Всё хорошо.

А у Алисы Лонгботтом внутри поселилось горячее Солнце. Оно жжёт. Распихивает кости. Отвоёвывает себе место, будто законный сожитель. Алиса не даёт: сжимается в тугой клубок, кричит от собственных прикосновений, в судороге крошит зубы. Но это же Солнце. Согревающее, некогда такое любимое Солнце. Теперь оно сжигает её нутро, прячется внутри каждой клеточки и срабатывает замедленной бомбой. Вот-вот, сейчас взорвётся, прямо сейчас... Зачем оно так? Зачем... Когда над ней нависает Луна в обрамлении чёрной рамки, она делает пару судорожных вдохов. Пожалуйста, взорвись, пожалуйста... Но Солнце только утихает. Укладывается внутри, скручивается клубочком и урчит, иссушая все соки, что даже заплакать не в мочь. Луна, бледная как смерть, метает блеклые по сравнению с Солнцем молнии вокруг неё, но Алиса молчит. Ей сказать нечего, голова пуста, язык не двигается. Она старается укрыться внутри, лечь рядом с притихшим Солнцем, надеясь что больше оно её не тронет. Такое большое и горячее, такое любимое и болезненное. Она свернётся рядом с ним как свернулась сейчас, и боль утихнет, всё будет хорошо, всё будет как раньше. Она будет жить рядом с Солнцем со своей семьёй, Фрэнком и малюткой Невиллом. Алиса Лонгботтом заставляет себя опустить веки и вновь их поднять. Так недалеко, совсем близко, нужно только немного проползти, лежит её муж. Он тоже свернулся тугим клубком, шепчет что-то невнятное, не в силах разогнуться. В нём тоже Солнце. Алиса знает это, Алиса чувствует. Фрэнк тоже старается утихомирить своё, поёт ему колыбельные, укачивает внутри, укрывает мягким тёплым одеялом. Луна следит за взглядом Алисы, нажимает рычаг и выпускает чудовище из клетки. Солнце Фрэнка срывается с цепи, рвёт кропотливо связанное одеяло в клочья и впивается шипами-лучами в каждый миллиметр измученного тела. Фрэнка разрывает на части, он корчится, бьётся в припадке, закрывает глаза и старается погладить острые иглы. Он может справиться с этим, он сделает это. Его ждут дома. Алиса Лонгботтом гладит своё Солнце по макушке. Алиса подтягивает себя непослушными руками к мужу миллиметр за миллиметром и каждым движением рискует разбудить притаившееся светило. Алиса любит Солнце, Алиса верит, что Солнце тоже её любит. Она ползёт к мужу, тянется дрожащими пальцами, судорожно глотая воздух, и гладит Фрэнка по напряжённой, трясущейся руке. Всё хорошо. Им просто нужно впустить его. Вместе они справятся. Всё хорошо... После нескольких попыток, когда Солнце Алисы Лонгботтом в очередной раз срывается с цепи, она не держит его. Она отдаёт ему его законное место, и оно освещает её бледное, измученное лицо. Оно сбрасывает оковы и теперь чувствует себя свободным. Ему не нужно больше причинять им боль. Фрэнк и Алиса Лонгботтом были неправы, сдерживая Солнце, и им нужно было зайти так глубоко внутрь, чтобы осознать это... Там, в глубине, они смогли наконец сжать руки друг друга. Там были их друзья, умудрившиеся заблудиться, там был их дом, там был любимый Невилл, такой маленький, такой счастливый. Там было всё, что нужно для спокойной жизни. Там они улыбались. Фрэнк и Алиса Лонгботтом не узнают Невилла в больнице св. Мунго, потому что это не их сын. Их Невилл с ними, вечно маленький и счастливый, играющий с сыном Поттеров и мечтающий об игрушечной метле в свой следующий день рождения. Их сын улыбается каждый день, находясь под крылом любящих его родителей.