* * *
Сириус вернулся домой около десяти часов вечера. Разбуженный домовиком Гарри спустился в гостиную и вопросительно посмотрел на крёстного: — Какие новости? — Дамблдора я не нашёл, он как сквозь землю провалился. МакГонагалл сказала, что всё понимает, но по десять часов у Филча вам с Гермионой всё же придётся отработать, — Сириус тем временем достал бутылку вина и три винных бокала. — В Отделе тайн устали ждать Дамблдора и заавадили Реддла прямой наводкой. Поэтому зови свою подругу, будем отмечать моё оправдание и настоящую смерть Волдеморта! — он вдруг замер, принюхался и усмехнулся: — Но вы, похоже, и без меня уже успели отметить? И много выпили? — Достаточно, — вздохнул Гарри, чувствуя, что всё ещё немного пьян, — вот только мы не отмечали. Гермионе пришлось бросить в меня Аваду. Сам должен понимать, какой это для неё был стресс. А если бы не сработало? А если бы она на самом деле убила меня? Или возникли ещё какие-нибудь проблемы? Пришлось напоить её, чтобы выговорилась, и уложить спать. Сириус вздохнул и принялся открывать бутылку. — Отчаянная девчонка, — покачал он головой. — Даже не знаю: осмелился бы я на такое? — Как будто у нас был выбор? Либо так, либо убегать и прятаться всю жизнь от Дамблдора и Волдеморта вместе взятых. Сам понимаешь, приятного мало. Гарри вздохнул и растёкся по креслу. Немного сна помогло ему сбросить напряжение, скопившееся за весь этот воистину сумасшедший день, и сейчас он чувствовал себя довольно расслаблено. Даже мысли в голове ворочались лениво и неторопливо. Сириус разлил вино по бокалам и протянул один из них крестнику. — Спаиваешь? — подначил его Гарри, тем не менее принимая бокал. — В первый раз мы все вчетвером конкретно напились как раз перед началом четвёртого курса, — ностальгически улыбнулся Сириус. — А тут и такой повод, и желание выпить, и нежелание пить в одного, потому как Лунатика я сегодня не нашёл. Думаю, пару бокалов не сделают с тобой ничего страшного. Они просидели в гостиной чуть ли не до самого утра. И за это время Гарри выцедил всего три бокала вина, тогда как Сириус выхлебал чуть ли не четыре бутылки. Они разговаривали много и обо всём. Сириус рассказывал о своих молодых годах, о родителях Гарри, о их планах и мечтах. Гарри же в подробностях рассказал о событиях с девяносто четвёртого по девяносто шестой, о тех событиях, которые уже никогда не произойдут. Ближе к четырём часам утра Гарри в полной темноте на ощупь добрался до своей кровати, разделся и залез под одеяло. Спать хотелось просто неимоверно.* * *
Гарри проснулся от глухого шума льющейся где-то воды. Он приподнялся, огляделся и снова рухнул на подушку. Шумело из-за двери в ванную комнату, видимо Гермиона решила принять душ. Вот только почему она это делала в его спальне, а не в своей было немного непонятно. На часах было в районе десяти часов утра — несусветная рань, по мнению Гарри. Он зевнул и, прикрыв глаза, погрузился в лёгкую дрёму. Когда он снова проснулся, в комнате стояла абсолютная тишина. Он повернул голову и столкнулся с внимательным, изучающим взглядом Гермионы. Завёрнутая в длинный пушистый халат чёрного цвета, она снова лежала рядом с ним, а её волосы были всё ещё влажные после душа. — Доброе утро, — сонно улыбнулся он. — Как ты? — Ну как можно себя чувствовать после вчерашнего? — тяжело вздохнула она. — Не знаю. Тогда, в конце первого курса я как-то не обратил на это внимание. Гермиона подвинулась поближе, обняла и положила голову ему на плечо. — Как вчера посидели? — сменила тему она. — Нормально, а ты откуда об этом знаешь? — Проснулась посреди ночи, тебя рядом нет, пошла искать... — А почему не присоединилась или не позвала? — Зачем? Мне надо было побыть наедине с собой, подумать. Гарри удручённо покачал головой и покрепче обнял подругу. Убить человека... Раньше эта тема приводила его в ужас даже применительно к Волдеморту, но сейчас... — Хотела бы я быть похожей на тебя, — вдруг вздохнула она, словно прочитав его мысли. — После перемещения в это время ты же спокойный стал, как удав. Более сдержанный, уверенный в себе что ли. В былые времена, ты бы не смог несколько часов подряд молча лежать на диване, обнимая и успокаивая меня. Ты бы бегал, суетился, переживал почём зря и уж точно не смог бы так хладнокровно отправить Сириуса на поиски Дамблдора. — Серьёзно? — его брови скрылись за лохматой шевелюрой. Гермиона на это только лишь кивнула. Гарри озадаченно хмыкнул и пожал плечами: сам он за собой особых изменений не замечал, но подруге верил. Раз она говорит, значит, так оно и есть. — Ты изменился в лучшую сторону, Гарри, а я... Я стала чёртовой истеричкой, которая в порыве эмоций убила человека, — она запнулась, но всё же продолжила: — И которую скоро отправят за это на корм к дементорам. — Давай не будем кидаться в крайности. Вполне вероятно, что всё обойдётся. Он пересказал ей все свои вчерашние мысли на этот счёт и сделанные им выводы. По всему выходило, что у них есть девяносто пять шансов из ста выбраться сухими из этой передряги. — Видимо, не читал ты Терри Пратчетта, тогда бы знал, что шанс один на миллион выпадает в девяти случаях из десяти. — Ты это серьёзно? — недоверчиво покосился на неё он. — Просто пытаюсь пошутить. — В какую-то не такую сторону ты пытаешься пошутить, — проворчал Гарри. — Так, Гермиона, кончай себя хоронить! Когда ситуация была сложнее, когда во мне сидела смерть с часовым механизмом, и меня хотели убить Волдеморт на пару Дамблдором, я и тогда не унывал! И знаешь почему? Потому что рядом со мной всегда была ты! Да ты меня даже с того света считай, что вытащила! Иначе я так бы и мотался по миру чёртовым привидением. И после всего этого ты готовишься стать обедом для дементоров?! Откуда у тебя такое отношение ко мне, Гермиона? Неужели ты думаешь, что я вдруг с какого-то перепугу подниму лапки кверху и отдам тебя аврорам? Да, я понимаю, что тебе сейчас очень тяжело. Тебе больно, и ты не знаешь, как с этим жить дальше, но, чёрт возьми, не смей говорить так, будто тебя уже сегодня поведут на казнь! Даже в самом плохом случае мы ещё поборемся! Гермиона во время этого энергичного выступления замерла, сжалась, и даже будто бы перестала дышать. Затем она приподняла голову и робко посмотрела на друга с искренним раскаянием в глазах. — Гарри, я... — Вон! — громким командным голосом перебил её Поттер, указав рукой на дверь. — У тебя есть полчаса. Добби в твоём распоряжении. Одеваешься. Прихорашиваешься. Приводишь себя в полный порядок. Затем спускаешься вниз на завтрак. Видишь моё обалдевшее от такой красоты лицо и не отталкиваешь меня, когда я лезу к тебе целоваться. Плотно завтракаешь. Потом мы читаем газеты, засылаем Сириуса на разведку в Министерство и начинаем мозговой штурм. План-минимум ясен? — Эээ... — растеряно протянула немного шокированная Гермиона. — Да. — И чего тогда лежим? Выполнять, выполнять, выполнять! — Есть, сэр! — откликнулась она немного повеселевшим тоном и вылетела из комнаты. — То-то же, — вздохнул Гарри. — Хоронить себя, понимаешь, вздумала! Пусть радуется, что застала Дамблдора врасплох, и он не положил её рядом со мной. Через двадцать минут, потратив это время на водные процедуры, Гарри спустился вниз. На столе в обеденном зале лежала записка от Сириуса: “Почитайте газету!!! Ушёл искать Лунатика, по делам в Министерство, а заодно и узнаю подробности”. Упомянутая в записке газета лежала тут же. Гарри развернул её и без особого удивления прочёл: “Смерть Альбуса Дамблдора”. По всему получалось, что вчера в районе восьми вечера в Хогвартсе поднялся очередной переполох. Минерва МакГонагалл зашла в кабинет директора за какими-то бумагами и внезапно обнаружила в нём новый портрет — портрет Альбуса Дамблдора. Было сообщено в аврорат, в Министерство, и уже к десяти часам вечера тело Дамблдора наконец-то было найдено. — Вот и началось, — вздохнул Гарри, сворачивая газету и убирая до поры до времени. — Дальше остаётся только ждать. Тем временем в коридоре послышались лёгкие шаги Гермионы, и она вошла в обеденный зал. Открывший было рот Гарри захлопнул его и зачарованно уставился на подругу. Да... Видимо она подошла к приказу друга со всей присущей ей серьёзностью и ответственностью. Гарри и раньше искренне считал Гермиону девушкой весьма привлекательной, но сейчас всё было по-другому. Лёгкое белое платье до колен, густая волна ниспадающих вдоль спины и перевязанных чёрной атласной лентой волос, которые в кои-то веки не напоминали воронье гнездо. И совсем немного косметики на лице, делающей её взгляд на удивление глубоким и выразительным. Да, такой он видел её всего один раз: на рождественском балу четвёртого курса. Но если тогда она напоминала, скорее, гордую юную леди на светском приёме, то сейчас перед ним стояла чертовски привлекательная, но абсолютно “своя в доску” подруга. Удовлетворённая произведённым впечатлением девушка подошла к вплотную к другу и, прижавшись к нему всем телом, положила ладошки ему на плечи. — Вы довольны, мой командир? — прошептала она. — Более чем, — ответил он, обнимая её за талию. — Ты чудо. Потом они целовались. Долго. Самозабвенно. Позабыв обо всём на свете. Когда они опомнились, стол уже был сервирован на два места. — Надо же как мы увлеклись, — улыбнулся Гарри, любуясь тёплыми карими глазами Гермионы. — Оно и немудрено. Ты сногсшибательно выглядишь. — О, да, я чувствую, как тебе нравлюсь, — чуть порозовела она и ещё раз поцеловала Гарри. Медленно и очень чувственно. — Кхм, — смущённо кашлянул Гарри, отпустив подругу и сделав полшага назад. — Ну... Да... В общем... Стол накрыт, прошу! Завтрак прошёл в молчании. Гарри внимательно наблюдал за подругой и увиденное ему нравилось. Гермиона, вроде бы, снова начала оживать. Во всяком случае с её лица сошла печать обречённости и беспомощности, что он видел утром. В глазах всё так же была грусть и боль, но уже не было той тяжёлой депрессивной ауры, что окружала Гермиону со вчерашнего дня. — Сегодня я не хочу думать о чём-то серьёзном, что-то решать или планировать, — сказала она, посмотрев ему в глаза. — Давай просто проживём хороший день? — Как скажешь, Гермиона, как скажешь, — улыбнувшись, ответил Гарри. Так они и поступили. Почти весь день они провели в библиотеке. До самого вечера они молчали и разговаривали, смеялись и грустили, целовались и просто лежали в обнимку на давешнем диванчике. Вспоминали прошлое и всё-таки размышляли о будущем: что день грядущий им готовит? Продолжать ли учиться в Хогвартсе или всё-таки переехать в другую страну? А может просто нанять частных учителей и перейти на домашнее обучение? Вечером в дом завалились Сириус с Ремусом и за ужином рассказали довольно любопытные вещи. Похороны Альбуса Дамблдора назначены на десять утра следующего дня. Портрет Дамблдора задавил начинающееся расследование смерти оригинала в зародыше, сообщив, что давно имел проблемы с сердцем, и мадам Помфри это подтвердила. Следующим директором стала Минерва МакГонагалл, которую Дамблдор готовил к этому посту последние несколько лет. — Мы пойдём, — твёрдо сказала Гермиона. — Но... — открыл было рот Поттер, но замолк, напоровшись на острый взгляд подруги. — Мы пойдём, Гарри. Он на это лишь кивнул и отправился советоваться со своим домовиком: сможет ли тот в случае чего вытащить их с территории Хогвартса? Оказалось — при должной подпитке магической энергией — сможет. Обсудив план действий на случай самого плохого исхода ситуации, Гарри вздохнул и вернулся обратно в гостиную. Нет, он не имел ничего против желания Гермионы присутствовать на похоронах, но ведь там также будет присутствовать всё министерство и аврорат в придачу. И если вопреки словам портрета расследование всё-таки продолжилось, и если следователи каким-то образом вышли на них, то им с Гермионой придётся туго. Но, тем не менее, спорить с подругой он не собирался. Верный Добби будет всегда находиться неподалёку и, в случае чего, утащит их оттуда. Главное влить в него побольше магической энергии перед началом мероприятия. Часам к одиннадцати вечера молодые люди разошлись по своим комнатам, а Сириус с Ремусом, похоже, намерились опустошить как минимум ящик огневиски, а то и не один. Гарри лежал в кровати и отрешённо смотрел в скрытый пеленой тьмы потолок. В его голове ворочались мысли о Гермионе, Дамблдоре и вообще ситуации в стране. В целом, если бы Гермиона во взрыве эмоций кинула в Дамблдора не смертельное заклинание, а, скажем, парализующее, то всё закончилось бы как нельзя лучше. У Гермионы не было бы очередной душевной травмы, Дамблдор наверняка бы от него отстал и следующие годы прошли бы тихо и спокойно. Сейчас же... Всё сложно. И сложнее всего было с Гермионой. Его не особо трогал тот факт, что она убила человека. В конце концов это было сделано почти неосознанно, в состоянии аффекта. Гораздо сильнее его беспокоило её психологическое состояние. За последние два с лишним месяца с ними произошло слишком много всего, и если Гарри пережил это практически без последствий — разве что стал более уравновешенным и спокойным после двойной смерти и пребывания на том потустороннем перроне — то Гермионе потребуется очень много времени на поправку. Эти два месяца он как мог заботился о ней, утешал, успокаивал, слушал, приводил в себя. Бывало даже возился с ней как с ребёнком, когда она внезапно впадала в глухую меланхолию. Заставлял есть, укладывал спать, чуть ли не силком вытаскивал на улицу. Да, это было не часто, всего три раза за эти два месяца, но всё же. И только она более-менее пришла в себя, как случилось это убийство, и ему надо было начинать всё сначала. Гарри и до этого считал Гермиону единственным по-настоящему близким себе человеком, но теперь, после двух месяцев постоянной заботы о ней, он мог с уверенностью сказать подобное и про себя. Почему он был так уверен в этом? Сейчас он знал о ней абсолютно всё. Всю её подноготную, все её надежды, мечты и желания. И то, что он видел в ней, ему чертовски нравилось. — Ну-с, — пробормотал он, закидывая руки за голову, — судя по всему, в эту ночь она не захочет спать одна. Будем ждать. Долго ждать не пришлось. Ближе к полуночи тихо скрипнула дверь, и в его спальню вошла Гермиона. Осторожно, стараясь не шуметь, на ощупь подошла к кровати. — Я не сплю. — Гарри, завтра такой день... Я не хочу спать одна, — она практически слово в слово повторила его недавние мысли. — Можно я лягу рядом? — Ложись. Он откинул одеяло рядом с собой, и Гермиона, чем-то прошуршав, немедленно устроилась у него под боком и, прижавшись к нему всем телом, привычно положила голову ему на плечо, руку на грудь, да по-собственнически закинула на него ногу. И в этот момент Гарри сообразил, что немного просчитался с предсказанием её поведения. На этот раз между их телами не было никаких преград. Гермиона была обнажена. Его рука скользнула по её плечу и спине, чтобы как всегда остановиться на талии, и он в первый раз почувствовал бархатистую нежность её кожи, обычно скрытую одеждой. — Ты обнажена, — в такой момент в его голову просто не пришло ничего умнее этого очевидного утверждения. — Да, — просто ответила она. Гарри слышал её дыхание, ощущал учащённое биение её сердца, чувствовал все волнующие изгибы её тела и от всего этого у него просто срывало крышу. — Я не знаю, что ждет нас завтра в Хогвартсе, — тем временем прошептала она, — и хочу провести эту ночь здесь, с тобой. Гермиона немного приподнялась, ласково погладила его по щеке и приникла к губам в нежном, чувственном поцелуе. Он увлечённо отвечал ей, одной рукой зарывшись в её волосы, а другой поглаживая спину. Поцелуй всё продолжался и продолжался. Внезапно Гарри почувствовал, как её прохладная узкая ладошка скользнула по его груди, опустилась чуть ниже, вызывая некую сладкую дрожь внизу живота, и остановилась у приподнявшейся резинки его трусов, словно не решаясь двигаться дальше. Это-то его и отрезвило, ибо происходящее совсем не вписывалось в его планы на будущее. Он разорвал поцелуй и осторожно вернул её ладошку обратно себе на грудь. — Гарри? — почувствовала неладное Гермиона. — Что-то не так? — Этот шаг в наших отношениях мы сможем сделать только в двух случаях, — отдышавшись, ответил он. — Первый — если ты поклянёшься, что не хочешь и никогда в своей жизни не захочешь стать моей супругой. И второй — если ты к тому времени уже будешь моей супругой. Гермиона с минуту помолчала, приходя в себя и переваривая эту фразу. — Но откуда такие странные условия? — наконец недоумённо осведомилась она. — Я последний из Поттеров, — напомнил он, — и хочу, чтобы мои дети тоже были магически истинными Поттерами. Тот Софийский обряд магического венчания с маглорожденной помимо всего прочего ставит в условие ещё и обязательную невинность молодожёнов, потому как всплеск магической энергии, сопровождающий первую брачную ночь, должен быть использован специальным рунным кругом на укрепление нашей с тобой связи. — Нашей с тобой связи, говоришь? — медленно повторила она его оговорку и вновь положила голову ему на плечо. — Это что, предложение такое? Гарри прикрыл глаза, поглаживая её по обнажённому плечу. Его сердце колотилось словно бешеное, а мысли метались туда-сюда, предчувствуя, что следующие несколько минут могут определить всю его последующую жизнь. “Есть любовь, а есть доверие, уверенность и надёжность, — словно воочию услышал он голос Гермионы, вспомнив сказанное ею два месяца назад. — И если первое рождается сравнительно быстро и легко, то вот остальное так просто не появляется и всегда что-то да значит”. — Да, — твёрдо ответил он. — Я предлагаю тебе свою руку, сердце, магию и жизнь. Не прямо сейчас, конечно, а когда наши магические ядра стабилизируются, что произойдёт годам к шестнадцати, но тем не менее... Я прошу тебя стать моей женой. Я не жду ответа сейчас, просто имей это в виду. Спальню накрыла тишина. Наконец-то высказавшись, Гарри чувствовал себя приятно опустошённым. Он просто нежился в её тепле, в её объятиях и почему-то нисколько не волновался о её ответе. Гермиона же молчала, но судя по тому как колотилось её сердце, до спокойствия там было как до Луны на тракторе. Наконец, спустя долгую минуту она приподнялась, нащупала свою волшебную палочку на прикроватной тумбочке и взмахом включила свет. — Гарри Джеймс Поттер, скажи, что это не шутка! — потребовала Гермиона, пристально всматриваясь в его глаза. — Потому как если это твой очередной выкрутас, чтобы меня подбодрить, то я не знаю, что тогда с тобой сделаю! — Ты считаешь, я способен шутить на такие темы? — вздёрнул бровь Гарри. — Я абсолютно серьёзно, точно, совершенно уверен, что хотел бы видеть своей спутницей жизни именно тебя. Сама подумай: если не ты, то кто? — Ну... — неуверенно протянула она. — Судя по услышанным в женских туалетах разговорам, ты и в самом деле можешь только поманить пальцем любую из множества благосклонных тебе девушек, и та с радостным визгом выпрыгнет из трусов прямо там, в коридоре Хогвартса. Про свадьбу я уже и не говорю: и так всё понятно, согласится почти любая. Гарри повернулся на бок и подпёр голову рукой, с видимым удовольствием рассматривая полуобнажённую Гермиону, ибо её часть одеяла предательски съехала до пояса, выставляя на обозрение юноши её аккуратную грудь и плоский животик. Та проследила за его взглядом, мгновенно покраснела и натянула одеяло чуть ли не до самых ушей. — Ну давай, докажи мне: чем те самые “почти любые” лучше тебя? — Я не очень красивая, — послушно начала перечислять та. — У меня сложный характер: высокомерная, истеричная и занудная. Тебе со мной будет скучно! — Вот пять лет ни разу не скучал, а тут возьму и заскучаю, — хмыкнул Гарри. — Ты сама-то слышишь, что говоришь? По-моему, ты втираешь мне какую-то дичь, потому что и не хочешь соглашаться, и не хочешь обижать меня отказом. Но мы же с тобой взрослые люди, Гермиона. Доверяем друг другу, понимаем. Да — да, нет — нет, не знаю — не знаю, всё просто и без обид. Что за детские отмазки? — Я хочу, очень хочу, — тихо и проникновенно сказала она, потупив взгляд, — но боюсь, что ты предлагаешь мне это только для того, чтобы отвлечь от вчерашнего, подбодрить и заставить жить дальше. Тогда если я соглашусь, то, получается, лишу тебя шанса на любовь и настоящее семейное счастье. — Ох, как всё запущено-то, — скорбно покачал он головой. — С чего ты взяла, что я тебя не люблю? С чего ты взяла, что у нас с тобой не будет настоящего семейного счастья? Ей богу, ты сейчас прямо как Молли заговорила. Может хочешь клятву на магии? Нет? И так веришь? Прекрасно! А теперь хватит заниматься самоуничижением, лучше подумай и честно ответь мне на один вопрос: что мешает тебе прямо и без экивоков ответить на моё предложение? В спальне снова воцарилась тишина. Гермиона сидела на кровати, закутавшись в одеяло, и усиленно искала ответ на его вопрос. Гарри же терпеливо ждал. — А если я скажу, что уже не девственница? В этот момент Гарри показалось, будто что-то в его душе упало, улетело во тьму и разлетелось в дребезги. Таким неожиданным, таким диким был этот поворот. Когда?! И с кем?! — Кхм... Тогда... — он тяжело вздохнул и прямо посмотрел на подругу: — Тогда я буду молиться всем богам евгеники, чтобы магическое наследие Поттеров не оборвалось на наших детях. Гермиона виновато взглянула на его потерянное выражение лица и, наклонившись, ласково поцеловала. Потом смущённо покаялась: — Извини, я знаю, насколько ты мечтаешь о полноценной семье. Прости меня, Гарри, этот вопрос был поставлен слишком жестоко. Нет, я, разумеется, всё ещё девственница и была ею, когда мы сбежали из девяносто шестого, — она снова мило порозовела, — но одна моя одноклассница из обычной школы потеряла девственность — физиологическую, естественно — от струи воды, просто играя в городском фонтане. Что бы ты делал в таком случае? — Тьфу, блин, Гермиона! Хватит морочить мне голову! — возмутился Гарри, чувствуя огромное облегчение в душе и одновременно поражаясь: какая куча дурацких мыслей может мгновенно прийти в голову после одного единственного не менее дурацкого вопроса. — Ладно, всё. Я спросил, ты не ответила и постоянно пытаешься сменить тему. Не надо так паниковать, я же сразу сказал тебе: сиюминутного ответа даже не жду. Я терпеливый. Ответишь, как что-нибудь решишь. Гарри улёгся на спину и скрестил руки на груди. Гермиона же вздохнула и с каким-то новым выражением в глазах посмотрела на него: — Да... Умеешь же ты ошеломить девушку, Гарри. Я-то просто надеялась провести с тобой ночь перед встречей с дементором, даже не рассчитывая на большее, а ты мне руку и сердце... — Дементора не будет. Я заряжу Добби энергией, и он в случае малейшей опасности вытащит нас оттуда. Да и портрет Дамблдора почему-то тебя покрывает. — Я сейчас не об этом. Ты хоть знаешь, милый мой, сколько раз я намекала тебе на свою симпатию? Сколько раз подводила разговор к тому, что совсем не против начать встречаться с одним своим зеленоглазым лохматым другом? И, чёрт возьми, если бы я два месяца назад сама не поймала тебя на слове и не поставила перед фактом, ты бы так и не допёр до мысли просто взять и поцеловать меня! — она распалялась всё больше и больше. — Да я даже оделась тогда, в первый день каникул, в тесную маечку и короткие шортики, только для того, чтобы ты наконец-то увидел во мне не просто друга, но ещё и полностью сформировавшуюся девушку! Вот только ты тогда слепой был, словно котёнок, и ни черта не замечал моих намёков. Зато стоило ему Авадой в лоб получить, так сразу таким проницательным стал — ужас просто! Меня прямо насквозь видит, чувствует всё и чуть ли не мысли по лицу читает. Знала бы, ещё бы в начале четвёртого курса приголубила, чтобы поумнел! Гарри с приоткрытым ртом смотрел на разбушевавшуюся подругу, и для него её монолог во многом стал откровением. — Так, стоп! — поднял он руку. — Если ты перестала смотреть на меня как на друга ещё с начала нашего первого четвёртого курса, то почему сразу не сказала начистоту? Ты же знаешь: я и намёки вещи абсолютно не совместимые. Я и сейчас ни одного не могу вспомнить. — Я уже сказала тебе: внешность и характер, — вздохнула она. — Стеснялась я, ну чего тут непонятного? — А сейчас почему не стесняешься? — подозрительно посмотрел на неё Гарри. — Повзрослела, оценила взгляды парней, посмотрела на себя со стороны и поняла, что была несправедлива к себе, при этом даже не пытаясь выглядеть лучше. Потом ты начал встречаться с Чжоу, потом все те проблемы конца пятого курса. В общем, я намеревалась наверстать упущенное как раз тем летом перед шестым курсом, и никуда бы ты от меня не делся. Почему же я рассказываю тебе об этом сейчас? Потому что за эти два месяца я поняла одно: ты видел меня в стольких ситуациях, ты пережил столько моих истерик, исповедей и прочих соплей, что стесняться сейчас тебя на самом деле было бы довольно глупо. Ты знаешь меня всю, ты получишь меня всю. — Мда... — вздохнул Гарри и почесал макушку. — Дела... Гермиона скользнула к нему под бочок и вновь прижалась всем телом. Тёплым, упругим и очень волнующим. Взяла его за руку, заставила себя обнять и положила голову ему на плечо. — В общем, мистер Поттер, как вы уже, наверное, поняли, я согласна стать вам в будущем любящей женой и верной супругой. Если вы не передумаете, разумеется. — Ну наконец-то, свершилось! — дурачась, воздел он руки к потолку, потом повернулся на бок, притянул Гермиону к себе и поцеловал. “Боже, и во что я опять ввязался?” — с неким весёлым удивлением думал он, целуя такие родные губы и поглаживая обнажённую спину доверчиво прижавшейся к нему девушки.* * *
Гарри и Гермиона, Сириус и Ремус вошли на территорию Хогвартса и сразу же увидели сотни стульев, расставленных неподалёку от опушки Запретного леса и берега озера. Они были разделены проходом, а перед ними стояла деревянная трибуна и большой мраморный стол. Почти все стулья уже были заняты самым разнообразным народом. От Министерских чинов во главе с Фаджем, до обычных лавочников из Косого переулка. Отдельным кучками стояли делегации Шармбатона и Дурмстранга. — Добби, будь готов, — прошептал в пространство Гарри и, почувствовав согласный ментальный отклик, за руку повёл Гермиону к месту прощания с Альбусом Дамблдором. Та словно окаменела лицом, она до боли сжимала его ладонь в своей, но ступала твёрдо и уверенно. Она непоколебимо решила проводить в последний путь убитого её заклинанием мага. Они устроились чуть ли не в самых первых рядах и принялись ждать начала церемонии, а маги всё стекались и стекались, занимая свободные места, которых осталось совсем мало. Наконец, откуда-то зазвучала тихая, грустная музыка, и суета на площадке почти полностью прекратилась. Головы всех присутствующих словно по мановению волшебной палочки повернулись в сторону центрального прохода, где медленно и торжественно шествовал Хагрид с телом Альбуса Дамблдора на руках. Рядом с Гарри шумно вздохнула Гермиона, судорожно сжимая его руку в своих ладонях. Он посмотрел на подругу: её лицо слегка побледнело, губы подрагивали, но она больше ничем не выдала терзающих её эмоций. Самому же Гарри было грустно и больно смотреть на тело директора. Со смертью Дамблдора, умер и старый Хогвартс, каким его знал Поттер. Умерла эпоха. Хагрид осторожно опустил тело Дамблдора на мраморный стол и тихо ушёл на последний ряд. Музыка стихла, за трибуну встал Фадж и принялся толкать речь. Именно толкать, ибо другими словами эту галиматью назвать было нельзя. Гермиона обняла Гарри и уткнулась лицом в его плечо. Он мягко поглаживал её вздрагивающую спину, а на душе его скребли кошки. Всё же, как бы Гарри ни относился к Дамблдору, он не мог не признавать, что тот был на самом деле величайшим светлым магом двадцатого века. Пусть его планы и намерения по отношению к самому Поттеру были не столь светлы, пусть он пытался его убить, но в остальном же — это был воистину достойный своей репутации волшебник. Тем временем Фадж наконец-то замолк и отошёл в сторонку. Сверкнула вспышка чистого белого света, и люди притихли. Все как один заворожено наблюдали, как белое пламя, разгораясь всё ярче и ярче, поглощает тело Дамблдора и стол, на котором оно лежало. Языки пламени вздымались всё выше и выше, а густой белый дым спиралью поднимался в небо, скрывая собой тусклое осеннее солнце. Спустя минуту на месте стола стояла красивая мраморная гробница, ставшая последним пристанищем Альбуса Персиваля Вулфрика Брайана Дамблдора. Спустя десять минут Гарри и Гермиона стояли на берегу Чёрного озера. Она сухими глазами смотрела куда-то вдаль, а он обнимал её со спины, поддерживая и согревая своим теплом. — Мистер Поттер, мисс Грейнджер, — к молодым людям подошла Минерва МакГонагалл. — Пройдёмте со мной, с вами хочет поговорить портрет. Портрет Альбуса. — Хорошо, профессор, — первой ответила Гермиона и за руку потянула Гарри вслед за профессором. Дорога до кабинета директора прошла в полном молчании. МакГонагалл была глубоко погружена в свои мысли, Гермиона тоже, а Гарри готовился к самым неожиданным последствиям этого не менее неожиданного приглашения. — Добрый день, молодые люди, — мягко поприветствовал их нарисованный Дамблдор, чей портрет присоединился к целой веренице портретов бывших директоров Хогвартса. — Минерва, будь добра, оставь нас наедине. Коллеги, прошу право на приватный разговор. МакГонагалл вышла, обитатели остальных портретов куда-то исчезли. В кабинете остались только Гарри, Гермиона и портрет Дамблдора. — Гарри, Гермиона, присаживайтесь. К сожалению, не могу угостить вас чаем, но вы можете вызвать кого-нибудь из домовиков. — Спасибо, не стоит, — ответил Гарри. — Зачем вы хотели нас видеть, профессор Дамблдор? — Как вы понимаете, я не настоящий Альбус Дамблдор, я всего лишь слепок его сознания, который обновлялся всякий раз, когда Альбус был в школе. И поэтому я владею всеми его знаниями и памятью. Включая воспоминания и о том, куда он планировал отправиться и что сделать позавчера вечером, — он немного помолчал и кинул взгляд на заволновавшегося Гарри. — Но вчера утром работник Отдела тайн рассказал мне, что Том ушёл окончательно и бесповоротно. Что произошло тем вечером? Как ты смог избавиться от клочка его души и выжить? Гарри помолчал минутку, размышляя, но потом всё же решился рассказать. Ссориться с портретом им было не с руки: раз он смог остановить расследование смерти Дамблдора, то точно так же он мог его и возобновить. — С вашей помощью, профессор, с вашей помощью, — вздохнул Гарри. — Вы пришли в дом Сириуса и кинули в меня смертельное заклинание. Оно вышибло из меня тот кусок, а я вернулся обратно к жизни. Такая вот ситуация. В кабинете вновь воцарилась тишина. Гермиона молча смотрела на портрет и из глаз её капали тихие слёзы. Гарри же то и дело обращался своей магией к Добби, проверяя его местоположение. Верный домовик был рядом и находился за креслом Гермионы. — Я рад, что всё так сложилось, — наконец вынес вердикт портрет Дамблдора, — даже несмотря на смерть Альбуса... — он посмотрел на Гермиону. — Гермиона, не стоит так себя корить. Уверен, ты просто боялась за друга и пыталась его защитить. — Но... — сказать, что Гарри просто удивился было бы чудовищным преуменьшением. — Как? — У всех есть свои маленькие секреты, — усмехнулся в бороду он. — Гермиона, я не знаю, рассказывал ли тебе Гарри, но однажды Альбус сказал ему следующее: для высокоорганизованного разума смерть — это очередное приключение. Альбус действительно верил в эти слова, и не боялся смерти. На самом деле, он уже давно устал жить и рассчитывал прожить не более, чем того было бы достаточно для уничтожения Тома. Не кори себя, Гермиона, не надо. Альбус бы не хотел, чтобы ты этим омрачила всю свою дальнейшую жизнь. К тому же он не зря готовил Минерву к посту директора Хогвартса последние несколько лет. Если бы он не ушёл позавчера, он обязательно ушёл бы после этого учебного года. Возможно осенью. — Простите меня, профессор Дамблдор, — тихо попросила Гермиона. — Но я правда очень испугалась, что вы кинете Аваду ещё раз, когда Гарри очнётся после первой. — Не кори себя, — мягко повторил портрет. — Думай не об убийстве, а о том, что ты защищала дорого тебе человека и, в конце концов, защитила. Гарри присел на подлокотник кресла подруги и привлёк её к себе. Та благодарно на него посмотрела и обняла в ответ. Портрет Дамблдора благодушно взирал на них из своей рамы. — Всё-таки я никогда вас не пойму, профессор Дамблдор, — вздохнул Гарри, — то вы вызываете авроров, после того как Гермиона угрожала вам ружьём, то утешаете после того, как она вас убила. — Хм... Интересно, я этого не помню, — удивлённо вскинул брови нарисованный Дамблдор. — Впрочем, не важно. Могу только сказать, что после Второй мировой он очень предвзято относился к маггловскому оружию и всем, кто им пользуется. Может дело в этом? — он немного помолчал. — Во всяком случае, Альбус хотел бы, чтобы все эти инциденты никоим образом не отразились на вашей жизни в негативном ключе. Он хотел бы, чтобы вы закончили Хогвартс и заняли достойное место в нашем маленьком обществе. Он хотел, чтобы вы несмотря ни на что добились своего счастья. — Мы сделаем это, — твёрдо пообещала Гермиона. — Мы обязательно сделаем это! Гарри погладил её по спине и согласно кивнул. Жизнь только начиналась...