Удержи мое сердце

Жозе хандрил с первого дня пребывания в Тулузе. Мысли были сумбурны и тревожны. Иногда ему становилось страшно от того, что творилось в голове — он боялся потерять Лали! Сначала Жозе с энтузиазмом воспринял идею Бруно отправиться в Тулузу и найти Себастьена. В первый же день ребята помчались по адресу, который дали родители Себа, но их постигла неудача — хозяин квартиры сказал, что пара прожила здесь всего неделю, а потом переехала, и куда — он не знает. Бруно и девочки расстроились, а Жозе неожиданно почувствовал облегчение — значит, Лали ещё какое-то время будет рядом. «Она — не твоя девушка, — шептала совесть. — У тебя есть Бене. Ты приехал сюда, чтобы найти Себа, своего друга!» Но всё же тайная радость и желание, чтобы поиски продлились как можно дольше, прочно поселились у него внутри. К ним примешивалось чувство стыда за «порочные» мысли, поэтому Жозе не находил себе места. Он то ворчал на всех, то задирал Бруно и Аделину, которые не отходили друг от друга и ворковали, словно два голубка, то пытался опекать Лали, которая вроде и пришла в себя, но периодически застывала на месте, уставившись в одну точку, глядя на что-то видимое ей одной. В такие моменты Жозе становилось не по себе, потому что казалось, он знал, о чём или, вернее, о ком она думает. Жозе не мог забыть тот единственный, безумный поцелуй на крыше дома в Париже — поцелуй отчаяния, бессилия, как тогда казалось, и принесший осознание, что он любит эту сумасшедшую, непостоянную, как ртуть, но такую трогательную и хрупкую в своем горе девушку. Ему не хватало их разговоров наедине, когда они тайком покуривали, сидя на крыше, прижавшись плечами друг к другу, делясь самыми сокровенными мыслями. Он готов был бесконечно утешать Лали, вытирая слёзы с нежных щёк и шепча милые глупости, чтобы увидеть лёгкую улыбку, изредка озаряющую лицо девушки. Оказавшись же вчетвером в этой прекрасной, но совсем небольшой квартире все были на виду друг у друга, и, глядя на постоянно целующихся Аделину и Бруно, Жозе ужасно хотелось обнять Лали и вновь ощутить вкус её губ. Он ловил себя на мысли, что счастлив, что Бенедикт не смогла поехать с ними, а умчалась в Бретань к родителям. Он наслаждался каждым моментом, проведённым с Лали, хотя каждый раз, когда он думал, что она, возможно, скоро окажется в объятиях Себастьена, сердце Жозе сжималось от отчаяния. Сегодняшнее утро началось с лёгкой перепалки девочек — Лали неожиданно встала раньше всех и решила испечь бразильский пирог с сыром по рецепту своей бабушки. Она колдовала над ним всё утро, и в результате, вся кухня была усыпана мукой, разбитыми яйцами, а на столе белели лужицы молока. Несмотря на этот кошмар, из духовки доносился упоительный аромат, который разбудил Аделину. Но, едва переступив порог кухни, она застыла от царящего в ней беспорядка. — Лали! Что здесь творится?! — возмущённо воскликнула она. Лали, занятая приготовлением кофе, обернулась и в недоумении посмотрела на подругу. — Доброе утро, Аделина! Ты о чём? Тебе не нравится запах моего божественного пирога? — Перестань прикидываться! — взорвалась та. — Посмотри, во что ты превратила кухню! Сейчас придут мальчики, а здесь — свинарник! Лали обвела глазами гарнитур, плиту и стол и пожала плечами. — Ну да, небольшой беспорядок — рассыпалось немного муки, разлито чуть-чуть молока. Так мы с тобой это быстро уберём, к чему так кричать? — Мы?! — возмутилась Аделина. — Как бы не так! Не я сотворила этот хаос, так что убирать будешь ты, моя дорогая! — язвительно улыбнулась она. Лали уставилась на девушку безмятежным взором и, сладко улыбаясь, проворковала: — Дорогая моя, но ведь пирог будем есть все вместе, и когда ты попробуешь его маленький кусочек, то поймёшь, что он стоит того, чтобы убирать эту кухню до конца твоих дней! Ты не забудешь его вкус и будешь вымаливать рецепт на коленях! Так что давай, не вопи и приступай к уборке! — скомандовала Лали, торжественно вручая половую щётку подруге. — Ты — чудовище! И я не знаю, какая ты мне больше нравишься — в депрессии или в обычном состоянии, — вздохнув, подытожила Аделина, принимаясь за уборку. Лали присоединилась к ней, и спустя пятнадцать минут кухня сверкала чистотой, на столе стоял знаменитый бразильский пирог, блюдо с круассанами и тартинками, а в воздухе витал аромат свежесвареного кофе. Бруно и Жозе по достоинству оценили усилия Лали и наперебой расхваливали её кулинарные способности, а девушка просто лучилась от счастья и постоянно таскала кусочки пирога и тартинки с конфитюром из тарелки Жозе, что позволило ему вступить с Лали в жаркую перепалку, совсем как раньше, в счастливые времена. — Лали, перестань поедать мои тартинки! Вон сколько их, намажь себе сама, — ворчал он. — Да ладно тебе, Жозе, не жадничай. Подумаешь, я взяла всего одну, — скорчила забавную рожицу девушка. — Да где же одну! — не унимался Жозе, с готовностью вступая в спор. — Ты же съела штуки четыре и половину моего пирога! И куда в тебя столько влезает? — Жадина! — парировала Лали и показала язык. Бруно с Аделиной, сидящей у него на коленях, покатывались со смеху, глядя на этих резвящихся «взрослых детей». Лишь иногда в глазах молодого человека проскальзывало сочувствие и понимание, когда подмечал взгляды, которые Жозе бросал на Лали. После завтрака они собрали небольшой «совет», на котором решали, как действовать дальше и что предпринять, чтобы найти новое место обитания Алины и Себастьена. Бруно предложил разделиться и обойти все конторы, которые занимаются арендой жилья. К их радости таких нашлось всего десяток, поэтому Лали и Жозе достались по три агенства, а Бруно взялся проверить оставшиеся четыре. Аделину пришлось исключить, так как у неё был плотный график рекламных съёмок, так удачно совпавших с их поездкой в Тулузу. Побегав большую часть дня по агентствам, сдававших жильё внаём, Жозе и Лали вернулись домой только под вечер, совершенно обессилевшие. Лали была расстроена из-за неудачи, но надеялась, что у Жозе будут хорошие новости. Однако, напрасно — ему достались агентства в разных концах Тулузы и парень, безрезультатно объездив их, был крайне раздражён. К этому добавлялась досада на то, что Лали отказалась объединить с ним усилия, а ведь Жозе так надеялся, что ему удастся провести этот день рядом с ней. Пока Лали принимала душ, Жозе, как разъярённый тигр, метался по квартире, действуя на нервы Аделине, которая что-то готовила. — Жозе, перестань бегать из угла в угол, ты меня раздражаешь! — недовольным тоном сказала она. — Слушай, Аделина, оставь меня в покое! Я делаю, что хочу! В конце концов, я, как дурак, оббежал полгорода в поисках неизвестно чего и имею право на отдых! — вспылил Жозе. — Ну так иди в свою комнату и отдыхай! — огрызнулась Аделина. — Не мелькай передо мной. У меня голова от тебя кружится! — Мне нужна ванна, которую уже битый час занимает Лали! — взревел Жозе и вылетел прочь. Он резко стукнул в дверь, из-за которой слышалось пение девушки. — Лали! Ты собираешься там остаться навеки? Между прочим, ты здесь живёшь не одна, и другим тоже нужна ванна! — громко прокричал Жозе. Пение прекратилось, за дверью послышался плеск воды, шорохи, и наконец появилась Лали, обёрнутая в полотенце и с тюрбаном на голове. На обнажённых плечах ещё блестели капельки воды, а огромные тёмные глаза светились мягким светом. Едва она взглянула на Жозе, как весь его гнев улетучился, и он посторонился, чтобы дать ей пройти. — Иди, ванна свободна, — нежно улыбнулась девушка, неожиданно чмокнула его в щёку и быстро скрылась в своей комнате.

***

— Пойду прогуляюсь, — заявил Жозе девочкам, когда, приняв ванну, старательно сушил волосы. — Куда это ты собрался? — прищурилась Аделина. — Скоро придёт Бруно, и наверняка у него будут новости. — Мне надоело сидеть в четырёх стенах! — буркнул Жозе. — Пойду в клуб, выпью стаканчик-другой, потанцую… — С другими девочками, да?! — вмешалась Лали. — А как же Бене? — возмутилась Аделина. — Не успела уехать, как ты собрался пуститься во все тяжкие?! — Так, хватит! Вы мне не няньки, и Бене здесь нет! — отмахнулся Жозе. — Я имею право провести вечер так, как хочу! — Ах вот значит как?! — воскликнула Лали. — Мы действительно тебе не няньки, но Бене — наша подруга, и мы не допустим, чтобы ты натворил глупостей, мой милый Жозе, поэтому, если хочешь — пойдешь в клуб, но только я пойду с тобой! Так мы будем уверены, что ты проснёшься завтра в своей кровати и один! Жозе, опешив от такой заманчивой перспективы провести вечер с Лали, замолчал и посмотрел на Аделину. — Отличная мысль, Лали, — кивнула та. — Ступай с ним, уж ты-то не дашь спуску нашему Дон Жуану, — и ехидно улыбнулась Жозе — Ну что, съел, любитель ночных клубов? Желаю тебе приятно провести время! И она вернулась на кухню к своим кулинарным изыскам. Жозе, всё ещё не пришедший в себя, посмотрел на Лали, которая улыбнулась ему в ответ и заявила: — Пойду одеваться, так что поторопись, чтобы мне не пришлось тебя ждать! И скрылась за дверью своей комнаты. Жозе вне себя от радости ринулся в спальню, судорожно порылся в вещах, вытащил любимую рубашку и жилетку к ней, с невиданной для него скоростью оделся и выскочил в коридор, чтобы расчесать густые кудри. Стоя перед зеркалом, он тщательно разбирал прядь за прядью, как вдруг его взгляд зацепился за отражение — была видна дверь в комнату, которую Лали второпях неплотно прикрыла, оставив щель шириной около десяти сантиметров. Жозе не мог оторвать глаз от представшего перед ним зрелища — девушка стояла перед зеркалом, висевшим около дверного проёма, старательно красила ресницы, а из одежды на ней было только нижнее бельё. У Жозе сбилось дыхание при виде округлых бёдер, плавного изгиба тонкой талии и маленькой упругой груди, слегка прикрытой белоснежной пеной кружев. Кровь бросилась ему в лицо, и парень изо всех сил вцепился руками в тумбочку перед ним, чтобы справиться с непреодолимым желанием, проснувшемся в нём. Он, зажмурившись, стиснул зубы и, тяжело дыша, долго пытался отогнать представший перед глазами образ полуобнажённой Лали, пока не почувствовал лёгкое прикосновение знакомых рук и нежный аромат духов. — Жозе? Ты что? Тебе плохо? — услышал он голос той, которой он бредил несколько недель. Усилием воли Жозе заставил себя открыть глаза и взглянуть на Лали, но, видимо, огонь, пылавший в его голове, вырвался из карих глаз, потому что девушка ахнула и качнулась к нему, их губы соприкоснулись, и молодых людей накрыл огненный смерч, охвативший их тела. Жозе прижимал к себе Лали с такой неистовой силой, как будто вся его жизнь сосредоточилась в этой девушке, и отобрать её у него было бы равноценно смерти. А Лали полностью потеряла почву под ногами, совершенно забыла, что где-то рядом была Аделина и что они с Жозе собрались идти в клуб. В объятиях этого парня она сгорала дотла, его поцелуи выжигали в ней боль, вознося до небес, даря давно забытое ощущение счастья. Вдруг где-то в глубине квартиры раздался звон разбитой посуды, вскрикнула Аделина. Это отрезвило Жозе и Лали, и они, с трудом оторвавшись друг от друга, переглянулись и, взявшись за руки, выскочили прочь из дома. На улице было ещё светло, и они, забыв о клубе, бесцельно бродили по городу, разглядывали неповторимую, величественную архитектуру, восхищаясь непривычными для глаз парижан розовыми зданиями. Обнявшись, они долго сидели на берегу Гаронны, самозабвенно целовались, а потом уплетали огромные сандвичи и кормили уток их остатками. Жозе порывался сказать Лали о своих чувствах, но девушка, как будто читая мысли, прикладывала руку к его губам и качала головой, опасаясь слов, ведь пока они не сказаны, все оставалось прежним. Он, покорившись, лишь крепче обнял её, вдыхая сладкий запах кожи. На город опустилась теплая ночь, и Лали, освободившись из объятий Жозе, тихо спросила: — Ты передумал идти танцевать? Он пробежался губами по её шее, от чего по коже Лали побежали мурашки, и. улыбнувшись, сказал: — Я бы мог так просидеть всю ночь, Лали. Но, если хочешь, я могу и протанцевать всю ночь,… с тобой. — Пойдем в клуб, — девушка поднялась и потянула его за руку. — Иначе мы совершим то, о чём будем жалеть всю жизнь. — Ты любишь его? — спросил Жозе, уже зная ответ. — Да, — просто и спокойно ответила Лали. — Тогда почему?.. — Ты притягиваешь меня, мне трудно справиться с собой, — опустила голову Лали. — Твои поцелуи исцеляют меня, возвращают к жизни. Я не хочу думать, что будет потом, я хочу жить сегодня и сейчас. Жозе молча обнял её и, легко коснувшись губ, кивнул, улыбаясь. — Хорошо, значит, так и будет — сегодня и сейчас!