Позови меня домой (Call me home)

      Генос вдруг понял, что почти задыхается, судорожно втягивает воздух синтетическими лёгкими, в то время как его визор пестрит предупреждениями о недопустимом уровне гормонов стресса в системе. Но ему было плевать на все предупреждения, он сосредоточился на фигуре сенсея, приковавшей его поражённый взгляд, пока внутренние системы сходили с ума. Он внутренне возблагодарил всех известных в культуре богов за Фубуки, эту золотую женщину, которая сейчас закрывала Сайтаме обзор на потухший экран. Она крепко прижимала аккуратные ладони к ушам учителя, чтобы ни один звук не смог до него добраться. Глаза её невидяще смотрели перед собой. Наполненные слезами, они проливали блестящие дорожки по застывшему пустому лицу эсперки. Генос не сомневался, что большая часть аудитории сейчас выглядела так же. За всё время этой бессмысленной вакханалии ни разу Геносу не хотелось взорвать чёртовы экраны так сильно, как сейчас. Ему хотелось иметь возможность возвращаться в прошлое, чтобы разрушить проклятый стадион до того, как их всех сгонят сюда для этого цирка, хотелось выкрасть несчастную эсперку и спрятать её подальше от загребущих лап Милой Маски, хотелось разбить каждую камеру по отдельности, прежде чем удастся заснять даже малейший проблеск этих воспоминаний, которые никогда не должны были увидеть божий свет. В его теле был установлен не настоящий желудок, пустая камера сжигавшая еду в биотопливо, но его скручивало, как будто внутри снова выросла живая плоть, заставляющая его чувствовать подбирающуюся к горлу тошноту.       Геносу хотелось в голос разрыдаться. Ему хотелось вытошнить все чувства до последнего. Проснуться от этого ужасного кошмара, потому что это не могло быть его реальностью. Ему хотелось - он нуждался в том, чтобы добраться до сцены и укрыть мужчину на ней в своих объятиях; обнять его так сильно, что все воспоминания о том дне сотрутся, словно этого никогда и не было; и больше никогда не отпускать его, заполнив его жизнь потерянной любовью и радостью, которую в одно мгновение отобрал огромный коготь монстра. - Господи Боже, - задушено пробормотал рядом Кинг.       Генос совершенно позабывший о том, что рядом кто-то есть - вздрогнул. Он медленно развернулся и в оцепенении стал наблюдать за слезами, текущими по обычно невозмутимому лицу Кинга.       Экран над их головами снова загорелся, постепенно и нехотя, как будто силы эсперки истощились. Генос резко перевёл взгляд на женщину и вдруг осознал, что она едва стоит, прижимая трясущуюся ладонь к гладкой макушке учителя. Всё тело Касуми было повёрнуто в сторону Сайтамы, как будто она едва удерживала себя от того, чтобы обнять мужчину.       Заполошные сигналы полицейских сирен разбили окутавшее стадион оцепенение.       Изображение наконец-то сфокусировалось и показало маленькие ладошки, лежащие на коленях. Динамики заполнились бормотанием полицейских, обсуждавших происшедшие события приглушёнными, испуганными голосами. “Бедная женщина-” “Ты видел эту тварь? Что за чёрт-” “Химическая атака? Мутация?” “-нас не готовили к такому дерьму, мужик!” “Шефу удалось дозвониться?...-” (заткнитесь)       Тихий, мёртвый детский голос был ужасен, после того, как им посчастливилось услышать какими были внутренние мысли Сайтамы до этого - довольными, спокойными, немного рассеянными. Теперь же звук был безжизненным и пустым, погружающим тебя в несчастье. Мальчик, очевидно, сосредоточился на том, чтобы игнорировать голоса вокруг, потому как края его зрения постепенно выцвели, превращаясь в серую дымку, так что всё вокруг потеряло цвета и стихло до едва слышного бормотания, как если бы мальчик находился под водой.       Если честно, Геносу было крайне неприятно за этим наблюдать. Его жизнь последние четыре или пять лет была переполнена огромным количеством информации: кибернетическая система ежесекундно обеспечивала его информацией со всех доступных источников, создавая чёткую, иногда даже слишком чёткую, картину окружающего мира. Большинство людских сознаний не смогло бы выдержать такого потока информации, но сейчас киборг ни за что бы не променял это на свои прошлые, человеческие ощущения. Быть настолько отрезанным от аудио- и видео-ресурсов было бы для него подобно ментальной смерти. От него бы остался только бесполезный кусок нервной ткани, закованный в металлическую броню. “-ава?...........кава Макото-сан?”       Серый туман отступил, а звуки и цвета нехотя вернулись на картинку. Экран прикрыли веки, медленно опустившиеся и поднявшиеся, а затем картинка поднялась, сосредотачиваясь на молодом мужчине в строгом костюме. Он на секунду приподнял бейдж, расплывающийся, как будто Сайтама (Макото?) в то время не полностью вернулся в реальность и сейчас воспоминания были размыты. Мужчина выдавил улыбку и его рука исчезла из поля зрения. “Привет. Меня зовут-...” - в это мгновение аудио снова засбоило, как будто уже в то время учитель не находил в себе сил обращать внимание на имена людей, чтобы запоминать их после первых пары встреч, - “Я из специального правительственного подразделения, занимающегося подобными случаями, когда люди превращаются… что ж, во что-то другое. На данный момент мы классифицируем их как “монстров””.       Мужчина замолчал, как будто в ожидании ответа, а потом неловко переступил с ноги на ногу, когда его не последовало, - … что ж. К сожалению, это уже третий случай за прошедший год. Пока что нам удавалось сдерживать этих существ, но если частота их появлений увеличиться, то информация в конце-концов просочится в медиа- - Что вам нужно? - прямо спросил Сайтама.       Вот это похоже на учителя, с любовью подумал Генос, беря протянутую Кингом салфетку и вытирая лицо. Уложиться в двадцать слов или меньше.       Мужчина моргнул и точно осознал, что перед ним необычный ребёнок. Во взгляде мужчины появилось понимание и некоторое ожесточение, и постепенно растущее уважение, - Понимаю. Тогда перейдём сразу к делу.       Он передал мальчику официального вида бумаги и ручку, - В целях сохранения ситуации под контролем и купирования паники в массах, мы перевозим всех выживших на новые места проживания. Тебе нельзя никому рассказывать о случившемся, ни при каких обстоятельствах. Это ясно? - … да. - Хорошо. По официальной версии ты и вся твоя семья погибли в пожаре. На надгробии будет три имени, - мужчина указал куда-то в документы, - Так что… мне нужно, чтобы ты выбрал другое имя. Понял?       Мальчик молча смотрел на него в ответ, а потом медленно опустил взгляд на бумаги.       Медленно, уверенно, он написал САЙТАМА в строчке, спрашивающей о его имени, а затем отдал документы обратно работнику.       Мужчина взглянул на листок и немного поморщился, - Сайтама? Так ведь называлась одна из префектур до того, как возвели мега-города? Эм… не против, если я спрошу, почему? - …………. это было её любимое место.       Мужчина переступил с ноги на ногу, старательно не встречаясь взглядом с мальчиком, - Ох... понимаю. Ну что же тогда, Сайтама… мы уже подобрали для тебя приёмную семью, если хочешь, или ты можешь уйти в систему, в интернат к примеру - решай сам. Когда станешь старше, мы оплатим тебе квартиру, но только при условии, что ты будешь продолжать обучаться в школе. Ещё-       Воспоминание затянуло серым туманом, и они снова понеслись скоростным поездом вперёд по прошлому. С экрана прыгали короткие обрывки диалогов, разговоров и событий, пока мимо года пролетали серыми картинками, каждая из которых как будто складывала мозаику несчастья и тоски, оставшихся после главной трагедии в жизни Учителя. Раз - и перед ними сцена из безымянного приюта, где старшие дети травили сенсея (“Ненормальный!”), стараясь вписать мальчика в жёсткую иерархию Системы, о которой Генос знал только из слухов. Мелькнули и исчезли затёртые лица взрослых, шепчущих друг другу (“-этот пацан такой пугающий…” “-всегда глаза как у мёртвой рыбы-”... “Я вот думаю, может поэтому его родители бросили здесь-”). Остальные дни учителя проходили в дрейфовании от одного действия к другому; и, неотступно, за ним везде следовали горе и утрата, а еще невозможность оплакать, поделиться своей печалью и одиночеством. Геносу было больно смотреть на то, как растворяется безмятежное детство Сайтамы в серой тоске потери.       И вот неожиданно ребёнок превратился в молодого человека, юношу, голос которого становился тем ниже, чем дальше он проходил по дороге взросления. По верхнему краю экрана постоянно виднелись тёмные пряди чёлки, которые плавно двигались при каждом движении почти-подростка. Генос вздрогнул от силы желания увидеть учителя с чёлкой. С волосами. В воспоминании, Сайтама бесцельно прогуливался по заднему двору школы, вяло размышляя о том, хватит ли у него еды протянуть до следующего мизерного чека от команды быстрого реагирования на угрозу монстров, которые и сами нуждались в серьёзном финансировании. (У меня осталось всего 600 йен… придётся завтра пропустить обед, если хочу поужин-)       Мысль прервалась на середине, когда Сайтама завернул за угол и увидел четырёх мальчиков его же возраста, растянувшихся на земле. Он задумчиво протянул “хмммм”, а потом сдался своему интересу и подошёл к лежащим телам, бросая взгляды на поломанный велик в стороне, раскрашенный цветными маркерами и покрытый похабными рисунками-фразами.       - Эй, - экран опустился на мальчика, лежащего немного в стороне от остальных троих, на голове у него был велосипедный шлем, очевидно на несколько размеров больше. Он сполз и теперь были видны мышиного цвета волосы мальчика, - Ты живой?       Избитый мальчик пошевелился, коротко застонав от боли, и сразу же стал шарить рукой по асфальту вокруг. Нащупав валявшиеся совсем рядом очки, он тут же поспешил нацепить их на нос, несмотря на то, что одна из линз была разбита вдребезги и покрыта множеством мелких трещинок. Потом он осторожно опустил руку, шипя от боли, и поднял глаза на своего спасителя, и-       Генос во все глаза уставился на ребёнка, чувствуя, как приоткрывается рот. Позади него, многими рядами выше, в секции B-класса, раздался поражённый вскрик одного небезызвестного велосипедиста. - КАКОГО-?!       И действительно, какого хрена?       На экране, молодой Безлицензионный Ездок мужественно поднял себя с земли, бережа правые рёбра и стараясь двигаться не слишком быстро, - Ох… спасибо тебе. Прошу прощения за беспокойство, но… не знаешь случайно, где мой велик?       Воспоминание-Сайтама секунду просто смотрел на мальчика, а потом вытянул палец в направлении поломанного велосипеда. Молодой Ездок тяжело вздохнул от представленного вида, но мотнул головой и пошёл проверять троих мальчиков, которых он попытался спасти ранее. Пока он приводил в чувства парней и помогал им подняться, Сайтама смотрел на велик. Мысли его были абсолютно молчаливы, а сам он медленно подошёл к велосипеду и начал оттирать маркер низом своей рубашки, которую вытащил из-за туго затянутого пояса брюк. В полном молчании он продолжал свою работу, а на фоне голоса мальчиков становились всё тише и тише, пока совсем не исчезли. Скорее всего Ездок повёл их к школьной медсестре.       Было странно наблюдать настолько молчаливое выражение чьего-то ума; ни до, ни во время своего акта бескорыстной доброты, Сайтама похоже не задумывался о том, что делает. Не было подсознательной оценки своих действий или сознательного нарратива, не было даже каких-либо обличённых в слова убеждений, которые могли бы объяснить причину его действий. Напротив, казалось, что подобное поведение инстинктивно, заложено на тех глубоких уровнях сознания, которые отвечают за наши самые неосознаваемые действия, к примеру за дыхание или моргание. За тем, что делал тогда учитель Сайтама не было ни единой сознательной мысли...       Генос замер в восхищении. Сенсей воистину единственный в своём роде.       Когда стало ясно, что некоторые из надписей просто так не ототрёшь, Сайтама быстро скинул пиджак, снял рубашку, а потом надел пиджак обратно на голое тело, застёгивая его под самое горло. Он поднялся корточек и направился к ближайшей раковине, где намочил уже испорченную рубашку и вернулся к оттиранию.       (Хмм) рука с зажатой в ней мокрой рубашкой остановилась, а камера обвела взглядом весь велосипед, убеждаясь, что больше ни одного граффити не пачкает хромированные изгибы. Велик был как новенький. (Гораздо лучше)       Сайтама встал, нежно похлопал сидушку, а потом спокойно пошел дальше по своим делам.       Несколькими рядами выше, Генос услышал яростный шёпот Безлицензионного Ездока, - Так это был он?!       Генос не мог удержать улыбки. Даже десятилетие назад, его учитель был всё таким же бескорыстным и добрым; походя помогая другим даже тогда, когда любой другой бы отвернулся, не посчитав нужным или не найдя для себя выгоды, Сайтама делал просто потому что ему хотелось. Не ради денег или престижа, а просто потому, что так было единственно верно поступить. Может быть теперь, наконец-то, мир поймёт насколько этот мужчина потрясающий человек. Может теперь угрозы и оскорбления перестанут прибывать им с фанатской почтой. Может теперь исчезнут злые взгляды, колкие слова и “случайные” столкновения на улицах.       На экране, воспоминания снова перескочили вперёд во времени и сосредоточились на раскрытом учебнике. Вокруг одноклассники озабоченно перешёптывались про ребят из класса младше, на которых вчера кто-то напал. - Эй, Фубуки.       Моргнув, Генос перевёл взгляд на сцену, где темноволосая эсперка по-прежнему стояла перед Сайтамой в защитной позе, закрывая собой экран. - Я в порядке, всё под контролем. Спасибо тебе.       Фубуки ухмыльнулась и выгнула бровь в своей типичной дерзкой манере; что однако не скрывало беспокойства в её взгляде и высохших дорожек на щеках. Женщина медленно убрала руки от ушей учителя и походя похлопала того по колену, - Твоё дело. Но если вдруг поймёшь, что всё-таки не справляешься, не приходи ко мне потом плакаться.       Лысый герой в ответ просто фыркнул, предпочитая не отвечать на безобидную подначку, и откинул голову назад, вглядываясь в свои воспоминания на экране. Те снова прыгнули вперёд во времени и теперь перед ними был белый потолок, а на фоне ведущий новостей вещал про учащение нападений монстров, - … это так странно.       Замешкавшись еще на пару мгновений, Фубуки поднялась с колен и тщательно отряхнула тёмную ткань платья, прежде чем вернуться на своё место твёрдым шагом. Она старалась никому не смотреть в глаза, вытирая свои глаза резкими, скупыми движениями.        За её спиной экран стал заполняться серым плотным туманом, поглощающим все детали, оставляя в фокусе лишь свисающий с потолочного вентилятора шнурок. Даже голос ведущего перешёл в неясное бормотание, как будто телевизор находился слишком далеко, чтобы что-то расслышать. По новостям продолжали обсуждать атаки, но ни единого слова невозможно было вычленить из сплошного бормотания. (Хватит. Не думай. Не вспоминай тот день)       Картинка сместилась, показывая серую стену, Сайтама медленно, словно увязнув в этом сером тумане, перекатился на бок. Он глубоко вздохнул, и этот звук показался слишком громким по сравнению с шелестом дождя за окном и бормотанием телевизора, - … блин… я так устал.       Мальчик закрыл глаза и заполнил экран темнотой. Когда экран вновь наполнился красками, наступил другой день; возможно им показывали утро следующего дня. В воспоминаниях Сайтаму откровенно травил его же классный руководитель, намеренно перевирая все извинения и объяснения мальчика, что он просто забыл домашнюю работу. Казалось, учитель получает садистское удовольствие, самоутверждаясь за счёт ученика, бросая фразы на вроде “ты что, тупой?” и “да ты же ни на что не годен!” и “Ты у меня навсегда заучишь, какое ты ничтожество!”       Сайтама в конце-концов перестал пытаться защититься и молча развернулся, возвращаясь к своему месту под противные шепотки и гаденький смех одноклассников. Он сел за парту, пару секунд совершенно не двигаясь, а затем резко согнулся вперёд, уставившись в исчерканное дерево и сжимая перед собой кулаки. (... всё это не важно. Просто игнорируй)       Геносу снова захотелось плакать. Неужели после смерти матери, с его учителем никогда больше не происходило чего-то хорошего или приятного? Неужели он действительно провёл все последующие годы, пытаясь не думать и не вспоминать; одинокий, притесняемый, забытый остальным миром? Генос вспомнил о квартире, что они делили последние полгода, об этом маленьком закутке в разваливающемся доме, в сердце заброшенного города, молчаливом и удалённом ото всякой человеческой жизни. Киборгу вдруг подумалось, что возможно он был первым человеком за много лет, с которым Сайтама взаимодействовал не просто на уровне “привет-пока”. Что, может быть, его навязанное общество хоть немного заполнило пустоту, которая была в жизни Сайтамы с самого детства. Генос почувствовал, как под веками собирается чёрное масло. Да уж, такими темпами у него закончится топливо, так что он поспешил глубоко вздохнуть, успокаивая своё барахлящее нутро.       На экране скакали картинки, показывая двух старших мальчиков, как они избили Сайтаму и отняли деньги, насмехаясь над его скудными финансами; а затем, неожиданно, появился монстр, похожий на свинью копилку, и поступил с хулиганами точно так же. Пока один из малолетних придурков горько рыдал о деньгах на обеды для младшего брата (И ради этого они донимали других студентов? Серьёзно?), побитый Сайтама поднялся с асфальта и рванул за мерзко хохотавшим монстром. (Сплошная тупость!!) прорычал внутренний голос его учителя, годы тихого несчастья враз сменились настоящей яростью. (Сначала забыл домашку, потом меня избила пара отморозков… верните мои 200 йен! Меня уже тошнит от всего этого!!)       Генос на секунду почувствовал надежду, что именно этот момент станет переломным в состоянии его учителя, но эта надежда моментально пропала, когда монстр одним ударом отправил Сайтаму в нокаут (иронично, не правда ли?). Воспоминание снова метнулось вперёд, останавливаясь на классном руководителе, снова унижающем Сайтаму перед всем классом и отказывающимся верить в его рассказ; картинка изменилась и экран погрузился в серость проливного дождя. Сайтама еле передвигая ногами, брёл по пустынным улицам, не обращая внимания на кровь, стекающую по лицу вместе с дождевой водой. (Я просто не вписываюсь в общество… Я просто не знаю, как жить…) Внутренний голос его учителя как будто раздавался со дна непроглядного колодца, наполненного безнадёжными мучениями и самобичеванием. У Геноса разболелось в груди. (Я всегда проигрываю, теряю… как мне продолжать, если я настолько слаб?)       Грязные кеды не разбирая дороги, не обращая внимания на налипающую гадость, продолжали свой путь по бурлящим лужам, хотя шаг их хозяина слабел с каждой секундой. (Прости меня, мамочка… Я не знаю, как быть счастливым в этом мире)       Генос судорожно вздохнул и откинулся в кресле, которое натужно заскрипело, принимая его вес. Ему хотелось отвернуться, но он чувствовал, что не имеет права, поэтому продолжал наблюдать за чужой жизнью, протекающей в меланхолии и безысходности. Он предполагал, что детство его Учителя было не самым радужным, основываясь на его нежелании говорить о нём, но… он всегда надеялся, что его догадки окажутся неверны.       Экран вновь перескочил вперед во времени, и в этот раз перед Геносом развернулся вид с края крыши на закатный город. Полупустая улица шумела где-то далеко внизу. Нет… неужели? Не может быть…! (было бы так просто… словно засыпаешь…) тихая мысль прозвучала монотонно и пугающе безразлично (И кому какая разница, в самом деле?)       Приглушенный вздох пронесся по рядам героев и горожан, резонируя с поднявшейся в Геносе паникой. Все они в данный момент были погружены в воспоминания Сайтамы. Как загипнотизированные все они не могли оторвать взглядов от экрана, как будто там показывали захватывающее кино. Генос разумом понимал, что с Сайтамой всё в порядке, мужчина жив и здоров, и находится всего в паре метров от его стула, но волну страха, накрывшую и сковавшую его по рукам и ногам, невозможно было игнорировать. Генос дернулся вперёд и замер на краешке стула, отчаянно цепляясь руками за пластиковое сиденье под собой. Учитель..!! Грязный кроссовок сдвинулся вперёд и завис мыском над пустотой. Мальчик склонился вперёд, вглядываясь в обрыв. (Я так устал…) Еще пару сантиметров, и мальчик одной ногой оказался в воздухе. В любую секунду сильный порыв ветра мог снести его и отправить вниз. Еще один шаг- Мягкий, облегченный выдох - Мир вокруг наклонился- И-       Посеревшую пустоту экрана прорезал громкий женский крик, нарушая концентрацию Сайтамы. Как острое лезвие оставляет зияющую рану. Он дёрнулся обратно к перилам, взмахивая свободной рукой. (Что- что за черт?!)       Крик повторился, в этот раз оборвавшись слишком быстро, сразу же за ним последовал приглушенный звук удара, который показался до ужаса знакомым им всем, особенно после наплыва воспоминаний. Мужской голос произнес яростным шёпотом “Заткнись, шлюха!!”       Сайтама из воспоминаний неловко перебрался через поручни и бросился на другую сторону крыши, перегибаясь через перила на той стороне и всматриваясь в ссору внизу. В тенях пустынной аллеи мужчина держал вырывающуюся женщину. Она еще пыталась бороться, но всем было понятно, что эта битва была ею уже проиграна. Её сдавленные вскрики, полные животного ужаса заставили Геноса замереть недвижимой статуей. Ему никогда не приходилось видеть подобную жестокость, ни в реальной жизни, ни на экране. Его учитель всегда старательно избегал таких вещей. (Может быть это воспоминания заставляли его избегать..?)       Аудитория вокруг становилась всё громче, люди, не желающие видеть подобные вещи, выкрикивали протесты; их возмущенные голоса сливались с голосами тех, кто старался докричаться до Сайтамы из прошлого, советуя ему вызвать полицию или позвать на помощь, как будто забыв, что все происходящее на экране не больше чем взгляд в прошлое.       В воспоминании же его учитель поступил совершенно другим образом. Его взгляд заметался по крыше, а потом остановился на брошенных неподалеку пустых бутылках и банках, валявшихся в окружении потушенных окурков. Сайтама быстро собрал несколько бутылок в куртку и кинулся к той стороне, откуда доносились звуки борьбы. Он в третий раз склонился над перилами, замирая на мгновение, чтобы прицелиться, а затем, с удивительной точностью, бросил свой снаряд. Траектория оказалась верной и бутылка прилетела мужчине прямо в затылок. Нападающий дернулся, вскрикивая, когда бутылка разбилась о его голову, оставляя порезы на шее. Сайтама, не тратя ни секунды, сразу же запустил второй, смертельный, снаряд, который попал по тому же самому месту и которого хватило, чтобы мужчина пошатнулся и упал навзничь, прямо в осколки двух бутылок. Учитывая высоту и угол, Генос рассчитал, что мужчина потерял сознание. Отлично. Генос облегченно выдохнул и кивнул сам себе.       Женщина оказалась зажата под неподвижным телом на асфальте, но глаза её смотрели вверх, прямо на своего спасителя. Было слишком далеко, чтобы разглядеть что-то помимо общего выражения её лица и лоскутов одежды, но было ясно одно - она была на грани слёз и еле сдерживала рыдания, хотя пара всхлипов ускользнула. Женщина огромными глазами смотрела прямо на мальчика на крыше. “Спасибо! Спасибо тебе! Спаси-” “Бегите домой! Скорее!” - крикнул в ответ Сайтама, его голос дрогнул на последнем слове.       Женщина судорожно закивала, выбираясь из под тела несостоявшегося насильника, и, спотыкаясь, побежала вниз по аллее, старательно запахивая порванную одежду. Сайтама внимательно следил за хрупкой женской фигурой, пока та не забежала в ближайший магазин, очевидно собираясь позвонить в полицию и заявить о нападения, попросить помощи. Убедившись, что женщина в безопасности, Сайтама перевел взгляд обратно на тело в тенях аллеи.       Фокус на экране сосредоточился на неподвижном мужчине, которого мальчик вырубил со второго удара. На мгновение показалось, что картинка будто приближается. А потом мир в воспоминаниях как будто посветлел; вдруг, очертания предметов и краски обрели чёткость, стали реальнее, объемнее. Из динамиков донеслись постепенно нарастающие глухие удары - биение вновь зажегшегося, гордого сердца. (А это… это было очень приятно)       Глаза опустились на зажатую в небольшой ладони пустую бутылку, готовую к атаке. (Я помог ей… Я… Я смог кого-то защитить, прямо как- прямо как-)       Пальцы сжались вокруг горлышка бутылки, побелев и задрожав от прикладываемой силы. (Может… может так я смогу жить? Может быть так я смогу продолжать… спасая других, как ты спасла меня?)       Мальчик долгое мгновение стоял совершенно недвижимо и молчаливо, обдуваемый вечерним холодным ветром, а потом резко запрокинул голову к небу и сделал глубокий вдох. Его веки чуть опустились, и полуприкрытыми глазами он какое-то время наблюдал за медленно плывущими рваными облаками. Потом он дрожаще выдохнул и тихо фыркнул. В этом простом смешке слышалось облегчение обновленного человека. (Точно… прямо как Герой.)       Генос даже не пытался остановить расплывающуюся на лице улыбку.       И воспоминания побежали вперед, останавливаясь только на короткое время, лишь чтобы показать в общем виде, что происходило все эти годы: как Сайтама вытащил мальчика из-под колес машины, помог старушке донести тяжелые сумки, поставил подножку вору, убегающему с чужой сумочкой, и много-много других моментов, из которых подросток, а потом и мужчина учился, как жить через помощь другим. Как находить цель и удовлетворение в этом, даже если его действия не всегда оказывались оценены по достоинству. Геносу вспомнился этот мужчина, много лет спустя, кричащий на беснующуюся толпу, убеждающий её, что он занимается геройствами не ради неё, не ради чьего-то одобрения, а просто потому что он сам этого хочет.       Выходит, вот, что он тогда имел в виду? Киборг опустил глаза на непоколебимую линию плеч учителя, замершего на сцене, и вспомнил белый плащ, летающий на ветру, и удивлённые глаза мужчины, когда тот обернулся к Геносу. В карих глазах тогда закручивался маленький смерч подавленного отчаяния и ярости, но буря стихла, стоило только Геносу предложить им пойти наконец домой. Выходит, что геройства для Сайтамы важнее, чем просто хобби? И не важно, что он говорил. Потому что… потому что…       Мелькание воспоминаний на экране резко замедлилось, прошли годы, без единого важного момента, и тут неожиданно всё остановилось и в фокусе оказались фигуры каких-то бандитского вида мужчин, стоящих над, как будто бы лежащим, Сайтамой и похрустывающих костяшками. “Тоже мне, герой” - один из мужчин, очевидно главарь, оскалился. показывая нездоровые зубы, - “Даже постоять за себя не можешь. Да ты ничтожество.”       Генос лишь на мгновение успел насладиться поднявшейся внутри яростью и ожиданием расправы, как вдруг весь экран заполнило тело крабо-человека, смешного и одновременно мерзкого в своей монструозности. - А это что за уродец? - краем уха Генос уловил шёпот Императорского Ребёнка, - Отвратительно. “Хээээээээээ?! А не пора ли тебе драпать?” - протянул крабо-человек, таращась с пустой улыбкой на мужчину. Экран почернел, очевидно Сайтама закрыл глаза, и из динамиков донесся длинный тяжелый выдох, разбивший тишину, наступившую после вопроса. Существо снова издевательски рассмеялось и наклонилось, чтобы поближе рассмотреть странного человека в запыленном костюме, - “Дай угадаю, ты только недавно стал бизнесменом, но уже сыт по горло рутиной? Ха! А я вот съел слишком много крабов и превратился вот в это - в Крабланте! Меня удивляет, что ты не убегаешь, сверкая пятками. Помереть хочешь, что ли?"       Рот Геноса искривила болезненная улыбка. Ну конечно же, его учителю было бы плевать на этого монстра; много лет назад ему уже довелось увидеть что-то гораздо более ужасное.       Сайтама-воспоминание замешкался, а потом ответил в своей привычной, безэмоциональной манере - “Ты не прав насчет одного. Я совсем не бизнесмен, я безработный. Как раз сейчас в поисках работы, хожу по собеседованиям. Вот, только что был на интервью и с треском провалился. И прямо сейчас, меня не волнует вообще ничего. Так что я не в настроении куда-то бежать… просто потому что ты здесь.”       Сайтама замолчал и наступила тишина, прозвучавшее в его голосе небрежное отсутствие интереса к чему-либо - было всепоглощающим настолько, что Генос лишь запоздало смог отметить, что Сайтама не стал отрицать своё желание умереть. По синтетических нервам позвоночника пробежал холодок, и киборг выпрямился на стуле, чувствуя неожиданно подкравшийся страх. Неужели учитель по-прежнему…? "Ну и. Что же теперь, Крабланте?"       Пустая улыбка, искажавшая нечеловеческие черты монстра, вдруг расширилась в маньячный оскал. В глазах его появился лихорадочный, голодный блеск, и они начали чуть раскачиваться, посаженные на тонкие антенны (все же он был частично крабом). Генос испытал приступ иррациональной паники, глаза его метнулись вновь к мужчине на сцене, и хоть он и знал, что Сайтама сейчас, в настоящем, в безопасности, он не мог ничего поделать с сжавшимися кулаками и тем, как напряглось его тело, готовое кинуться на помощь. Во взгляде этого существа было что-то настолько нечеловеческое и пугающее, что Геносу показалось, что искусственные волоски на затылке приподнялись от несуществующих мурашек. Может быть мужчина ещё до превращения познал это чувство, когда отнимаешь жизнь другого живого существа? Может быть он изначально был убийцей? То с каким почти что эротическим наслаждением он жаждал убийств не могло прийти неожиданно.       Когда огромная клешня резко придвинулась к экрану и остановилась в паре миллиметров от глаз учителя в прошлом, Генос почти не вздрогнул. А вот по всему стадиону пронесся дружный хор вздохов и парочка вскриков. Люди сплошной волной отпрянули назад, вновь позабыв, что всё это лишь чужое воспоминание. Кусочек чужой, прожитой когда-то кем-то жизни. “Кукуку! Твоя глаза столь же безжизненные, как и мои! От одних пустых глаз к другим… Я отпущу тебя, на этот раз.”       Чудовище, неловко переваливаясь, обошло Сайтаму. Фокус на экране лениво проследовал за удаляющейся фигурой до тех пор, пока она не остановилась неподалёку. “К тому же…”       Монстр полуобернулся, губы его снова растянулись в безумную хищную улыбку. “Сейчас у меня на примете другая добыча.” Монстр развернулся и продолжил свой путь, попутно рассказывая о своих планах, точно повстречавшийся ему странный человек вдруг стал его близким другом. По аудитории пронеслись невольные смешки, когда на обозрение стадиона показались изношенные белые трусы, прикрывавшие у монстра то место, где человеческие ноги переходили в алый панцирь. “Сейчас на очереди один пацан, с крайне большим раздвоенным подбородком. И когда я до него доберусь… то вырву его ручонки с корнем!”