Я думала, что нашла выход из положения. Но ты никогда не исчезнешь Так что, думаю, сейчас я должна остаться. Billie Eillish and Khalid — «Lovely».
Прогремел оглушающий гром, который прошёлся по всему городу, заставляя немного трястись землю и ныть недовольных людей от нынешней погоды. На небе было всё черным-черном, а молнии рисовали ужасающие картины, сопровождаемые громом. Когда в очередной раз прогремел гром, стоял настолько громкий грохот, что Лалиса, проснувшись, с испугом подскочила на месте, взявшись за быстро бьющееся сердце, что участило удары. Ветер настолько сильно поднялся, что окна с грохотом открылись, выпуская в комнату прохладу и заставляя девушку съёжиться. Через некоторое время, облегчённо выдохнув, Лалиса оперлась о стул, потянувшись, посмотрела через окно на ярко светящуюся полную Луну и слегка улыбнулась, потому что именно полная Луна ей всегда была по душе. Девушке не сразу выпал шанс увидеть лежащую на столе записку, которую оставила ей её любимая сестрёнка. Но после минутного залипания на Луну блондинка всё же успела заметить бумажку. Улыбка сразу же исчезла, как только она увидела серёжки покойной матери, которые, по идее, сейчас должна носить Джису, но они почему-то здесь. Взяв в руки записку, девушка встала со стула и пошла к выходу из дома, чтобы незамедлительно оказаться на переднем дворе, при этом по пути читая всё то, что было написано. С каждым прочитанным словом она чувствовала, как ноги начинались трястись, а шаги с каждым предложением становились всё короче и короче. Она пыталась через силу, через неимоверную боль где-то внутри вникнуть в суть этой записки, но она попросту не могла поверить во всё написанное. Эти слова заставили её упасть в невидимую пропасть, прямиком в пустое пространство, где всё темно, оставив её наедине со сжирающими мыслями. Но при этом она не теряла сознание. Она просто упала в немом шоке, продолжая дрожащими руками держать уже слегка мокроватую от слёз записку. Горячие слёзы обжигали кожу, оставляя мокрые следы. Настолько больно, настолько паршиво ей не было давно. Частичка души где-то внутри снова сломана. Трещина стала лишь больше, а раны начинали сочиться. Хотелось выть. Драть стены ногтями до крови, царапать кожу, лишь бы не чувствовать это чувство одиночества, когда снова остаёшься совершенно один. Внутренний мир рушился, как только из него уходили самые дорогие люди в чьей-то жизни. Будь то смерть или предательство. Но всегда больнее всего пережить именно тот период, когда человек уходил от тебя совершенно безвозвратно, оставляя тебя одного. И единственное, что оставалось от этого человека, это воспоминания, которые никак не стереть из памяти. Забыть можно всё, будь то примеры из учебных материалов или элементарную таблицу умножения. Но пережитые моменты и воспоминания забыть невозможно. Что бы вы почувствовали, если бы у вас отняли частичку себя? Боль? Страдания? Невероятную тягость на душе? А что, если это всё взять и смешать? Примерно такое же чувство испытывала Лиса, которая, поджав ноги к себе, сидя на лестнице, тихо билась с внутренней истерикой.* * *
Год спустя
«Здравствуй, Джису! Ангел мой. Родная моя… Сегодня встала рано утром, подмела дом, полила двор. Если помнишь, сегодня мамин день рождения. В прошлом году, именно в этот день ты, я и брат вместе отмечали его. Мы тогда были так счастливы. Мы были вместе, а теперь, я осталась совсем одна… Вы все оставили меня… Если бы ты знала, как трудно остаться совсем одной на этом свете… Вот уже год нет никаких вестей от брата. Если ты не знаешь, то он ровно год назад, в этот же день, когда ты ушла, без вести пропал. И до сих пор никто не может его найти. Наверное, уже не осталось места, где бы я его не искала. Даже полиция не может его найти. Я даже не знаю, как и кому мстить за вас. Я переспрашивала всех друзей брата, никто не слышал о Чонгуке. Видимо, брат держал это от нас в большом секрете. Джису… Я очень, очень соскучилась по тебе. Я прошу у Бога только одного: увидеть тебя хотя бы один раз и вволю наговориться с тобой. Меня иногда навещает Тэхён. Когда я вижу его, кажется, будто я вижу тебя. Я очень сильно хочу к тебе, только мамины слова меня останавливают. Она всегда говорила: "Что бы ни случилось, домашний очаг не должен погаснуть". Джису, ты, наверное, там нашла маму. Вот увидишь, мы с тобой обязательно встретимся, и тогда нас никто не сможет разлучить. До встречи, родная! Любящая тебя сестра Лиса…»* * *
Flashback.
Стоя под большим потоком холодного дождя, парень со всей что есть в нём злости сжимал большой и острый нож в руке. Если бы слёзы имели свойство краснеть от злости, то их можно было бы очень хорошо увидеть, они даже не сливались бы с дождём. Придя домой после очередной пьянки, он узнал обо всём. Тем же способом, что и Лиса. Тот человек, который каждый день заставлял его улыбаться, тот человек, что, несмотря на своего непутёвого брата, всё равно находилась рядом с ним и не бросала, оставила его навсегда. Она умерла. Умерла в муках из-за его друзей. Умерла по его же вине. Душу разрывало на мелкие кусочки, пронзая грудную клетку и отдаваясь душевной болью. Он всегда боялся, что его личные дела вместе с друзьями хоть как-то могли коснуться его сестёр. Каждый раз, перед тем как заснуть, он обещал себе, что никогда не будет вписывать их в свои плохие дела, в которых он замешан, но, по воле судьбы, его самый страшный сон стал реальностью. То, чего он больше всего боялся, произошло по его же вине. Он не сможет себе это простить. Он не сможет простить это своим друзьям. Чёрная машина через несколько минут подъехала и остановилась прямо возле блондина. В ней сидели парни, которые, как и обещали, заедут за своим приятелем, и они все вместе отправятся в ночной клуб. Но у Юнги есть свои счёты, за которые надо платить. — Эй, Юнги-хён, запрыгивай давай. Нас ждут очень красивые девочки, — с игривостью и с ехидной улыбкой проговорил Хосок, выглядывая через окно машины и смотря на злого друга, которому прям-таки и хотелось зарядить шатену по лицу. На его слова была лишь тишина и ничего больше. Юнги как продолжал стоять и испепелять их взглядом, так и продолжил это делать. — Ну же, чего стоишь? Уже весь промок! — вмешался Чимин с заднего сиденья, смотря на своего друга исподлобья, совершенно не понимая, почему у него такой грозный и серьёзный вид. — Юнги, что-то случилось? — решил поинтересоваться Чонгук, который в это время сидел за рулём машины, тем самым находясь ближе всех к блондину. Услышав его голос, ненависть окутала с новой силой, поэтому, не сдержавшись, Юнги начал пинать переднее колесо машины со всей силы, поймав на себе полные недоумения взгляды парней. — Выходи, сука! Давай всё порешаем! — яростно прорычал Юнги, бросив нож в сторону, со злобы ударяя машину руками и ногами. — Боже, что случилось? — в недоумении спросил шатен, вместе со своими приятелями выйдя из машины и недовольно уставившись на поведение Мина. — Ты ещё смеешь спрашивать, что случилось? — фыркнул блондин, резко подойдя в сторону Хосока и с размаху ударив того по лицу кулаком, от чего тот не смог устоять на месте и рухнул на чёрный асфальт, ударившись при этом спиной. — Да что с тобой? — задал вопрос ничего не понимающий Чонгук, подойдя к Юнги и пихнув того в плечо, развернув при этом его к себе лицом. — Ты… — шёпотом проговорил парень, с яростной миной надвигаясь к брюнетку, — сволочь! — прорычал тот, накинувшись на Чонгука, как хищник на свою добычу, повалив его на землю и сжимая ладони на его шее, надавливая с такой силой, какая только у него была, выплёскивая всю свою ненависть к этим людям. Чон пытался всеми силами сопротивляться против парня, но все его попытки были тщетны, он не мог ему противостоять. — Юнги, чёрт побери, что ты делаешь?! — спросил рыжеволосый парень, подбежав к драке насмерть, попытавшись всеми силами остановить разъярённого блондина и убрать его руки с шеи друга, но у него не хватало сил. Юнги на секунду остановился, чтобы потом смачно врезать кулаком Чимину, от чего тот отлетел чуть ли не на полметра, ударившись головой. — Сдохни, подонок! — стиснув зубы, злобно сказал Мин, всё сильней и сильней сжимая свои ладони вокруг шеи Чонгука, замечая, как тот потихонечку начинал ослабевать и терять сознание. Юнги не видел абсолютно ничего, кроме застилавшей его взор картины висящей сестры на верёвке в сарае. Ему хотелось пытать этого человека бесконечно. Резать его плоть на мелкие кусочки и отправлять это всё на съедение собакам. Отплатить за то, как он мучил его сестру, как издевался над ней. Отплатить за то, какую боль он сейчас чувствовал внутри. Хосок, видя всё происходящее, не знал, что ему делать в такой ситуации. Сопротивляться против Юнги не было никакого смысла, потому что он сильнее, чем они, но ситуацию как-то спасать надо, ведь если сейчас его не остановить, потом будет слишком поздно что-либо предпринимать. Поэтому, не думая о последствиях и вообще о чём-либо, шатен, взяв рядом лежащий нож возле себя, подорвался и, подбежав к блондину, со всего размаху ударил его по спине ножом. Острая боль распространилась по всему организму, из-за чего Юнги протяжно простонал, наконец-то отпустив руки и плюхнувшись на асфальт из-за того, что ноги резко отказали. Из места удара начала быстро струиться алая кровь, которая медленно стала впитываться в одежду и проливаться на мокрую землю. Хосок, наконец-то придя в себя и оценив всю ситуацию, посмотрев на свои окровавленные руки и нож, быстро попятился назад, при этом откинув оружие в сторону подальше от себя, схватившись за свою голову. Отдышавшись, Чонгук быстро встал с земли и, стоя на коленях, стал быстро тормошить тяжело дышащего Юнги, чтобы попытаться вернуть его в сознание. — Юнги, очнись, не засыпай! — выпалил брюнет, продолжая бить блондина по щекам. — Что я такого сделал, что ты хочешь меня убить? — А ты сам не знаешь? — сквозь адскую боль внутри хрипло проговорил парень, продолжая испепелять Чона взглядом. — Нет! Не знаю! — Сволочь! Вы изнасиловали мою сестру Джису. Из-за этого она и повесилась! — прокричал Юнги на Чонгука, тратя на это свои последние, что оставались, силы, после чего потерял сознание. — Что?.. — шёпотом проговорил Чонгук, смотря уже на безжизненное тело своего старого друга. Сердце неожиданно сжалось. Всё внутри как будто завязалось в узел, создавая ощущение большой и ужасающей вины. Она, как груз, свалилась на плечи и не давала возможности ему встать с холодного асфальта. Не давала возможности даже шелохнуться. Он вспомнил. Вспомнил, как Джису пыталась докричаться до них, что она не такая, за кого они её приняли, и что она всего лишь пошла искать своего брата. Вспомнил, как она кричала его имя и звала на помощь. Вспомнил все её крики, которые прямо сейчас он слышал в подсознании. И только сейчас, когда перед ним лежал его окровавленный друг, когда изнасилованная девушка продолжала висеть на верёвке, он понял, какую страшную ошибку совершил. Понял только сейчас. «Я убил Джису. Я убил Юнги… Кто же я после этого?»