***
Комната, в которой мы находились, была светлой. Я не видел, но почему-то был в этом уверен, хотя мой мир уже продолжительное время окутывал мрак. Ханджи привела меня в квартиру, которую я подверг ремонту. Главным условием были светлые комнаты: я хотел, чтобы вокруг не было мрачно — в моей жизни и так стало много темноты. — Так, тут осторожнее, они сделали порожек чуть выше среднего при входе на кухню, — предостерегала Ханджи. — Какого черта, очкастая? Что за шутки над ущербными? Интересно посмотреть на умника, который считает, что слепые любят дополнительные препятствия, — проворчал я, впрочем спокойно преодолев преепятствие. — Ох, Леви, не прибедняйся, ты без зрения гораздо более приспособленный, чем все вокруг. Скоро повязки снимут. Не могу сказать почему, но я точно был уверен, что уже какое-то время мы было не одни. Кто-то топтался на пороге, и это меня жутко раздражало. Эти перешагивания с ноги на ногу в голове отдавались дурацким гулом, как будто я лежу в гробу, а кто-то шаркает по его крышке своими кедами. Это точно кеды. — Ааа, Эрен, ты уже пришел? — обратилась к кому-то мой горе-поводырь. — Да, миссис Ханджи, я услышал, что дверь в соседнюю квартиру открылась, и подумал, что это вы, — раздался абсолютной незнакомый мне, но достаточно юный голос. — Мистер Аккерман? Здравствуйте, сэр, меня зовут Эрен, я живу в восьмой, соседней с вашей, буду готов Вам всегда помочь, — не дожидаясь, пока Ханджи нас представит, Эрен выдал все интересующие ответы на мои ещё не заданные вопросы на одном дыхании. Его голос был звонкий, но слушать его было приятно. В комнате как будто стало еще светлее, чем было, когда парень заговорил, хотя для меня мрак как был черным, так и остался, но почему-то этот Эрен мне не особо понравился — он тараторил слишком быстро, как будто за ним гнались, а суету я переносил достаточно хреново. — Ханджи, мы вроде договорились, что я могу справиться сам, — мой голос был ровным, но пара ноток все равно выдала мое раздражение. — Леви, Эрен всего лишь немного поможет, пока не снимут повязки. Это на пару недель, — Зое явно была настроена серьезно. — Ты знаешь, что всем так будет спокойнее. — Ты имеешь ввиду, что под присмотром этого сопляка я не натворю ничего, что могло бы разочаровать вас с Эрвином, что ли? — мой голос начал терять былую уравновешенность. — Ты знаешь, что я имею ввиду, — этому очкастая точно научилась у Эрвина — выдавать фразы, которые заставят посчитать неправым самого себя. И хотя на меня это не подействовало, я решил просто проигноривать. Не то, чтобы я согласился, но разводить этот спор будет бесполезной тратой времени. — Тем более Эрену сейчас очень нужны деньги, так что одно другому не помешает. — Хорошо, валяй, пусть работает, раз так хочется, но платить ему будешь ты, — за все время нашей перепалки Эрен не проронил ни слова, лишь когда я одобрил его желание заработать на моем состоянии, он промямл что-то вроде благодарности и ушел. Через полчаса ушла и Ханджи, ссылаясь на какое-то срочное дело, о котором мне было неинтересно слушать. Я решил прогуляться по квартире еще раз, но теперь уже без Зои. Я запомнил месторасположения всех порожков, углов, тумбочек, шкафчиков, горшочков и статуэточек, чтобы не вляпаться никуда, ничего не разбить, ни обо что не удариться. Чтобы посторонним, вроде Эрена, было нечего делать в моей квартире лишний раз. После блуждания по своему обновленному убежищу я решил присесть и подумать, но только подойдя к дивану, услышал звонок в дверь — такой раздражающе громкий, оглушающий. — Кто? — Эрен, — он улыбался, я это точно знал. — Что хотел? — Просто узнать, может, вам что-нибудь нужно. — Нужно, чтобы ты убрался и лишний раз не допекал меня своей заботой, — наверное, прозвучало грубее, чем я рассчитывал, но зато доходчиво. — Простите, сэр, — улыбка точно была стерта с его лица и в подъезде стало на пару тонов темнее, виноватые нотки приглушили его голос, отчего он зазвучал по-другому, гораздо приятнее. Он начал уходить, но я решил сгладить ситуацию, сказав тихо: — Завтра, я буду ждать тебя завтра, — он остановился, подождал еще несколько секунд, а затем я услышал, как закрылась дверь в соседнюю квартиру.***
Утро было паршивым: всю ночь я ворочался на новой кровати, которая никак не хотела отпускать меня в мир снов, а когда я все-таки там оказался, то транслировались мне отнюдь не радужные пони, но проснулся я со вскриком от звонка в дверь. Кто бы там ни пришел, я был ему очень признателен, потому что призраки так и тянут ко мне свои загребущие руки, хотя это и понятно, ведь прошло не так много времени. — Кто? — дошаркав до входной двери, спросил, почувствовав раздражение от того, что не могу воспользоваться глазком. — Эрен. Я принес вам завтрак, — этот мальчишка опять весел, и от него в своем воображении я уже ослеп. Я отворил дверь, и парень прошел в квартиру, разуваясь. — Знаете, на улице очешуенная погода! Там поют птицы, слышен аромат тысяч, нет! , сотни тысяч цветов, бегают дети, люди одеты ярко. Вы просто обязаны прогуляться со мной вечером, — у меня сложилось ощущение, что парень не заткнется, расписывая все прикрасы уличной погоды. — Я безгранично счастлив за твою жизнерадостность, но я хочу есть. Позовешь, когда будет готово, — я решил оставить его наедине со своими распирающими эмоциями и удалился в свою комнату, закрыв дверь, но, кажется, она не захлопнулась. Эрен для меня шумный, слишком. Ароматы, доносившиеся с кухни, очень напоминали то, что готовила мне Петра. Это определенно были тефтели, скорее всего, они будут со спагетти. Мы любили с Петрой готовить их и, как в мультике «Леди и бродяга», тянуть одну спагеттину вдвоем, пока наши губы не чмокались. Странно для меня, что я вообще мог к такому проникнуться, но ей нравилось, а мне нравилось видеть её счастливой. Прикоснувшись к своим губам пальцами, я попробовал вспомнить те ощущения, но ничего не выходило. Мой мозг как будто старался стереть всю информацию о жене, которую я, возможно, никогда больше не увижу. Я уже начал забывать ее голос, ее лицо, аромат ее духов. За тяжелыми размышлениями, я не сразу заметил, как оказался в комнате не один. — Не надо так откровенно пялиться: я хрупкий и могу треснуть. — Сэр! Как вы узнали, что я здесь? — изумление и восхищение в его голосе подкупали, захотелось дать пацану шанс и не обходиться с ним, как с назойливой мухой. — Ты громко дышишь, — сказав это, я встал и последовал на кухню, но за размышлениями теперь уже об Эрене, забылся и споткнулся о порожек. Растянувшись на полу, я услышал как барабаном в моей голове раздавался топот Эрена. — О мой Бог, мистер Аккерман, сэр, с вами все в порядке?! — начал кудахтать надо мной мальчишка и стараться меня поднять. В его голосе читался страх, чувствовалось, что парень переживал. Уверен, его глаза, какими бы не были, в момент моего падения готовы были выпрыгнуть из орбит. Наверное, это выглядело смешно со стороны. — Все отлично, пошли, пожалуйста, в кухню.***
Находившийся неподалёку парк благоухал ароматами весны — почками деревьев, первыми цветами и оттаявшей мочой собак. Птицы устроили настоящий концерт, который приводил в восторг ровно на пару минут, потому что затем этот базар отдавал в голову, словно вся птичья тусовка собралась у тебя в черепной коробке и ни в чем себе не отказывала. Я до сих пор не мог понять, что мной руководило, когда я дал Эрену вытащить себя из дома. Сразу можно было догадаться, что человеку, которого ты знаешь с натяжкой пару дней, доверять не стоит. — Ну? Мы, кажется, достаточно подышали свежим воздухом и ароматами тысяч цветов? Я домой. Дорогу сам найду, — с этими словами и чувством исполненного долга я развернулся на пятках и направился в обратную сторону от той, в которую мы шли. Было приятно осознавать, что пацан понял мой намек и доставил мне удовольствие добираться до дома, наслаждаясь одиночеством. Три. Два. Один. А нет, похоже, переоценил — он не понял. За спиной уже раздавался громкий топот от неуклюжего бега. — Мистер Аккерман, сэр, мы же зашли сюда от силы семь минут назад! — Эрен громко возмущался: его голос, звонкий и оглушительный, отражался от всех деревьев и скамеек и консолидировался у меня в голове. Я думал, что меня кантузит. — Во-первых, не ори. Я прекрасно слышу. Во-вторых, что за дурацкая привычка обращаться ко мне «Мистер Аккерман, сэр!» — спародировал я голос пацана. — Определись уже, я мистер или сэр. Кажется, я хотел сказать ещё что-то, но аромат, который я услышал, выгнал вон все мои мысли. Я говорил, что забываю парфюм Петры? Чушь собачья. Такое невозможно забыть. На периферии сознания я слышал, что со мной говорит Эрен, но этот аромат спелого зеленого яблока унёс меня слишком далеко от него. Я всегда считал, что Петре подходили эти духи — свежие и яркие. Я резко повернулся на голос Эрена, не поняв, о чем он так эмоционально толковал, выдохнул и тихо попросил его отвести меня домой. Сегодня ночью я опять проснусь от кошмаров.***
Петра присела рядом и беззаботно завела речь о какой-то небылице, которую подхватила от соседских старушек, любивших обсудить дворовые сплетни и посвятить в них всех желающих. Моя жена, которая считала, что миром правит тот, кто владеет информацией, отнюдь собирала её не в тех местах. Она рассказывала о каких-то огромных тараканах мисс Лейн, которых она не может вытравить из квартиры, внуках-близнецах Дороти Пауэр из 9 квартиры, которые хорошие, но связались не с той компанией (и ничего, что это два главных отморозка на несколько кварталов), рассказывала о женщине, что умерла на глазах своего ребёнка, о мужчине, который потерял свою любовь. И все так беззаботно и задорно. Я смотрел на Петру и тоже улыбался, хотя чувствовал, что разговор уплывает не в то русло, но мой рот как будто замер в этой необоснованной дурацкой радости. Вдруг Петра замолчала и посмотрела на меня непонимающим взглядом, затем взяла нож для масла и воткнула себе в глаз. Мне хотелось кричать, но я так и сидел с этой дебильной улыбкой на лице и не мог пошевелиться. Затем я обнаружил, что из глаза мой жены торчит вовсе не нож, а паркер, который ей подарили на работе по случаю повышения. — Какого черта, — только и смог процедить я сквозь сжатые зубы, а затем этот кошмар пронзил громкий звонок будильника.***
Уже третий день я пытался мириться с присутствием в моей жизни Эрена. Впускать в свой дом, который по совместительству был моим миром, для меня всегда не очень приятно. Еще и пацана было слишком много. Я уставал от него уже через пять минут. Наше общение было односторонним — Эрен все время что-то рассказывал (от нового рецепта яичницы с халапеньо до неизвестного доселе вида микробов, обнаруженных на дне Марианской впадины), я же только кивал, а иногда и вовсе не реагировал, но мою сиделку этим было не смутить, и он продолжал пытаться вывести меня на диалог, затронуть интересную мне тему. Краем уха я услышал, что он говорил о каких-то загадочных вещах, происходящих в соседних штатах: периодически там видят людей умерших, но они как появляются, так и исчезают. Это было единственное, что отложилось у меня в голове из всего потока болтовни, выдаваемой Эреном. Конечно же, я не поверил и подумал, что это очередные проделки типичной желтой газетёнки. Но маленький огонёчек сомнений, который говорил, что возможно и ко мне скоро вернется Петра, все же начинал гореть. И все же, эту чепуху я постарался засунуть в самый дальние чертоги. Наслушавшись персональную аудиоэнциклопедию на год вперёд, я решил отправиться в свою комнату. — Спасибо, Эрен. Я уверенно встал и, ловко обогнув все препятствия и аккуратно переступив через порожек, направился к себе. За спиной что-то закопошилось. Должно быть Эрен начал убирать со стола, но затем я услышал грохот. Всё произошло слишком быстро, я даже не успел далеко отойти от кухни, как мне пришлось возвращаться. — Что за шум? — спросил насколько это возможно заинтересованно. — Мистер Аккерман, сэр, — в голосе Эрена, который стал на несколько тонов выше, чувствовалась неловкость, будто я застал его за мастурбацией коту, и это мне не понравилось. — Я просто убираюсь. — Надеюсь, что когда мне снимут повязки, я не увижу руины, которые могло оставить после себя неуклюжее чудовище, — сказал я с претензией. — Все будет в лучшем виде, — он неловко засмеялся и, судя по звукам, продолжил уборку. Я все же ушёл в свою комнату. Эрен остался громить мою кухню дальше, и уже позже я узнал, что мальчишка всего лишь пытался подражать мне, действуя закрытыми глазами.***
Сегодня ко мне решил наведаться важный гость — Эрвин Смит. Никогда не понимал, что высокопоставленный военный Эрвин нашел в таких друзьях, как я и Зоэ, но спросить ни разу язык не повернулся, а сейчас на правах слепого калеки, которого пронзительный взгляд вояки не смутит, я решил все же озвучить давно волновавший меня вопрос. Мы уже перебрались на кухню, где Эрен перед уходом оставил заваренный чай, поговорили на отвлеченные темы, и я произнес: —Эрвин, почему ты здесь? — недоумение друга я почувствовал даже будучи незрячим. Кажется, он не понял суть вопроса. —Кажется, я не понял суть вопроса. Что ты имеешь ввиду под почему? И правда. А что я именно хотел узнать: почему через столько лет Смит от нас не отказался или почему он не отказался от меня такого бесполезного и беспомощного сейчас. Наверное, такой недуг, который отнимает что-то важное вроде зрения или слуха, в глазах самого себя делает человека жалким. Да, именно так я себя и ощущал — жалко. Когда въехал в столб и потерял Петру, когда Ханджи вела меня под руку из больницы, когда я протянулся по полу на глазах у Эрена. Это было жалко — я, человек, в жизни не просивший ни у кого помощи, был беспомощен как никогда, хотя и старался показать обратное. И похоже я слишком погряз в самокопании, раз Смит откашлялся, дабы привлечь мое внимание. — Так о чем мы? — попытался уточнить Эрвин. Да уж, в итоге я нашел еще один повод посчитать себя ничтожным, раз постарался уйти от разговора, который сам и затеял. Я смотрел на свои руки настолько, насколько может на них смотреть невидящий человек, и думал, как уйти от этой ситуации, в итоге которой я могу оказаться рыдающей девчонкой на плече у здорового белобрысого мужика. — Забудь, я просто устал, — я откинулся на спинку стула и посмотрел наверх, где должны была гореть лампочка. — Хм, можешь что-нибудь рассказать о тех слухах из соседних штатов, где пропавшие без вести начали мелькать на улицах? Смит тактично помолчал несколько секунд. Так он делал всегда, когда принимал решение, какую правду преподнести вопрошающему. Что было самым ужасным, он никогда не врал. Просто либо выдавал все как есть, либо что-то не договаривал, но лгать было не в его стиле. — Я думал, что ты не смотришь телек, — попытался пошутить друг, но вышло у него скверно. — Могу сказать только то, что до конца ничего не известно. Действительно, в газеты и полицию поступают много сообщений, но пока ни одного пропавшего-нашедшегося не удалось поймать. Они как мираж — где появились, там и исчезли. Я не берусь пока озвучивать и утверждать никакие версии, но это как всегда либо какие-то военные эксперименты, либо инопланетяне. Прости, Леви, больше пока я никак не могу это прокомментировать. В принципе, так я и думал. Я уверен, что, когда придет время, Смит мне все расскажет. — Как думаешь, — я замолчал, собираясь с силами, чтобы голос не дрогнул, — я увижу Петру? — Леви, найти Петру миражом вовсе не значит, что она жива и все в порядке. Думается мне, что увидеть ее такой — это еще хуже, — я резко поднял на него голову, но из-за повязок ужас в моих глазах он прочитать не смог, но чуткая к чужим эмоциям натура Смита все же уловила мой страх и попыталась сгладить ситуацию. — Так что давай найдем надежду в чем-то другом? Хотелось кричать и истерить на это предложение Эрвина. На что другое мне надеяться? Может быть, что она ударилась головой, очнулась раньше меня и поняла, что мы незнакомы, а потому сбежала? Конечно, наверное скрывается где-то по лесам и долам. О, а, может, ее похитили инопланетяне для своих экспериментов, и правда. Дай Бог, скоро вернут вместе с благодарственным письмо. Или он предлагает мне надеяться, что она умерла?.. Эта мысль пулей прострелила мне голову. Сохраняя внешнее спокойствие, я сказал Смиту, что за сегодняшний день слишком устал и готов лечь спать. Он понял, что сейчас я хочу побыть один. — Я захлопну, можешь не вставать, — Эрвин крепко сжал мое плечо на прощание, давая понять, что он всегда рядом, если понадобится крепкое плечо друга. Я знал, что могу на него положиться, но сейчас хотелось оторвать ему руку и орать, что Петра жива и с ней все в порядке. Что она вернется. Через считанные секунды я услышал хлопок. И мой мир опять начал состоять из очень черного и очень тихого.