Назови меня по имени

Красные языки пламени отражались красными и желтыми бликами в его серых глазах. В гостиной этой старой, пропахшей плесенью квартиры не горела ни одна лампа, только огонь отбрасывал кружок света на пол перед диваном и креслами, расставленных перед камином для уюта. Только вот уютом в этой дыре и не пахло. Только заброшенностью и одиночеством. Он отродясь не разводил огня в камине, но почему-то решил, что появился достойный повод сделать это впервые. Себастиан разобрал и почистил свой пистолет, собрал чемодан и сел на диван. Достав из кармана куртки бумажник, он вгляделся в потертые фотографии, заложенные в тайный кармашек. Господи, он не доставал их оттуда целую вечность. Смотреть в глаза этих людей, пусть и напечатанные на фото, было невыносимо. Когда-то давным-давно он считал, что поступает так, как поступает, ради их блага, сохраняет им жизни и достаток. Но очень скоро он об этом забыл, опьяненный успехом и жаждой наживы. Жизни и миры сменялись одни за другими, а ход вещей оставался прежним, и он упорно наступал на одни и те же грабли, получая какое-то болезненное удовольствие. Но настал, наконец, момент расстаться с прошлым. Моран разорвал фотографии в клочья и бросил в огонь. Он, должно быть, впервые в жизни собирался поступить правильно. Он и поступил. Но было еще кое-что… Взглянув на циферблат пыльных часов на каминной полке, он вздохнул. Поездка на такси не могла занять так много времени. Похоже, что ему предстояло начать совершать благородные поступки без каких-либо отсрочек и поблажек. Не то, чтобы он этого не заслуживал… В дверь робко постучали. В камине догорали останки части его прошлой жизни, но был кое-кто, с кем стоило попрощаться лично. Себастиан отворил входную дверь, впуская Джона Уотсона. Он попятился от двери, давая доктору пройти, в то же время оценивая урон, который сам же ему причинил. Моран нахмурился, наблюдая, как бережно придерживает Уотсон свое раненное плечо. Джон закрыл дверь за собой и прислонился к ней спиной, словно он долго бежал без остановки и теперь ему требовалась передышка. Хоть его дыхание и участилось, взгляд его оставался спокойным. Сердце стучало в висках от волнения, но он смотрел в глаза Морану холодно, прикрываясь маской отчужденности. - Тебе нечего бояться, Джон, - уверенным и твердым голосом проговорил Себастиан. И пусть в обеих своих жизнях он не сделал ничего для того, чтобы подтвердить собственные слова, он понимал, что Джон ему поверил. Иначе, зачем же он тогда явился. - Ты выстрелил в меня, - напомнил доктор, приподняв бровь. - Ты знаешь, почему я так поступил, - сказал Моран, отворачиваясь. Боже правый, даже сейчас этот человек напротив ни в чем его не винил. Себастиан видел это в знакомых голубых глазах. Пусть говорит, что хочет, но он пришел, он смотрел на него с сожалением и тоской, совсем как тогда… Это было невыносимо. Быть виновником всех их бед, и при этом каждый раз в итоге встречать все тот же спокойный, понимающий взгляд. В этот самый миг он пожалел, что поддался сантиментам и послал то сообщение Уотсону. - Как ты узнал номер моего телефона? – спросил Джон, не то чтобы его это сильно беспокоило, телефон он, кстати, выбросил по дороге, чтобы Шерлок не нашел его в очередной раз. Тем не менее, у них было мало времени - детектив обязательно что-то придумает. - Я был первым помощником Мориарти, узнавать такие вещи было частью моей работы, - пожал плечами Моран. Ему было неприятно говорить о своем бывшем боссе, которого он, к слову, никогда не встречал. Он не хотел говорить о криминальном консультанте, его играх разума и том, как тот привел Морана в свой мир. Это было в прошлом, и он был намерен исправить хотя бы малую часть своих поступков, но здесь и сейчас ему не хотелось говорить ни о чем. Он хотел просто побыть с тем, кого так долго звал в своих снах и не мог коснуться. - Ты все же пришел, - проговаривать очевидные факты не самый лучший способ расположить к беседе. - Ты же позвал меня, - настала очередь Джона пожимать плечами, он не знал, как еще ему стоит изобразить собственное отношение к сложившейся ситуации. Он отступил от стены, и подался вперед, гордо выпятив грудь вперед. - Я не боюсь тебя, Моран. Я не собираюсь больше тебе помогать или спасать. Могу лишь дать тебе понять: если ты хоть раз появишься на нашем с Шерлоком пути, я буду тем, кто снесет тебе голову, - механическим голосом проговорил он. Он не хотел этого говорить, не надо быть гением, чтобы суметь прочитать то, что скрывалось за всей этой бравадой и жестокостью. Те же самые чувства руководили Мораном, когда он последний раз нажал на спусковой крючок. Благородство. То, что он проклинал каждый божий день, от чего бежал прочь как можно дальше. И вот, убедившись, что ни капли благородства не осталось ни в нем самом, ни в его поступках, он готов был обрушить землю под собственными ногами, лишь бы не утянуть за собой тех, кто все еще был ему дорог, как оказалось. - Ты мог бы сказать мне об этом по телефону… - Себастиан счел необходимым об этом сообщить, и в итоге не был разочарован. Он и Джон думали об одном и том же. - Я здесь не ради тебя, и не ради себя, - тихо отозвался Уотсон, снова превращаясь в нерешительного маленького человечка, каким запомнился Морану в его снах. Вздох облегчения слетел с губ снайпера, он так и не успел его сдержать… да и не было смысла, потому что Джон Уотсон понял его правильно. И с облегчением вздохнул не столько он, сколько тот, кому второе расставание далось не легче прежнего. Те же изменения происходили с доктором, потому что взгляд его затуманился, и он словно завороженный сделал еще пару шагов вперед, протягивая руки к лицу Себастиана… Их окутывал серый туман, такой густой, что они едва ли могли видеть дальше вытянутой руки, какофония звуков, коей являлась жизнь, внезапно стихла, и они остались одни, в абсолютной тишине посреди пустоты, заполненной волшебным туманом их снов. И это будто бы и был очередной сон, они не могли видеть лиц друг друга, лишь темные силуэты, легко узнаваемые очертания. И лишь интуитивно они понимали, что в этот раз тень не рассеется от неосторожного движения или громкого крика. Торин Оукешилд стоял неподвижно в тумане, окутанный своими воспоминаниями и одно из них четче всех остальных, было близко настолько, что казалось реальностью, в которой он не был уже столько веков. - Торин… - раздался знакомый голосок, жалобно призывая его подойти ближе. – Торин… Король протянул руки навстречу звавшему. - Бильбо… я здесь, Бильбо, - позвал он. И пусть ему все еще казалось, что он вновь стоит один в мире призраков, такой же бестелесный, каким стали все, кто был ему дорог, он с надеждой подался вперед и потянулся к тени крохотной ладони, что так же на ощупь искала его в тумане. И вот наконец их пальцы соприкоснулись. Туман рассеялся.

Конец.