***
Дни шли. Мы продолжали носиться по разным шоу, стремясь урвать свой кусочек славы. Болезненная ностальгия прошла, уступив место обычным рабочим будням. Я чувствовал, как заново вливаюсь в этот ритм жизни, вспоминая свою будущую жизнь и этот сумасшедший график, в котором на сон была едва ли пара часов в сутки. Сейчас нам было намного проще, несмотря на недавний дебют. Отсутствие такого сумасшедшего темпа работы, как в будущем, давало больше возможностей для отдыха и общения с ребятами, но отвратительные условия проживания добавляли во всю сложившуюся ситуацию свою маленькую ложку дегтя. После предзаписи очередного идиотского утреннего шоу я предложил ребятам собраться и посидеть в каком-нибудь кафе на вырученные с недавних мероприятий деньги. Ребята радостно согласились, и своей шумной компанией мы направились в ближайшее заведение. — Я рад, что мы все-таки вырвались прогуляться, — устало выдохнул Намджун-хен, усаживаясь на мягкий диванчик в углу кафе. Все дружно закивали, рассаживаясь по своим привычным местам и переговариваясь между собой. Я занял свое любимое место между Чимином и Юнги-хеном и взял в руки меню. — Тем более, что я хотел с вами серьезно поговорить. — О перемещении? — буднично спросил Джин-хен, откидываясь на спинку стула. Лидер кивнул. Парни напряглись в ожидании серьезного разговора, но АрЭм лишь мягко рассмеялся и махнул рукой. — Не стройте такие лица! Я не собираюсь утруждать вас своими теориями или размышлениями. Просто хочу обсудить кое-какие детали. Мы уже разговаривали об этом с Хосоком, но сейчас решили поделиться с вами. — Что-то произошло? — осторожно спросил Гук, поворачиваясь к старшему. Хен покачал головой. — Нет. Просто в последнее время Хосок чувствует некоторые изменения и считает, что вас они тоже должны были коснуться. Хотя меня, по крайней мере, вся эта тема не затронула. — А что за изменения? — Я думаю, что скоро мы вернемся домой, — улыбнулся Хосоки-хен, поворачиваясь к Чимину. — Как некоторые из вас уже успели понять, основная суть нашего «путешествия» — жизненные уроки, полученные в результате этого перемещения во времени. И мне хотелось бы понять, кто из вас уже почувствовал, что готов вернуться обратно в свое время. — Не думаю, что стоит назвать это «готовностью», но… — пробормотал Юнги-хен, внезапно поднимая руку. Когда все внимание переключилось на него, он опустил взгляд на стол и продолжил говорить: — Я уверен, что скоро все это закончится. Меня прям колбасит вечерами. Буквально все тело судорогой сводит, особенно ноги. Весьма неприятное ощущение… — А у меня живот болит, — улыбнулся Чимин, показывая рукой где-то на уровне желудка. — Ноет так, словно прям сейчас наизнанку вывернет. — Голова, — похлопав себя по макушке, простодушно заявил Джин-хен. — Каждый Божий день. Жутко раздражает. — Но почему у каждого это что-то свое? — взволнованно спросил Чонгук, еще больше округляя свои и без того огромные глаза. Хоби-хен как-то по-особенному улыбнулся и пожал плечами. — Думаю, все зависит от того, какие жизненные уроки должен был вынести каждый из нас. — И у кого что тогда было? — поинтересовался макнэ, но тут же прикрыл рот рукой и покачал головой. — Простите, наверное, это личное… — Да нет, все в порядке, — хихикнул Чимин, поглаживая темную макушку младшенького. — Это очень легко понять, на самом деле. — Хочешь сказать, что смог побороть свою нелюбовь к себе? — недоверчиво прищурился Гук, повернувшись к своему хену. Чим кивнул. — Да. Я помню, как сильно меня разъедала ненависть к себе в первые годы нашей совместной работы. Я чувствовал, что недотягиваю до вас и часто обвинял себя в том, что тяну нашу команду на дно. — Чимин… — Это так, — пожал плечами парень. — Мне было больно и обидно, но еще больше раздражало собственное бессилие. Вернувшись обратно в дебютные времена, я понял, как сильно ошибался. Мои неудачи — моя собственная вина. Неуверенность в собственных силах заставляла меня раз за разом совершать ошибки. Сейчас я это ясно вижу и понимаю, но тогда… Думаю, возвращение в прошлое заставило меня задуматься о том, кем я на самом деле являюсь. Это еще не конец пути самоопределения, но, полагаю, я уже близок к ответам на свои вопросы. И сейчас могу честно признать, что люблю себя и свое тело вместе со всеми его недостатками. — Ну вот, сейчас расплачусь… — шмыгнул Хосоки-хен, похлопав своего соседа по спине. — Ты и правда чертовски вырос за это время. — Спасибо, хен, — улыбнулся Чимин и опустил глаза. — Это был долгий путь… — А что насчет остальных? — Я не хочу говорить об этом, — покачал головой Юнги-хен. Настаивать никто не стал. Все прекрасно знали, насколько упрямым может быть этот парень и насколько сильно он ненавидит показывать свои слабости и истинные чувства. Но, почему-то, я был уверен, что именно эта его сторона стала для хена тем уроком, через который он должен был пройти. Только слепой бы не заметил, насколько мягче становился Юнги-хен со временем, проведенным здесь. Даже включая его недавнюю вспышку эмоций. Он каждый день заново учился доверять нам, несмотря на все годы, проведенные вместе, все еще не имея возможности по-настоящему открыться каждому из нас. Ему стоило огромных усилий просто положиться на кого-нибудь, кроме себя, но сейчас, в жестоких условиях дебюта, хен открылся с совершенно иных сторон. И, что самое главное, он смог простить прошлого себя за совершенные ошибки. Мы часто видели, как Юнги-хен звонит домой и разговаривает с родителями с улыбкой на лице. Он уладил все конфликты между ним и семьей и пошел им на уступки, впервые в жизни признав собственную вину в произошедшем скандале. — А Джин-хен? — Пф, со мной все легче легкого! Я просто в очередной раз убедился, что красавчик, — мечтательно улыбнулся старший, игриво пожимая плечами. Все дружно сделали «фейспалм», в который раз поражаясь странным шуткам хена. Наконец, парень перестал кривляться и, состроив серьезную мину, ответил: — На самом деле… Мне правда сложно ответить на этот вопрос. Возможно… Возможно сейчас я осознал всю важность того, чтобы быть самым старшим. Вы все знаете, что я младший ребенок в своей семье, поэтому… Поэтому мне действительно сложно стать для вас по-настоящему надежным хеном, которого вы заслуживаете. Думается, у Джуна это намного лучше получается, ха-ха! Но… Сейчас я понимаю всю ответственность своего положения и обещаю, что постараюсь поддерживать вас и помогать вам на выбранном нами жизненном пути. Как-то так… — Слишком необычно для тебя, хен, — фыркнул Чонгук, ткнув старшего кулаком в плечо. Джин-хен мягко улыбнулся и слегка приобнял сидящего рядом макнэ. Сейчас в нем не было ни капли его привычной детскости. Я мог четко увидеть этот образ взрослого парня, кем он на самом деле и являлся. Настоящий мужчина и защитник своих донсэнов. Тот, кем он и должен быть. — Боюсь спросить, до чего додумался Хосоки-хен, — хихикнул Чимин, протягивая руку за моей спиной и тыча своего соседа в бок. Парень насмешливо покачал головой, но сразу ответить так и не решался. Было видно, что его терзают не самые лучшие мысли и, несмотря на то, что именно он поднял эту тему, Хоби-хен был не готов ответить на поставленный вопрос. — Я… отвечу, но не сегодня, хорошо? — осторожно спросил хен, скрещивая руки на груди. Намджун-хен как-то странно посмотрел на своего друга, но промолчал. Кажется, он лучше всех понимал причину молчания еще одного негласного лидера. — Да, конечно… — В любом случае, — решил подвести итог Намджуни-хен, вставая со своего места. — Уже четверо из нас готовы к возвращению. Осталось еще трое, включая меня. Гук, Тэхён? Что думаете? — Я не знаю, — пожал плечами младшенький, поворачиваясь ко мне. — Хен? — Я уже близок к ответу. Ну, мне так кажется. А ответ и правда лежал на ладони. Еще немного — и я смогу прикоснуться к нему, но… Что-то все время мешало. Словно какая-то преграда стояла между мной и дверью в наше новое будущее. Я стоял перед ней и четко видел каждый резной узор на этой двери жизни, но не мог даже коснуться ее поверхности. Не мог… или не хотел? Признаться в том, что снять «маску» ребячества было слишком сложно, я действительно боялся. Боялся, что мое решение может что-то изменить между нами. Что оно изменит мое будущее, которое я так ясно представлял себе все это время. Впереди была дверь, за которой пряталась бесконечная и безумно яркая… пустота. Жизненный путь, существовавший в моем воображении всю мою жизнь, таял прямо на глазах. Я стоял на распутье, пряча свое истинное лицо за маской дурашливого ребенка, и не знал, куда двинуться дальше. Я не хотел открывать эту дверь перед собой, потому что не хотел увидеть того будущего, которое прячется за ней, или же встретиться с той самой пугающей меня пустотой бесконечного выбора. И хуже всего было то, что несмотря на всю любовь к ребятам и безграничное доверие между нами, перед этой дверью я стоял в полном одиночестве. Этот выбор будет только моим и ничьим больше. И пока я не смогу принять нужное решение, жизненный урок так и останется не выполненным. Это я знал наверняка. Впереди был путь, полный невыносимых для меня испытаний.***
— Ты странно себя ведешь в последнее время, — тихо прошептал Чимин, сидя рядом со мной в гримерке в перерывах между записями. — Еще страннее, чем обычно. — Я… Прости, но не думаю, что смогу рассказать об этом, — ответил, глядя прямо в грустные глаза друга. Он все понял и продолжать расспрашивать не стал. Думаю, именно Чимин всегда был тем человеком, который тонко чувствовал настроение каждого из нас. Идеальный эмпат. Душная атмосфера тесной гримерки действовала на нервы. Бегающие вокруг люди с аппаратурой для шоу словно не замечали нас, одиноко сидящих в выделенном нам углу. После полного радостей популярности будущего сейчас мы каждый день вновь сталкивались с собственной ненужностью, но не чувствовали ее так же болезненно, как прежде. Знание того, что нынешние проблемы когда-нибудь канут в небытие, облегчали весь этот сложный путь к славе. И даже Юнги-хен чувствовал себя, как рыба в воде, отвечая на каверзные вопросы наших псевдо-ненавистников. Чувство превосходства не покидало нас, когда мы смотрели в глаза людей, поливающих наш грязью. Этот бой обязательно будет выигран. Они пожалеют обо всех своих словах. Наконец, перерыв был закончен и работник студии пригласил нас для записи следующего шоу. Намджун-хен спокойно кивнул и, махнув рукой, повел нас за собой. Интервью было самым обычным. Типичные вопросы для подобных мероприятий уже были выучены нами наизусть, так что мы просто ждали окончания шоу, чтобы пойти домой и хорошенько выспаться. Но тут, внезапно прерывая поток бесконечных вопросов, ведущая повернулась ко мне и, заглянув в бумажку, задала мне по-настоящему личный вопрос: — Ви… Как думаешь, кем ты станешь в будущем? Кем бы ты хотел стать? Я замер, пораженный внезапным вопросом, так четко ударившим по моему больному месту, и крепко задумался. Кем… кем же я хочу быть? По-настоящему. Искренне. Наконец, сделав глубокий вдох, я на секунду прикрыл глаза и, вновь открыв их, ответил со всей своей максимальной честностью: — Больше всего на свете я хотел бы стать человеком, который изменит мир к лучшему. И в этот момент я четко почувствовал, как преграда между мной и моим будущим рассыпается на бесчисленные осколки. Шаг был сделан. Я стал пятым.