь фамилию влиятельной семьи Португалии?
— Мать переспала с русским, — Анна внимательно следила за лицом Дани, но тот оставался абсолютно равнодушным. — И получилась эта прекрасная смесь горячей португальской крови и ленивой российской красоты.
— Да, — Брайан кивнул, прищуриваясь. Даня походил на котёнка пантеры: смокинг подчёркивал его плотную фигуру, но глаза оставались детскими, с наивной злобой и толикой страха. — Он красивый.
— И поёт, как ангел, — Анна усмехнулась, заметив, как загорелись глаза брата. Он держал пару джаз-кафе в центре Москвы, а потому всегда искал новые таланты.
— Да? — Брайан потёр ладони. — Спой, пожалуйста.
Даня вздохнул, отставляя поднос в сторону.
Семь человеко-часов после сна
Я вижу, проснувшись впервые
Смятые кровью глаза.
Я как бы от них стал зависим.
Олимпийка с запахом костра и твоих духов,
Кровь на покрывале, мама в соседней спальне;
Это страсть или любовь?
— Достаточно, — Брайан хмыкнул. — Ты…
— Нет, — Анна покачала головой, поднимаясь на ноги. — Я ни за что не отдам тебе мой единственный козырь. Красивый, говоришь?
Она вмиг преобразилась. Анна походила на разъярённую фурию, разве что волосы не были охвачены пламенем. Славе достаточно было едва заметного кивка, чтобы взять ножницы со стола.
Даня было рванулся в сторону двери, но его схватили под руки и заставили встать на колени.
— Что?.. Пусти меня, нет! — он рыпался до тех пор, пока чья-то тяжёлая коленка не прилетела ему в челюсть. Боль была безумная, и парень взвыл, жмурясь. Слёзы сами текли по лицу.
— Под корень, — холодно скомандовала Анна, скрещивая руки на груди.
Звуки ножниц резали по ушам. Густые каштановые кудри сыпались на пол, пока от них не остался жёсткий короткий ёжик.
— Ну что, всё ещё красивый? — спросила Анна, повернувшись к Брайану.
— Нет, — скрепя сердце, отозвался тот, глядя на пацана.
Даня еле смог подняться. Он был бледен, на лбу выступила испарина.
— Пошли, щенок, — Слава помог ему твёрдо встать на ноги и повёл по коридору.
Даня резко дёрнулся, попадая коленом точно в пах Славе. Тот согнулся пополам, выпуская локоть парня. Вот он, адреналин. Он бьёт точно в мозг, распространяя энергию по всему телу. Пока он бежал, в кончиках пальцев приятно покалывало.
Со всех сторон на него бежали смокинги с оружием наперевес. Они знали, что он был ценной фигурой на доске, а потому не могли выстрелить в упор.
— Не стрелять! — орал Слава откуда-то сзади. — Не стрелять в ублюдка!
Они его поймали. Схватили за горло и повалили на пол. Он кричал, потому что ему было больно. И плакал, потому что было страшно…
***
— Где же ты? — задумчиво пробормотал Глеб, разглядывая фото на телефоне. С него Даня улыбался, а его кудри весело развевались.
