Двенадцать нидан

Из-за того факта, что Роберт наверняка не смог бы назвать ни единой сферы занятий, какой он еще мог бы или хотел бы себя посвятить, выискиванием плюсов или минусов в своем уже сделанном выборе он не занимался. Но все же то, что в его жизни не было никаких 6-тичасовых утренних подъемов и сумасшедшего бега до университета или работы, не могло не радовать. Вместо этого – сон до часов 10-11 утра. Иногда и до половины первого дня – если ночью получалось засидеться до тех самых 6, в которые большинство обычно просыпается. Тогда, правда, чаще всего он не успевал к оговоренному времени репетиции, но самое страшное, что его ждало – шутливый комментарий от Адама. Тот не умел злиться и выходить из себя, причем совсем. Но своим спокойствием он создавал вокруг себя ауру скорее серьезности и сосредоточенности, а не какой-то слабости или уязвимости. Самым очевидным недостатком был непостоянный доход – пока у группы не было контракта, деньги появлялись только после концертов. А те не валились на голову каждую неделю или даже каждый месяц. После подписания контракта будущее стало, естественно, чуть более определенным, но настоящее мало чем изменилось. Разве что ответственности прибавилось. Но на оплату квартиры, еду и сигареты Роберту при любом раскладе вполне хватало, и он не жаловался. Он не слишком любил тесную зависимость от материальной составляющей мира, потому всегда умел довольствоваться, чем было. Куда больнее сказывались неотъемлемые от творчества депрессии и то и дело наведывающиеся приступы ощущения полного опустошения. С Адамом у них была какая-то условная договоренность: лирика – за ним, музыка – за Робертом. И, пусть блоки случались у обоих, способы бороться с кризисами у них были разные. Как и та степень темноты, на которой каждый способен был увязнуть в очередном творческом тупике. Адам, обычно некурящий, только в такие моменты тянулся к сигаретам и часто сутками оставался в их репетиционном зале, ночуя на небольшом старом диване. Или – нередко – совсем отходил от дела на пару дней, давая себе время на отдых. Роберт же поблажек себе не делал и бился над работой даже когда ему приходилось чертыхаться либо из-за мелодий, которые у него никак не получалось воспроизвести с тем же эффектом, с каким они ему представлялись, либо из-за полнейшей тишины и ни единой звучащей ноты в голове вообще. С таким битьём он только погружался в гораздо более густую и глухую темноту. И, чтобы увидеть в ней краски и услышать хоть какие-то звуки, про осторожность в принятии мер Фробишер забывал напрочь. Открыв глаза, первые несколько минут он тупо смотрел вверх, изучая плафон люстры. В нём, естественно, ничего особенного не наблюдалось; дело было в «вязкости» его взгляда, который с трудом перемещался от точки к точке - стандартное состояние, учитывая и сам по себе вязкий ход мыслей, виной которого была отчасти депрессия, а отчасти – принятые вчера амфетамины. Которые делу сдвинуться мертвой точки всё равно не помогли. Вспомнив об этом, Роберт уныло застонал и начал на ощупь искать на кровати мобильный, чтобы взглянуть на время. Тот, однако, оказался в кармане надетых на нём еще со вчерашнего дня джинсов. Сон в одежде на застеленной кровати становился привычным делом, особенно в таком состоянии и особенно в последние две с лишним недели - с тех пор как Ева перестала не просто ночевать, но и вообще появляться в его тесной квартирке. При мысли о Еве, Фробишер всё еще сонно стиснул зубы: свою роль та в его творческом блоке определенно сыграла. С возникшим неразрешимым между ними непониманием работать с ней стало буквально невыносимо, а писать музыку - зная, что на следующей день Кроммелинк опять нескромно проедется по ней своей придирчивой предвзятостью - и вовсе невозможно. Но смысла искать виноватых, когда главная задача – выкарабкаться из тупика, всё равно не было. Вчерашняя доза и в самом деле как-то оживила мозг, но мысли направила в абсолютно ненужном и странном направлении. Весь вечер Роберт только боролся с какими-то непонятно откуда-то возникающими в голове образами, которые появлялись перед глазами на долю секунду – и тут же пропадали, не оставляя ровно никакого осмысленного отпечатка в сознании. Ни один из образов Роберт ни тогда, ни теперь вспомнить и возродить в голове не мог, хоть и пытался. Прервав его сонные размышления, в коридоре раздался звонок в дверь. Но для пущей уверенности, что звенит не у него в голове, и встанет он с кровати не зря, Роберт дождался второго, а затем и третьего звонка. И только потом, засыпав под нос ругательства, он сполз сбоку с кровати и направился ко входной двери, предусмотрительно захлопнув дверь в свою – единственную – комнату в квартире, пряча царивший в ней бардак от кого бы там ни принесло. Предусмотрительность на том в нём иссякла, и дверь он открыл не задавая никаких вопросов. Потому, увидев за порогом нового техника, которого он видел в последний раз пару дней назад, удивленно отпрянул. - Не вовремя? – уловив созданное им неудобство, спросил Руфус. - Как сказать. У нас, разве, вообще была какая-то договоренность на какое-то время? Я, кажется, даже адреса своего не давал. - А, - Сиксмит усмехнулся, будто бы только опомнившись - Я заезжал вчера вечером и спросил у Адама. - Ева тоже знает, - не зная зачем, заметил Роберт. - Я здесь насчет неё, потому не хотелось бы, чтобы она была в курсе. - Насчет неё? – поднял бровь Фробишер. - Да. Хотел бы … поговорить на её счет. Есть время? Роберт, все еще оправданно не понимая в чем дело, обернулся назад, прикидывая и пытаясь вспомнить, в каком состоянии его кухня. Но Сиксмит избавил его от забот по поиску подходящего для разговора места, сразу же добавив: - Впрочем, поговорить можем как раз по дороге к вашей «студии». Ты же на репетицию собираешься, верно? Фробишер кивнул. Пусть и через час-два, но он собирался. - Я спущусь через пару минут, - буркнул он, уже почти закрыв дверь. - Машину помнишь? Роберт помнил. - Вроде бы, - пожал плечами он и закрыл дверь. - Так о чем ты хотел поговорить? – только открыв дверь и сев на сиденье сбоку, без вступлений начал Роберт, который и в самом деле за пару минут успел умыться и переодеть футболку. Руфус усмехнулся, и, заведя машину, выехал с парковки. По поводу такой прямолинейности он не сказал ничего – к счастью для Фробишера, который и сам не знал, почему никак не мог отделаться от своей резкости в его отношении. - Ева, кажется, упоминала, что репетиции у вас в последние пару дней не слишком гладко проходят. - Вряд ли она так мягко выразилась, когда рассказывала это тебе, - хмыкнул Роберт. - Неплохо её знаешь. - К своему невезению - да. И, если ты хочешь выступить в её защиту от моих, как она это называет, «заколебывающих ремарок»,-… - А вот меня ты знаешь не очень, - перебил его Сиксмит, не отводя взгляда от дороги. – Я понимаю, что тебе по-прежнему хочется выплеснуть на кого-то раздражение, но дай мне немного прояснить ситуацию и объяснить, в чем дело, самому, ладно? Роберт недовольно поджал губу, чувствуя себя одернутым за наглое поведение ребенком 24-х лет от роду. Он на самом деле отчего-то отлично знал, что Сиксмит здесь не затем, чтобы выгораживать Еву, но все равно вслух и не без сарказма произнес именно это предположение, которому сам не давал ни шанса на правдивость. А слова Руфуса заставили его задаться вопросом, на что же именно он злится. Иметь дело с Евой, после того, как она продолжала себя с ним вести, у него отпадало за последнюю неделю всякое желание. Значит - не ревность, не собственничество, не зависть. «Так какого тогда черта. Уймись.» - Помнишь, ты сказал, что.. у Евы насчет меня-…, - сбивчиво, но ровно начал Сиксмит. - Что у неё на тебя виды, – спокойно подхватил Роберт, глядя в боковое окно. – Помню и почти уверен в этом до сих пор. Она не будет ни сама таскаться, ни таскать кого-либо рядом с собой просто так. Ева из тех, в чьих инициативах нужно копаться и искать настоящий смысл. Чем я чаще всего занимаюсь итак, потому мне было проще. Руфус вздохнул. - Тогда что на твой взгляд можно сделать, чтобы наверняка эту инициативу у неё аккуратно пресечь на корню? Фробишер приглушенно засмеялся, поворачиваясь вправо, лицом к собеседнику. - Уже устал? - Причин, на самом деле, немало разных, но не думаю, что тебе так интересно все их слушать, - улыбнулся Сиксмит. - Просто посоветоваться мне больше не с кем. - Ну, вообще-то мне очень даже любопытно послушать причины. Они остановились на светофоре, и Руфус, с иронично приподнятым правым уголком рта, оглянулся на Роберта. - Давай обойдемся одной из самых решающих, кроме той, что в Еве я пока не разглядел родственной души: я очень не хотел бы быть как-то причастным к её семье. - Не ладишь с её отцом на работе? - Не то, чтобы не лажу, но иметь какую-то связь с ним не хотел бы. Я и к своему прямому начальнику приноравливался долго, а здесь – не уверен, что и со временем смогу, - признался Руфус, вновь трогая автомобиль с места. Роберт понимающе кивнул. В том, что с Эйрсом в роли продюсера и индоссанта дело иметь с непривычки тяжело – он не сомневался. - Кстати говоря – твой шеф тебя в такую ссылку отправил из Лондона ведь – из главного центра компании? - Да, и ты не представляешь, как верно ты выразился по поводу ссылки, - усмехнулся Сиксмит. - В чем-то серьезно провинился, что разжаловали до жалкого Дартфордского филиала? Руфус, все еще чуть улыбаясь, неопределенно пожал плечами и промолчал. Дело было даже не в доверии - некоторой информацией, как он убедился, лучше не делиться для чужого же блага. К его счастью, Фробишер не стал приставать с расспросами, вернувшись к теме. - Боюсь, с советом я тебе не помогу. Будь ты мной – «пресечь инициативу» было бы проще простого. Но, думаю, именно ты и угодил, потому что абсолютно ничего общего со мной не имеешь. Я порывистый и помешанный на каких-то своих идеях, самоуверенный и самодовольный псих, ты – рассудительный и спокойный «удав». - Ну, спасибо, - хмыкнул Руфус. - Нет, серьезно, - пожал плечами Роберт. – Ощущается какая-то трезвость разума и равновесие. Во всяком случае, я их чувствую точно – не знаю, часть это того странного дежа-вю или нет. Но, если и Ева такое веяние надежного спокойствия чует – спорю, оно ей и приглянулась. После моих-то манёвров как на американских горках по жизни… - У кого жизнь не состоит из этих самых манёвров – тот и не живет, - проговорил Сиксмит. – Но какой бы скукой от меня не веяло – не всё так просто и тихо, как кажется. - Так или иначе, Еве кажется и ей это нравится. Вернее – ей наверное сполна надоел вечный бардак и то, как скачут решения, в её собственной голове. Так что единственное, что можешь сделать, если действительно хочешь её «отпугнуть» – это показать ей какую-то свою не такую рассудительную и надежную сторону. Если сможешь. Руфус усмехнулся: то, как Роберт это сказал, прозвучало с такой же уверенностью в том, что у него получится предать и сломать принципы собственного поведения, какая была и у него самого - с нулевой. - Что ж, придется попытаться. - Рассчитываю на интересное зрелище, - ухмыльнулся Фробишер. Машина тем временем начала заворачивать к нужному зданию и Сиксмит, остановив её, задумчиво смотрел перед собой. - Спасибо, что подбросил, - прервал его мысли Роберт, открывая дверцу. - И тебе за беседу, - всё еще отстраненно и нерешительно кивнул ему в ответ Руфус. И, уже когда тот только вышел из машины, окликнул его снова. - Насчет скачков решений Евы.. Кажется, её отец предложил ей более перспективный вариант в одной группе в Лондоне. И, судя по тому, как она отзывалась о ваших последних сессиях… - Сиксмит вздохнул, бросая идею облечь всё в более нейтральную форму и поднял на Роберта глаза. – Она не собирается говорить до последнего, но насчет ухода она уже практически решила. Фробишер озадаченно сдвинул брови. - А выступление через пару недель? И запись альбома? У неё ведь тоже контракт, в конце концов, нельзя так просто-.. - Не забывай про её отца. Он сможет провернуть все так, что компания разорвет контракт со всеми вами, но с Евой, в отличие от вас, тут же заключит новый – в составе другой группы. Фробишер шикнул, ударяя кулаком по крыше машины. - Черт возьми, мы же всё обсудили, какого черта рыпаться сейчас? - Перспектива для неё приоритетнее, в этом её можно понять. Но не в том, что она специально оттягивает и молчит. - Месть? - Роберт усмехнулся. - Очень мило, но Адам-то здесь причем? - Мне кажется, что и ты такого не заслуживаешь, потому.. будьте в курсе. Она вряд ли станет менять решение, потому, наверное, вам стоит задумать о поиске вокалистки. - Займет уйму времени. Это нереально. А нам ведь меньше полугода на запись альбома, - выдохнул Роберт. - Вы ведь уже видите, что сработаться тяжело – проще сейчас, чем решите разойтись через еще пару месяцев, - он пожал плечами. - Так что, возможно, и к лучшему. Устроите кастинг сейчас и найдете замену, рано или поздно. А с записью можно уложиться и в месяц. Некоторые, как знаю, и за неделю успевают, - усмехнулся ему Руфус. – Дедлайн подгонит только так. Успеете. Роберт, склоняясь в открытый проем двери машины, снова вздохнул, но уже тоже с легкой улыбкой на губах. - Наверное. Это все равно ни к чему бы ни привело, и лучше – разобраться пораньше. И с уходом Евы, и с заменой. Так что спасибо, что предупредил. - Меня бы совесть заела. Только, если можно-.. - Изобразить полнейшее недоумение, когда Ева наконец сообщит нам? – ухмыльнулся Фробишер. – Без проблем. Руфус благодарно кивнул. - Ладно, удачи, - легко хлопнув напоследок по крыше автомобиле ладонью, Роберт, поднял другую руку в знак прощания и закрыл дверцу. Он прошел ко входу в здание и, войдя внутрь, стал спускаться по лестнице. Но остановился на одной из нижних ступенек, удивленно глядя на стоящий у стены сбоку от него диван. Съежившегося на нём Юинга он видеть уже привык. Но в этот раз Адам сидел на его краю, а у него на коленях лежала голова того, кто занимал остальную часть дивана. Вернее – той. Фробишер не успел присвистнуть – Адам взволнованно замахал ладонью, прося не шуметь. Потому Роберт преодолел последние ступеньки и подошел ближе, теперь имея возможность хорошо разглядеть лежавшую на коленях у Юинга темноволосую азиатку. - Надеюсь, ты объяснишь мне всё быстрее, чем я додумаю что-нибудь сам? – вполголоса спросил Фробишер. - Да, только сперва аккуратно возьми у нее в ногах подушку и подай её мне. Роберт выполнил просьбу, и Адам, осторожно подложив девушке под голову подушку, поднялся с дивана, разминая затекшие ноги. После этого оба отошли в дальний угол зала. - Я пришел сюда пораньше, часов в 8 утра. Она спала под дверью у входа – вот в этой же легкой ночной рубашке или платье или что это. В утренние еле-еле плюс 15, - негромко начал Адам. - Когда я подошел – она вскочила, что-то испуганно залепетала и хотела убежать. - Но ты её благородно вернул и позвал зайти внутрь и уложил спать здесь? - Если бы. Она не просто спросонья испугалась, Роберт. Она действительно боялась. Я еле уговорил её зайти сюда, чтобы она дальше не зябла, и попытался узнать у нее хоть что-то. Но она только говорила о том, чтобы я «не отправлял её обратно». И, когда я её убедил, что никуда, куда бы это ни было, отправлять не собираюсь, она успокоилась и буквально тут же снова отключилась. -То есть, ты ничего о ней так и не узнал? - Пока нет, - покачал головой Юинг. - Адам, ты же понимаешь, что это наверняка простая уловка, да? Ты же знаешь, какая мафия на самом деле все эти немощные и бездомные. - Тут другое, - уверенно сказал Адам. – Здесь что-то не так. И у неё действительно какие-то проблемы. Роберт устало выдохнул. - Ладно, с этим разбирайся, если хочешь, конечно, сам, но у нас тоже грядут проблемы и не маленькие. -То есть, она точно уходит? - озадаченно потирая висок рукой, переспросил Адам. В третий раз. - Слушай, в это не так уж и трудно поверить. Особенно, зная Еву. - Не знаю, просто.. - он взъерошил себе волосы. – Не вовремя. И мы ведь вместе вроде бы всё обговорили, всё было в норме. Чтобы вот так подвести и еще и тянуть со временем… - Да, мерзко с её стороны. И особенно по отношению к тебе, - согласился Роберт. - Может быть, она всё-таки еще не совсем точно решила? Может быть, Руфус неправильно её понял, поспешил с выводами или… - Адам запнулся. - Или? - Или по наводке Евы специально тебе это сказал, - договорил своё предположение Юинг. - Солгал то есть? – усмехнулся Роберт, качая головой. – Нет, брось. У него бы и не вышло даже. - Кто знает. Ты же сам в курсе, на кого он работает и кому... - _Я_ знаю, Адам, - уверенно отрезал Фробишер. Заметив приподнятые брови друга, и, не без такого же удивления осознав, что сам только что неосознанно чуть повысил голос – пусть и не достаточно, чтобы разбудить спавшую на диване девушку - он тут же одернул себя и сбавил тон. – Просто смирись побыстрее и хватит цепляться за крючки бесполезной надежды. Всё действительно к лучшему. Главное - быстрее найти вокалистку. Проблем не оберемся. Но выхода нет. - И с контрактом черт знает что теперь, - напомнил Адам. – Теоретически, если Ева будет его расторгать, мы тут же должны предоставить замену, чтобы его не расторгли с нами вообще. - Отлично. Я пришибу Кроммелинк, если она соизволит нам сообщить радужную новость об уходе за день-два до расторжения своего договора. - Пока она не скажет, когда она собирается это делать – у нас есть время на поиск замены, - проговорил Адам. – Нужен кастинг. Причем тихий, и я не знаю, как это сделать. Учитывая, что большинство кандидатур будет из того же Кентского колледжа, что и Ева. - Тесный городишка. Вырваться бы-… - Чтобы вырваться, нужен написанный альбом. Фробишер согласно кивнул и, задумавшись, промолчал с минуту. - Ева сегодня не показывалась? - Пока нет. И, честно говоря, лучше бы сегодня и не появлялась уже, наверное, - Адам обернулся назад, глядя на спящую азиатку. Он какое-то время будто обдумывал что-то, а после, всё так же не сводя глаз с девушки, спросил: - Странный вопрос, но… ты веришь в… какую-то.. искру? Фробишер несколько раз непонимающе моргнул. - В каком смысле? - Сам не могу толком объяснить, - отстраненно сказал Адам. – Просто.. какой-то импульс изнутри. Ощущение, что перед тобой – что-то важное и это нельзя упускать и отпускать. Потому что несмотря на то, что оно для тебя вроде бы чужое и новое - оно будто всегда тебя и ждало. А сам ты это знаешь всю жизнь. Или еще дольше. Роберт какое-то время, глядя в одну точку, молча обдумывал мысли друга, прокручивая каждое его слово в голове. А после хлопнул Юинга со спины по плечу. - Брось Еве сообщение, чтобы не приезжала, а сам, пока твоя гостья не проснется, поработай с тем текстом. Ты как раз в нужном лиричном настроении. - Это не лирика, я серьезно, - настаивал Адам. Но Фробишер только усмехнулся, достав с одной из полок пыльного стеллажа ноутбук и наушники - он не слишком любил работать со звуком не напрямую на инструменте, а в программе, но выбора в этот раз у него не было. Он хотел сказать, что верит, и то, о чем говорит Адам, отлично понимает, а смеяться над ним у него нет ни малейшего намерения. Но по какой-то причине не мог себе этого позволить. Всё казалось слишком странным и даже отчасти пугающим – настолько, что Роберт предпочел просто отстраниться от всего этого и уйти в работу.